Измена в новогоднюю ночь

– О да, моя госпожа, – глумится он, но делает именно так, как я сказала.

Мы проходим мимо офигевшей Таньки, заходим в лифт, створки закрываются, и вот тут я сдуваюсь.

– О-о-о, – тянет Гордей, – только не говори, что ты из-за этой шаболды расстроилась.

Ставит меня на ноги, и пока едет лифт, поднимает моё лицо за подбородок, заглядывая в глаза.

– Я не расстроилась – пытаюсь соврать.

– А то я не вижу, – фыркает он. – Так вот, что я тебе скажу. Я помню, ты мне рассказывала, какая эта Таня раскрасавица, весёлая, умная и прочее. А теперь послушай меня. Я тебе как мужик скажу, у нас на таких глаз намётан. Вся её яркая красота говорит об одном: что девочка она легкодоступная. Для постели годится на раз, но не более того.

– Отлично, – фыркаю. – А я, значит, недоступная? И поэтому ты круги вокруг меня нарезаешь?

– Да, всё ты верно поняла, – усмехается Гордей. – А ты думаешь, я всех подряд на руках таскаю? Вот, поясница уже отказывает. Сейчас тебя донесу, и будешь меня кремом растирать, – страдальчески кривится, потирая спину.

– А теперь ты ко мне в гости напрашиваешься? И спину я тебе в постели должна растирать? – выгибаю возмущённо бровь.

– Вот умная ты не по годам, Снегурка. Сразу сечёшь все ходы наперёд.

– Нет уж! Пусть жена тебе спинку мажет, – отрезаю я.

Лифт как раз приезжает, створки распахиваются.

– И дойду я теперь уж сама, раз у тебя спина отказывает, – пытаюсь перепрыгнуть порожек.

Но Гордей не позволяет, ловит меня за капюшон, и я опять падаю в его объятия.

– Ладно, с постелью пока повременим, не пыли, – снова поднимает меня на руки. – Потерплю ещё немного. Но в гости я к тебе по-любому зайду. И мы поговорим. А потом решим, кто кому спину растирать будет.

Глава 22.

Ну и, конечно, как и обещал, он заходит в мою квартиру. Как к себе домой, чёрт возьми! По-хозяйски идёт в гостиную, усаживает меня в кресло. Снимает верхнюю одежду, помогает раздеться и мне.

А я смущённо краснею, потому что в квартире беспорядок. Да, перед Новым годом меня съедала спешка, а после я предавалась унынию, страданиям, слезам, но точно не уборке.

Нет, грязи здесь нет, конечно, хотя… лучше бы нас встретила грязь. Потому что прямо сейчас Гордей пристально рассматривает мою небрежно сброшенную пижаму и лежащие поверх лифчик и выглядывающий край кружевных трусиков, которые он и подцепляет пальцем.

– Нет! Не трогай! – пытаюсь перехватить его, но я слишком далеко.

– Не могу удержаться, прости, – прикладывает руку к груди этот гад, рассматривает кружева жадным взглядом.

– Если ты сейчас же не оставишь моё бельё в покое, – рычу гневно, – я буду орать как резаная, а по соседству живёт очень чуткая бабуля, и она сто процентов вызовет ментов!

– О, серьёзная угроза. Ладно, – выполняет моё требование, поднимает руки. – ЭТО бельё я не трону. Я буду претендовать на другое, которое сниму с тебя собственноручно, – нагло усмехается, а я вспыхиваю, как алая роза.

– Ты… вообще охренел? – начинает бомбить меня от возмущения.

– Тихо, тихо, – успокаивает меня Гордей. – А то сейчас закипишь, как чайник. Кстати, нам нужен чай. Пойду, согрею.

Идёт на кухню, я слышу, как он гремит посудой, включает плиту.

Я же, наконец, дотягиваюсь и убираю подальше свои вещи.

Гордей возвращается.

– Я понял, почему ты такая злюка, – зависает в дверях. – Ты просто голодная. А голодная женщина – злая женщина. Почему у тебя в холодильнике пусто, не подскажешь?

– Потому что я не ждала гостей. А у меня лично пропал аппетит на фоне того, что вокруг одни вруны и предатели, – выдаю обвинительно.

– Ну, насчёт остальных не знаю, но я-то тебя когда предать успел? Или соврать? – прищуривается этот наглец.

– А, ну да, технически, сокрытие наличия жены не является враньём, да? – ехидно выдаю я.

– Совершенно верно, – кивает Гордей. – И правда в том, что на тот момент я уже считал себя свободным мужиком. Ну вот как-то так работает наша психология, когда мы застаём жену с любовником. Понимаешь, отрезает раз и навсегда, – кривится он. – А развод, это уже бумажки и формальности.

Я поражённо замолкаю.

– В смысле… застал с любовником? – меня неприятно пронзает вот тем самым чувством, которое я испытала, когда увидела Игоря с Таней.

– Да, Снегурка, – невесело усмехается Гордей. – Не только мужики, сволочи такие, изменяют. Бабы тоже не слишком от нас отстают.

Я зависаю, переваривая эту мысль.

А Гордей не даёт мне опомниться, пересекает комнату, садится передо мной на корточки, ловит взгляд.

– Так что да, – кивает он, – наш развод с Натальей – решённое дело. А ты… ты очень вовремя появилась на моём пути.

– Подожди…, – начинают роиться вопросы в голове, – а как давно это случилось, и как ты оказался в том домике? Ты сказал, что встречаешь Новый год один, потому что переругался со всеми, – вспоминаю я. – Это ты жену имел в виду? Значит, это случилось совсем недавно, так?

– Так, – кивает Гордей. – За несколько дней до праздника я вернулся на день раньше из поездки, а моя жёнушка не ожидала. И попал я как раз на середину порнофильма, – на его лице отчётливо читается отвращение и брезгливость. И тут я могу его понять.

– После этого я рванул в лес, чтобы там нажраться в одиночестве, – продолжает он рассказ. – Собственно, этим я и занимался несколько дней. Но тебе повезло, ты меня застала уже во вменяемом состоянии. А потом вообще всё чудесно закрутилось, – поглаживает мою коленку.

– Чудесно закрутилось…, – произношу задумчиво. – То есть я стала такой таблеткой от депрессии? Способом доказать себе и жене, что ты мужик ого-го, и на ней свет клином не сошёлся? – прищуриваюсь. – Отомстить ей той же монетой, так?

От этой мысли становится неприятно.

– Ань, ты сейчас, конечно, сформулировала…, – качает разочарованно головой. – Но переложи ситуацию на себя. Я для тебя стал не тем же самым, разве? Той же таблеткой от измены твоего ненаглядного Игоря. Способом забыться, спасением от неизбежного провала в депрессию. Разве нет?

– Да наверное, – соглашаюсь я. – Правда, в итоге я впала в нечто более жестокое и тёмное, чем просто депрессия, – усмехаюсь с горечью.

– Вот поэтому я и разыскал тебя. Мне было важно рассказать, что я не хотел тебя обманывать. Просто нас так перекрыло друг от друга, что разговоры разговаривать не получалось, ты ведь помнишь? – гладит меня по щеке, заглядывая в глаза.