Измена вопреки

В голове пульсировал один вопрос: «А была ли я беременна?». От этого слёзы непроизвольно набежали на глаза. Я боялась даже подумать, что снова не смогла выносить ребёнка.

Пришлось откинуть кресло назад и, подтянув под себя ноги, свернуться боком. Так болело меньше. Огненные змейки казалось не продирались к животу.

Осталось не так много. Минут сорок до города. Но у меня не было силы воли продолжить путь. Я сжимала в руке телефон и смотрела как часы отбивают минуту за минутой.

В окно постучали.

Я дёрнулась всем телом и стиснула зубы. Нельзя резко менять положение тела.

Возле машины стоял давний знакомый, с которым мы тут же столкнулись, когда я ехала в дом.

Стук повторился. Мужчина нервничал. Он показывал мне опустить стекло, но я боялась. Потом подумала, что если я умираю, то какая разница.

— Что случилось? Почему вы тут опять? — резко выдохнул аромат кофе в узкую щель окна незнакомец.

— Вы меня преследуете? — вяло уточнила я.

— Я здесь живу! — рявкнул мужчина. — В «Золотых ключах». Ехал со смены и снова ваша машина! Вы так и не сходили в больницу!

Он подёргал несколько раз ручку двери и крикнул:

— Откройте!

— Все хорошо, — сквозь стон выдавила я. Между ног все было горячо и влажно. Я молила Бога, чтобы кровотечение прекратилось. — Езжайте дальше.

— Не хорошо, глупая ты курица! Открой немедленно дверь, я врач!

Волшебные слова подействовали на меня отрезвляюще. Я уже не думала, что незнакомец врет или ещё что-то. Я дотянулась до кнопки и дверь рывком распахнулась. Горячие пальцы залезли мне под кофту и начали щупать живот.

— Где болит? — рычал мужчина.

— Кровотечение… — простонала я, готовясь от боли потерять сознание.

— Твою мать, — выдохнул мужчина и потянул меня на себя. Я прикусила губы и неловко попыталась обхватить его за шею. Мужчина в три шага дошёл до своего авто, открыл заднюю дверь и попытался меня посадить, но я ползком пробралась по длинному сиденью и свалилась. Шуршание по карманам. Прикс моей сигналки и гул заведённого мотора. Машина не развернулась, а понеслась обратно к моему дому. Я простонала:

— Нет, мне надо в нормальную больницу.

— Молчи лучше.

Несколько минут по гравийной дороге. Холод осеннего ветра и мои пальцы, цепляющиеся в ворот пальто мужчины. Удар ногой в дверь и громкий вопрос охраннику:

— Кто сегодня дежурит?

— Вострова Ольга, — заикаясь ответил один из мужчин.

Была каталка и холодные пальцы. Какие-то вопросы. Разговоры.

— Прохоров, ты здесь давно не работаешь. Прекрати командовать, — мелодичный женский голос и следом знакомый:

— Да плевать. Угроза выкидыша…

— Я не беременна… — тихо шептала я.

— А это мы сейчас узнаем, — снова женский голос, от которого внутри успокаивалось. Холод на животе и выдохнутые с горечью слова: — Егор, тут чистить надо…

Глава 21

Он. Осколки прошлого.

— Ты ведь даже ее не заметил бы, если я бы не зацепился за Ксюшу взглядом, — напомнил Виктор, и аромат лакрицы отдалился. Я сжал кулаки. Я не чувствовал себя вором никогда. Я понравился Ксении в нашу первую встречу. Она сама выбрала меня. И пусть Виктор считал меня дураком, думая, что я не замечал, как он оказывал знаки внимания моей тогда ещё невесте.

— А раз ты во всем первый, почему она замужем за мной? — побольнее ударил я, чтобы Виктор не придумывал себе, что раз у нас все плохо с Ксюшей, то я не буду это исправлять.

Хотя…

Разве буду?

Разве десять минут назад я не собирался оставить Ксению навсегда?

Какой-то я хреновый герой.

Да и муж получился тоже так себе.

— Потому что молодость глупа. А ты ещё и наглый… — со смешком отозвался Виктор и, скинув пальто на стол, прошёл к моему креслу. — На самом деле все банально, Мотя…

Меня перекосило. Ненавидел, когда Виктор меня называл детским прозвищем. Прям до зубовного скрежета.

— Выбор Ксении помешала сделать ваша свадьба. Понимаешь, она настолько порядочная девочка, что и помыслить не могла, чтобы променять одного брата на другого… Только и всего. Не потому, что ты такой хороший мужчина, а потому, что она хорошая девочка. Но теперь ведь все изменилось, да?

Виктор не скрывал своей симпатии к Ксении. И было много скандалов на эту тему. Но это Вик. Ему как всегда было наплевать на то, что думали остальные. Он не видел границ родственных отношений. Все, что было с Ксюшей, всегда выдавало то, что он к ней неравнодушен.

Говорили ли мы с Ксенией на эту тему?

Никогда.

Я просто не знал с чего начать. Да и какие я мог предъявить претензии Ксении, если по факту она в этом вопросе ничего не могла изменить.

Оказывала ли Ксюша ответную симпатию Виктору?

Нет.

Она его жалела. Она не могла решить головоломку. И от этого больше страдала. Она не отвечала взаимностью, лишь пыталась донести, что любые отношения с Виктором кроме родственных аморальны и неправильны. Я знаю, что она много раз уговаривала Виктора одуматься и прекратить никому ненужную гонку, соревнование.

Но Виктор не умеет сдаваться.

Для него Ксения что-то вроде главного приза, недостижимая награда, и чем больше Ксюша отталкивала его, тем сильнее он цеплялся. И сейчас у неё, логично смотря, нет поводов оттолкнуть Виктора, но и нет повода дать ход ответным чувствам.

Я бросил на брата испепеляющий взгляд. Подметил, что все же года, которые мы не виделись не пощадили никого. Уезжал в Европу злой, ожесточённый парень, приехал — усталый мужчина со взглядом миссии.

— Зачем ты вернулся? — спросил я холодно, отставляя бокал с алкоголем. В сумраке кабинета только грани умудрялись переливаться почти бриллиантовым блеском.

— Ее забрать. Ты все равно не смог ничего дать ей, — лениво, словно само собой разумеющееся, сказал Виктор и потянулся к ящику стола. Дёрнул на себя и вытащил пачку сигарет. Ксюша не любила когда я курил, а тем более, когда курил в квартире и по инерции я чуть не выбил из рук Виктора зажигалку, а потом вспомнил, что Ксения не вернётся, так какого черта тогда переживать. — Даже ребёнка не смог дать, Моть…

Я рыкнул.

Это последнее чем можно попрекать меня. Не скрою, что часто я себя винил в том, что у нас с Ксюшей не было детей. Но признаваться в таком кому-то кроме себя считал ненужным.