Измена. Мне не нужна клуша

И вдруг я поняла: свадьба Аньки – это не просто день. Это был мой первый шаг в новую жизнь.

Настоящую.

И я точно знала – за этим днём будет второй. А потом – третий. И когда-нибудь я сделаю свадьбу мечты для себя. С аркой. С кружевами. С любимым, который не скажет: «клуша». А скажет: «спасибо, что ты есть.»

К восьмому месяцу всё вокруг стало медленнее. Я уже не носилась по деревне, как раньше, но свадьбы всё равно устраивала. Потихоньку. Чаще всего – для знакомых и знакомых знакомых: кто-то сарафаной передал, что я умею красиво и душевно. «Та, что из Москвы вернулась, и теперь сказки делает.»

Я принимала любые заказы. Украшала деревенские беседки, собирала букеты из полевых цветов, сшивала сама скатерти, писала программы вручную. Деньги – маленькие, но я научилась считать. Получала пособие по беременности, копила понемногу. На подоконнике стояла старая коробка из-под обуви, где я складывала «преданное» для сына – носочки, пелёнки, бодики, даже первую мягкую игрушку, купленную на авито.

Да, сын. Я узнала на первом скрининге. Когда врач показала мне на мониторе это крошечное, почти инопланетное существо, и сказала: «Мальчик, всё хорошо у вас», – я заплакала. Навзрыд. Уперлась лбом в руку и рыдала, как в детстве. Внутри меня рос кто-то. Мой. Настоящий. Тот, ради кого стоило всё пройти.

– Знаешь, малыш, – шептала я ему по вечерам, – я тебе всё сделаю. Ты будешь жить лучше. Я тебе придумаю самые красивые праздники. Даже если денег нет, но у нас будет любовь. Обещаю.

Мама старалась помогать, чем могла. Давала дельные советы по хозяйству, приносила травы «от отёков», не спорила, когда я до ночи сидела за бумажками. Мы перебивались тем, что было. Но нам хватало. Было тяжело, но – по-настоящему.

В один из июльских дней мне поручили организовать небольшую свадьбу на природе. Молодые – простые, без претензий, но хорошие. Хотели всё скромно, но с душой. Я согласилась. Всё уже было готово: арка, стол, свечи, полевые цветы в банках. Я проверяла последние детали, когда вдруг почувствовала резкий толчок внизу живота.

Остановилась. Подышала. Потом – ещё один. Воды. Отошли.

Я остолбенела, глядя на тёмное пятно на платье. Сердце застучало в горле. Подошла Анька, которая помогала с сервировкой:

– Олесь, ты чего? Ты… ты чего бледная?

– Ань… – голос сорвался. – Кажется… я рожаю.

***

Меня везли в больницу на старой «девятке». Водитель ругался на каждую кочку, я стискивала ремень безопасности и молилась. Схватки уже начались – волнами, с перерывами, но уверенно. В приёмном покое медсестра нацепила на меня браслет, осмотрела и кивнула:

– Схватки регулярные. Но раскрытия нет. Будем ждать.

Меня оформили в родзал. Всё – как в кино, только больнее. Белые стены, запах хлорки, одно окно с тюлем. Я лежала на боку, дышала по счёту, как учили. Врач – спокойная, строгая женщина лет сорока – приходила каждые два часа. Смотрела, качала головой:

– Всё ещё два сантиметра. Маловато. Терпите.

Время шло. Схватки усиливались, а раскрытие – нет. С каждым часом я выматывалась. Казалось, тело ломается изнутри. Боль приходила волнами, поднималась до самой макушки и уносила меня куда-то в пустоту. Я сжимала подушку, грызла губы, тихо выла от бессилия.

– Мамочка, – стонала я. – Мама, мне страшно…

Мама в это время стояла под окнами. Я знала. Она всегда рядом. Её не пустили, но она ждала. Как когда-то – у школы, у больницы, у дома, куда я возвращалась разбитая. Она была там, даже если её не было видно.

На шестом часу я не выдержала:

– Сделайте уже что-нибудь! – почти закричала. – Я не могу больше…

Врач нахмурилась, дала обезболивающее. Я провалилась в мутную дрему на час. Когда очнулась – боль накрыла сильнее. Началась паника: дыхание сбивалось, руки дрожали. Я уже не понимала, где я.

– У неё падает давление, – услышала я обрывки фраз. – Плод страдает. Срочно к дежурному.

Вокруг меня закрутилась суета. Капельница, мониторы, окрики. Кто-то держал меня за руку, кто-то подставлял маску с кислородом.

– Олесь, ты слышишь меня? Сейчас всё будет хорошо. Ты сильная. Ты справишься. Дыши. Дыши, слышишь?

Конец ознакомительного фрагмента.