Измена. Не прощу твою ложь

– Вы разведетесь, как родители Светки?

– Мои милые зайки, - прижимаю к себе их склоненные головки, - когда разводятся люди, они просто перестают быть мужем и женой. Но они все равно остаются родителями. Папа останется вашим навсегда, чтобы ни случилось. И он любит вас больше всего на свете, правда Марк?

– Да, - хрипло поддакивает он и гладит дочек по спине.

Господи, ну скажи ты им, как сильно их любишь, как будешь ждать каждой встречи. Ну хоть что-нибудь скажи им! Обними, чурбан чёртовый! Они же так рвались к тебе, так переживали...

Мне хочется схватить Марка и потрясти за грудки. Чтобы очнулся, пришел в себя... Но внимательно вглядываюсь в его покрасневшие глаза и вижу, что он просто не может говорить, боится расплакаться.

Но в этот раз эмоциональность и чуткость, которая всегда меня в нем восхищала, меня только раздражает. Мужчина не должен себя жалеть. Слишком долго я велась на красивые сердечные проявления. Но теперь знаю цену этому всему - Марк, как флюгер. Завтра придет Илона и он с такой же искренностью будет внимать ее картинам светлого будущего.

– Пойдемте, девочки, папа устал. У него сегодня тяжелый день.

Притихшие девчонки чмокают Марка в щеки и опустив головы понуро выходят из палаты. Мне еще не раз придется говорить с ними на сложные темы. Возможно, с помощью психолога.

– Подожди, - вдруг говорит мне притихший Марк. – Прости меня, если сможешь. Пожалуйста, прости...

Я молча закрываю дверь и ехидно улыбаюсь. Месть бывает разной. Не могу отказать себе в небольшом удовольствии – представлять, как Марк будет объяснять дочкам, почему с ним живет бабка Грэнни.

50. Жизнь - сложная штука

Спустя два месяца

– Так рада, что ты пришел. В последнее время до тебя даже дозвониться не всегда удается.

– Да, Лена, дел много. Как всегда, конец года... – Лев по привычке дергает ворот простого свитера, забыв, что не в рубашке. Будто пытается вдохнуть воздуха побольше.

Не смотря на демократичный внешний вид, он чувствует себя не в своей тарелке. Мне, если честно, тоже неловко. На этой кухне очень давно не сидел мужчина. После выписки Марк зашел сюда только один раз, чтобы забрать вещи.

Погружаю нож в пышный пирог с мясной начинкой и с удовольствием наблюдаю, как подрагивают ноздри Льва.

Догадываюсь, как он питается – в офисе из автомата со снеками, вечером – с помощью доставки.

Так и вижу, как он сидит, раскинувшись в своем кресле, смотрит на «Дождь в Сокольниках», и жует незамысловатое произведение вьетнамской кухни из картонной коробки.

...Отпивая коллекционный виски и стряхивая пепел кубинской сигары на шкуру медведя, которая лежит у него на полу...

Трясу головой, пытаясь отогнать это видение. Даже не знаю, почему мне придумалась сигара с виски, никогда не видела его курящим. Просто Лев такой – загадочный, противоречивый. Я никогда не могу понять, что на самом деле творится в его голове. А это неслабо напрягает.

Очень волновалась, приглашая его в гости на домашний ужин. Не знала, как еще отблагодарить за все, что он для нас сделал.

За все время нашего общения Лев приоткрыл панцирь только тогда – в ресторане, и то оставался джентльменом до мозга костей.

А сейчас передо мной сидит обычный голодный мужик, и это чертовски приятно. Такой образ мне понятен и знаком, и я сразу расслабляюсь.

– Ты считаешь, что у меня есть все шансы сохранить дом? – ставлю перед Львом тарелку с пирогом и кофейник. – Еще все эти судебные издержки… Твой адвокат, конечно, монстр. Но и ценник у него не гуманный, ты уж прости.

– Не просто считаю, я уверен в этом... – Лев, не выдержав, надкусывает пирог и блаженно щурится, как разомлевший кот. Я терпеливо жду, чтобы спрятать победную улыбку, отворачиваюсь и делаю вид, что мне срочно понадобилось что-то в шкафчике. Теперь-то я знаю, что и у безупречного детектива-застройщика есть свои слабости! – Марк, благодаря своим показаниям, теперь будет не будет обвиняемым, а свидетелем. Кстати, как он?

Морщусь, мне все ещё неприятно говорить о муже. Разворачиваюсь ко Льву и делая вид, что хлопочу на кухне, начинаю рассказывать. Мне легче делать это, пока руки чем-то заняты.

– Нормально. Живет один в квартире, ну ты знаешь это и без меня. Думаю, что ему бывает трудно. Тяжело, больно, одиноко. Иногда он звонит девчонкам, пару раз пытался поговорить со мной в нетрезвом состоянии. Зато сейчас он может делать все, что захочется, даже пить коньяк лежа на кровати в ботинках – никто ему не сделает замечания. Знаешь, что мне странно?
– Вытираю руки полотенцем, и пристально смотрю на Льва. – Он же всегда был такой. Какой-то... Без стержня. С первого дня знакомства. Но я не замечала. Выполняла роль подставки под глиняную статую. Он же привык так жить, когда его направляют, поддерживают. Вот он возомнил о себе невесть что, выбил эту подставку, и что теперь? Это уже не человек, а просто кучка... Он же не может один, может Илона вернется и как-то его соберет? Слепит обратно?

– Да, Илону папочка успел отправить за границу, подальше от репортёров.

– Она даже оттуда умудряется регулярно звонить и рассказывать о том, как скучает и ждет воссоединения.

– Ты должна быть благодарна ей за настойчивость, – Лев так увлеченно жуёт что мне кажется, я ослышалась.

– В смысле?

– Она бросила все силы на то, чтобы поскорее заполучить Марка. Перед ней стоял трудный выбор: давить на него, чтобы он делил имущество – в этом случае ваш судебный процесс мог длиться очень долго, или по-быстрому без претензий друг к другу развестись. Илона выбрала любовь... – Лев вновь вонзает зубы в пирог.

– ...Или решила, что накопления ее папочки позволят ей и дальше вести образ жизни, к которому она привыкла, - подхватываю я.
– Она же не знает, что такое нужда. Думаю, ее ждут сюрприз, когда вернется. Опустившийся свободный принц вовсе не так привлекателен, как женатый и ухоженный. Пусть с нуля начинает с ним все, как я когда-то. Если Марк не будет вставлять палки в колеса, нас разведут уже через неделю.

– Мне жаль, что так произошло.

– Нет, не стоит жалеть. Я благодарна Марку за детей, за все хорошее, что было между нами. Не знаю, станет ли развод спасением, но я точно знаю, что для меня это – не конец. И я не смогла бы замести всю эту грязь под коврик и делать вид, что ничего не было. У каждого решения есть две стороны, и жизнь такая сложная штука...

– Жизнь проста только для дураков. А мы с тобой, слава Богу...

Шорох за дверями заставляет Льва прерваться и внимательно прислушаться.

– Девчонки, выходите. У нас в гостях сыщик, спрятаться не получится, - я улыбаюсь, глядя, как понуро выходят дочки.

– Мы не подслушивали, - мямлит Ксюша.
– Мы только подошли. Честно.

– Нам нужен дядя Лев, – выпаливает более бойкая Даша.

– О как, - Лев Александрович округляет глаза.
– И что же произошло?

51. Вылитые!