Измена. Неверное решение

Нина

– Мама, – шепчу на нее грозно, когда она выходит на кухню с утра и смотрит на Антона.

Мальчик и сам, подняв глаза, насторожился и замер.

– Ты была права, Нина, – говорит потрясенно.

– Боже, успокойся, – почти умоляю ее и усаживаю на стульчик Машу.

– Прости… Ты права, – она прочищает горло и улыбается Славиному сыну. – Здравствуй.

Я и сама не могу поверить, что решилась на это предложение. И то, что оно вообще слетело с губ. Но все же, мысленно возвращаясь обратно, я знаю, что сделала бы это снова.

– Здравствуйте, – отвечает тут же ребенок, но по-прежнему сидя не шелохнувшись.

– Я тетя Даша или бабушка Даша, как тебе удобно будет.

– Мою одноклассницу в новой школе зовут Даша, – непринужденно говорит он ей в ответ.

– Правда? Это здорово.

– А мое имя Антон.

– Оно очень красивое.

– Моя мама тоже так говорит, – я смотрю на него в этот момент и вижу грусть, скользящую в его глазах.

– Потому что это правда, – мама тут же подхватывает разговор. – Итак, что ты кушаешь?

– Сырник, – показывает почти доеденный кусочек.

– Вкусно?

– Да, спасибо.

– А скажешь мне, что ты любишь из еды, чтобы я могла приготовить это? – мама принимается осматривать столешницу что-то ища. А когда натыкается на мои глаза, я говорю ей одними губами «спасибо».

– Я все люблю. Мама говорит, что еда – это важно и она не бывает невкусной, а мы должны быть благодарны за чужие труды.

– Это очень мудро, Антон. Значит, у тебя нет любимых блюд?

– Я люблю мясо, – он пожимает плечами доедая свой сырник, но смотрит на еще один. Однако не берет добавку. Как тогда в нашу первую встречу. Он смотрел на те конфеты, но не попросил и не взял сам.

А когда сказала, чтобы угощался, взял всего лишь одну из полной миски.

– Ты можешь брать со стола все что пожелаешь и в любом количестве, – улыбчиво поясняю ему.

На удивление он кивает и опять же берет только один сырник.

– Спасибо.

Я смотрю на разговор мамы и Антона, принимаясь за кормление дочери.

Она постоянно поворачивает голову в сторону нового человека и беззубо лепечет что-то.

Когда наша баночка пюре становится наполовину пустой, я хочу посмотреть на телефон, в надежде увидеть ответ от Славы, но понимаю, что забыла его наверху.

Докормив Машу, я вручаю ей бутылочку и решаю подняться за телефоном, но стоило пройти к лестнице, как входная дверь открывается и входит мой муж.

– Нина, – он вздыхает и будто пытается отдышаться, уперевшись руками в колени.

– В чем дело? – подхожу к нему и закрываю дверь, чтобы холод не просачивался внутрь дома. – Ты бежал?

– Да, – отвечает прерывисто. – Там что-то чинят на углу Чапаева и разрыли дорогу, я оставил машину, не желая объезжать три квартала, чтобы узнать, почему ты мне не отвечаешь.

– Телефон наверху, – отвечаю со смешком, смотря на него.

– Прости, я запаниковал, – он выпрямляется и касается кончиками пальцев щеки, очевидно, той самой ямочки, что появляется, когда я улыбаюсь. – Ты звонила мне вчера, а я не мог ответить. У меня был выезд на производство. Там сломалось одно оборудование, и мы провели десять часов, выжидая заказ и меняя там все. А связь в пригороде сама знаешь не очень.

– Все в порядке, – из кухни доносится голос мамы и Антона, и я вспоминаю. – Нам нужно поговорить.

– У вас гости? – он снимает куртку и, прежде чем повесить видит куртку Антона. – Затем опускает голову вниз и рассматривает обувь.

– Слав…

– У вас… – он не договаривает и не вешает куртку, только обувь скидывает и идет вперед.

Затем останавливается на пороге в кухню и сталкивается взглядом со своим сыном.

Я прижимаю руку к губам не в силах сдержать эмоции, я их даже понять не могу. Мама тоже больше не улыбается. Она просто смотрит то на Славу, то на его сына.

Мама замечает своего отца и пищит, тянет ручки.

И все происходит в замедленном действии, в таком же замедленном режиме, кажется, разбивается сердце.

Он вытаскивает Машу из ее стульчика и целует в щеку, прижимая дочь к груди. А Антон просто смотрит на них.

Его глаза пустые или грустные, я не знаю… Я даже не понимаю, почему меня это так сильно задевает. Я запуталась и не могу найти выход в этом лабиринте эмоций.

– Привет, – говорит он Антону и тот будто оживает.

– Здравствуйте.

– Как… дела?

– Все хорошо.

Слава кивает ему и оборачивается в мою сторону.

Он вглядывается в мои глаза и что-то ищет в них.

– Мам, возьми, пожалуйста Машу, мы сейчас придем.

– Конечно.

Она берет на руки свою внучку, а я беру за руку Славу и увожу, потому что он не может, видимо, пошевелиться.

Мы поднимаемся в мою комнату, и я закрываю за нами дверь.

Он останавливается на пороге, а я отхожу в сторону и замираю.

– Нина? – чуть слышно зовет.

– Я не могла поступить иначе. Прости, пожалуйста, – отвечаю ему, и мои глаза становятся влажными, как и щеки.

Слава

Я даже не сразу понял, что она плачет. Был, конечно, в шоке и хотел услышать объяснений… Да черт возьми, я ничего не понимал…

Но услышав, как она шмыгает носом, я понял, что это не простуда.

Поэтому быстро подошел и обнял за плечи.

– В чем дело?

– Я поехала к Варваре.

– Что? Зачем?

Не совсем то, что я ожидал услышать.

– Я думала о нашем разговоре. О том, что ты не хочешь общаться со своим сыном и не могла смириться. Прости, – я разворачиваю ее и смотрю в покрасневшие глаза.

Ну что за женщина?

Стираю набежавшие слезы и целую по мокрым дорожкам, стараясь стереть эту соль.

– Я просто… хотела сказать Варе, что если вдруг ты… вдруг решишь приехать и поговорить с ним…

Она начинает всхлипывать, и я не могу больше этого выносить. Я касаюсь ее губ своими и просто целую.

Я так давно ее целовал. Так давно мечтал снова это сделать. И вот не выдержал. Пытался дождаться ее разрешения, ее прощения… Но сейчас, это кажется самым нужным и важным.

Нина хватается за мои плечи и на мгновение мне кажется, что оттолкнет. Но она приоткрывает губы и позволяет.