Измена. Неверное решение

– Обязательно.

Улыбка, которую я держала ради него, тут же спадает.

На меня наваливается усталость.

– Ты ничего не ела, – замечает Нина, встав, чтобы собрать тарелки.

– Это из-за опухоли, – отвечаю и принимаюсь за мытье.

Комнату поглощает молчание и звон посуды.

– Итак, – возвращаюсь на свое место, и Нина тут же начинает первой. – Очевидно для всех нас, что ты сейчас должна заняться своим здоровьем, Варя. Но у Антона Учеба, которую лучше не пропускать.

Она смотрит на Славу и на этот раз, продолжает он.

– Мы поговорили и хотим тебе предложить, чтобы Антон пока пожил с нами.

Сердце перестает биться даже от этих слов. Пусть и правильных, но таких жестоких для меня.

Будто я уже подвела сына. Будто, уже не справилась.

– Варя, я понимаю твои чувства, – на мою ладонь опускается рука Нины. – Но эти мотания туда-сюда… Будет лучше, если он закончит эти две четверти в городе и поживет с нами.

– Я знаю, что ты права и даже не могу выразить всю свою благодарность вам обоим.

Вчера перед выпиской, мне рассказали дальнейший план. Операция через пять дней. Дальше шесть недель восстановления. И с десятого марта начнется лучевая терапия, которая будет длиться до середины апреля. И снова восстановление. Не так быстро я перестану быть вымотанной и безрадостной с расшатанными нервами. И последнее, что я хочу, это чтобы мой сын видел меня в таком состоянии.

– Как раз он доучится год и вернется к тебе.

Звучит отлично, я знаю. Но мне так страшно думать о том, что будет дальше.

– Конечно, – с трудом улыбаюсь. – Ты совершенно права и… Спасибо.

Голос сиплый, от накатывающих эмоций.

– Я соберу его вещи и привезу через пять дней. Мне все равно ехать в город в областной онкоцентр.

– Уверена? Потому что мы могли бы приехать за вами обоими.

– Все в порядке. Не стоит беспокоиться. Будет не так много вещей. Но как же со школой? Учеба начнется уже скоро.

– С этим я все улажу. Почти уладил, – отвечает Слава. – Школа хорошая. Находится прямо рядом с квартирой, где мы живем. Только документы привези.

– Конечно. Еще я хотела купить ему телефон, какой-нибудь обычный. Просто для звонков. Чтобы он не приходил к тебе постоянно и не тревожил, – смотрю на Нину.

– Ну, он меня не тревожит, по этому поводу не переживай. Но для спокойствия я думаю, было бы логично купить его. Или смарт-часы. Удобная вещь. Там есть функция отслеживания часов и ребенка соответственно. И они умеют звонить. Но это не совсем то, что нужно для связи с тобой.

– Тогда купим и то и другое, – резюмирует Слава. – Почему нет?

– Не стоит. Это очень дорого. А я говорила о дешевом телефоне, который может отправлять смс и звонить. Мне дали больничный на работе на полгода, и я получила третью степень инвалидности. Поэтому будут выплаты по три тысячи, – пожимаю плечами.

– Обсудим потом еще раз. Наверное, мы поедем, – Нина встает из-за стола и Слава за ней.

Они идут прощаться с Антоном. И что удивительно, Антон обнимает Нину.

– Спасибо, что нашла к нему подход, – благодарю ее уже на выходе. – Я вижу, как он рад и что он отлично проводил время с вами.

– Он замечательный мальчик, Варя. Выздоравливай, – кладет свою ладонь на мое предплечье и сжимает, – потому что ты нужна ему больше, чем кто-либо.

– Спасибо.

Когда Нина и Слава уезжают, я иду к сыну, чтобы успеть наговориться, и наобниматься с ним.

И мы говорим до поздней ночи. Рассматриваем энциклопедию. Он рассказывает о том, как проводил свое время и какие хорошие люди – родители Нины. Какая милая ее дочь Маша. И что со своим отцом, он поладил.

– Я так горжусь тобой, родной.

Вот только начать разговор о разлуке на долгие месяцы никак не могу. Поэтому решаю не делать этого на ночь. Оставляю до завтра.

Впрочем, утром, когда мы съедаем завтрак, он спрашивает сам, и я отвечаю.

– Значит, теперь ты вылечилась?

– Не совсем, Антош. Меня обследовали врачи и нашли причину моей болезни.

– И теперь ты будешь пить таблетки?

– Мне нужно пройти ряд лечений. Операцию и потом долгое восстановление.

– Не понимаю.

– Это сложные слова и тяжело просто объяснить, – мне даже не хочется ему говорить обо всем, что я в принципе знаю. – Ты должен набраться терпения, как и я.

– Хорошо.

– И, сынок… – он смотрит своими прекрасными глазками. – Тебе нужно будет пожить с Ниной и Славой еще, какое-то время.

– Почему? – голос звучит тихо и обидчиво.

– Потому что это лечение очень долгое. И для него требуется время. Нельзя тебя туда и обратно таскать по школам и городам. Это не делается вот так просто.

– Мне придется ходить в другую школу?

– Да. До конца этого учебного года. А потом… – делаю вдох, страшась прогнозировать. – Потом все будет хорошо. Ты вернешься ко мне.

– Правда?

– Правда.

– И тебе помогут?

– Да, – тянусь в его щеке и глажу, – обязательно помогут.

Дни проходят слишком быстро.

А я так и не успела надышаться моим сыном, впитать в себя немного его отваги и силы, как мне сообщили, что пора ехать.

Самочувствие уже давало о себе знать. Становилось снова нехорошо по вечерам или после редких приемов пищи.

Две сумки сына и небольшая моя, казалось, весили тонну.

Но на автобусе поехать мы все равно не смогли. Нина и Слава приехали за нами на машине.

Дорога прошла в основном в молчании.

Снова прощание. Снова слезы.

Только страха было еще больше, чем раньше.

– Очень люблю тебя, слышишь?

– И я тебя, мам.

– Все будет хорошо.

– Да. Будет…

Оказавшись в больнице, все закрутилось в какой-то карусели.

Из-за нервов я не заметила, как оказалась в операционной на следующий день.

Я помню, как думала о сыне засыпая. И как было больно и страшно просыпаться.

Страшно услышать, что операция прошла успешно и опухоль удалили.