Измена. Спустя годы. Бывший, ты не купишь меня!

– Да, – выдавливаю я из себя. И вежливо добавляю: – Приятно познакомиться.

Конечно, Пашу я не привезла! Кто в своем уме взял бы ребенка с собой?

Тимуру Романовичу моя вежливость до лампочки.

– К стене, – бесстрастно кивает он.

Я вздрагиваю. Он ждёт, словно у него в запасе все время мира. Решившись, я послушно подхожу к забору, готовая сбежать, а он тут же оказывается рядом, разворачивает меня к камню лицом, а сам ужасно неприличным жестом раздвигает коленом мои ноги.

– Что вы… – выдыхаю я и понимаю, что ему на меня как на женщину плевать. Он быстро ощупывает руки, бока, ноги, шею, свёрнутую в тугой узел косу. В прикосновении куклы и то было бы больше страсти.

– Распусти, – приказывает.

Он что, думает, я в волосах револьвер прячу?! Хватаюсь за волосы, неохотно тяну шпильки. Потом расплетаю саму косу, и ветер тут же бросает лёгкие волосы в лицо. Они прилипают к губам. Я чувствую себя по-идиотски.

Звук шин на подъездной дороге заставляет меня обернуться. Я почти готова увидеть бронированный лимузин, который мог бы принадлежать криминальному боссу или президенту небольшой страны, но к воротам подлетает блестящий черный внедорожник.

Хлопает дверь, Тимур устремляется к гостю, а я стою, как вкопанная.

Это он. Хозяин этого места.

При свете дня Манкиров выглядит ещё внушительнее, чем ночью. Выше охранника , шире в плечах. Идеальный костюм, белоснежная рубашка. Галстука в этот раз нет, верхняя пуговица расстёгнута, и я вижу хвосты знакомой татуировки на шее.

Я лихорадочно приглаживаю растрёпанные ветром волосы, а они все скользят между пальцами, не убираются за ворот. Дмитрий бросает на меня неторопливый взгляд, ухмыляется. Кидает ключи Тимуру:

– Марату скажи, чтобы порш отогнал. Пройдусь. Она со мной.

Тимур коротко кивает, что-то говорит в гарнитуру, ворота медленно и беззвучно распахиваются.

Манкиров изучает мое лицо. Я не знаю, куда деться от смущения, сквозь землю бы провалилась. Он будто наслаждается моим замешательством.

– Забыла о манерах, – презрительно тянет. – Не можешь поприветствовать меня, как будешь встречать гостей?

Я сжимаю зубы. И кулаки за спиной.

– Я ещё не согласилась, – смешно отстаиваю себя.

– Согласилась, – изгибает он бровь. Контракт на три месяца подписала.

– Мне сказали, без этого я…

– Потеряешь возможность, – заканчивает он. Его темные глаза жгут меня, как угли. Он смотрит мне в лицо, не отрываясь. – И ты согласилась. Скажешь мне сегодня, что отказываешься – я вышвырну тебя отсюда в твою нищую жизнь к больному отпрыску. Так что следи за словами, Аля.

Морок его властного голоса окутывает меня. Тишина, этот громадный вход в, вероятно, пристанище каких-то бандитов, карельский лес и этот огромный, опасный мужчина… Это почти транс. Ненавижу его за все. Жду хищного рывка с его стороны, сердце отказывается биться.

И понимаю, что не откажусь. Он прав. Паше нужны эти деньги.

Стискиваю кулаки так, что ногти режут ладони.

– Я хотела бы сначала узнать круг своих обязанностей, – прошу, не задавая главного вопроса. Он и так все понимает. Он знает, что и я понимаю.

– За мной, – коротко кивает Манкиров, словно я служанка. Широким размеренным шагом он идёт по засыпанной красным гравием дорожке внутрь, а я семеню за ним, ненавидя натирающие кроссовки. – Сумки тут оставь, потом заберёшь, – указывает Дмитрий, словно я несу не дамский портфель, а баул.

Тимур Романович тут же оказывается рядом и разве что не вырывает сумку из рук. Проклятье! Телефон!

С облегчением нащупываю его в кармане плаща. И бегу за Манкировым.

.

– Это вы прислали мне приглашение? – наконец, нарушаю тишину.

– Не задавай глупых вопросов.

Говорит – как режет. Мне становится не по себе.

– Я хочу понять, почему, – не сдаюсь я, хоть и говорю куда тише.

– Захотел на тебя посмотреть, – спокойно отвечает Манкиров. – Во что ты превратилась за эти годы.

– Я не животное в зоопарке, – зло шепчу.

– Хуже. Ты разочарование. Несколько лет я думал, что совершил ошибку, – режет по живому Дмитрий. – Пока не увидел тебя в твоём новом амплуа. Но в "Зевсе" тебе понравится. Тут у тебя два пути: хорошо зарабатывать и очень хорошо зарабатывать.

– Ты нанял меня гостей развлекать?! – как вкопанная останавливаюсь я, не веря, что верно поняла намек. – Обслуживать… сексуально?!!

Мимо проходящие горничные, одетые дороже, чем я, убыстряют шаг и скрываются в холле одного из шикарных корпусов.

– Как скажу, так и будешь обслуживать, – невозмутимо отзывается Манкиров. – Но не льсти себе. Ты старше, чем те, кого хотят обычно иметь мои гости. Рожала. Недостаточно ухоженна. Так что пока будешь оформлять интерьеры новой зоны. Там трехэтажный корпус и двенадцать домов на берегу. Полный простор воображению. Может, за этой милой натруженной мордашкой осталось ещё немного вкуса. Понадобишься в другом ключе – скажу.

– Я не шлюха.

Я стою посреди дорожки, будто вросла подошвами в камень. Манкиров заинтересованно разглядывает меня. Беззастенчиво переводит взор на грудь, ниже, как будто ощупывает.

– Не была бы шлюхой, не оказалась бы на яхте, – усмехается он. – У всех есть цена. Твоя, судя по зарплате за ночь, двадцать тысяч. Чуть дороже онлайн-проститутки и намного дешевле эскорта.

По щекам струятся слезы унижения. Губы дрожат.

– Я не знала, что там это… – давлюсь я словами. – Верка не сказала.

– Если сумеешь меня заинтересовать, заплачу пятьдесят тысяч за каждую ночь, – скалится Манкиров, игнорируя мои скомканные объяснения. – Просто проведенную на территории "Зевса", даже не в моей постели, ведь я редко здесь ночую. Но, конечно, когда я позову тебя, ты не откажешься, и в любой момент будешь готова к моему приходу. Полтора миллиона за месяц. Этой ценой я тебя куплю, верно? И не строй из себя недотрогу, Аля, ты опоздала с этим. Я хорошо знаю женщин.

Цифра поразила меня. Я никогда не видела столько денег. Это не только нога Паши, это ещё обследование и может быть замена разрушенного сустава мамы, это…

Гад столкнул меня с выбором лицом к лицу и наблюдал за моими метаниями.

Я никогда не ненавидела Манкирова сильнее. Даже когда застала с той любовницей, даже когда он потребовал от меня чеки из клиники, чтобы убедиться, что я сделала аборт.

Нет.

Никогда мой сын не увидит эту сволочь. Никогда.

Я достану деньги иначе. Да я лучше к Мише приползу занимать, чем останусь здесь забавой заигравшегося в бога предателя!