Измена. Ты пожалеешь...

Я ведь не держу его, пусть уходит, почему сам за меня намертво вцепился…

Теперь вот поговорить ему приспичило…

Не хочу.

— Я пытаюсь держать себя в руках. И все было бы просто замечательно, если бы кое-кто оставил меня в покое.

— Вам бы уехать, — предлагает Степан Алексеевич. — На время. Так, чтобы никто не знал, где вы. Детки уже большие, не пропадут, — усмехается. — Настало время подумать о себе. В противном случае мы снова с вами увидимся, но по трагическому поводу.

Глава 28. Он

— Варя, кто там? — слышится голос тещи издалека.

— Привет, пап, входи, — шепнула Варя, впуская меня, и погромче ответила. — Иду, ба!

Единственная, кто со мной общается не сквозь зубы, это Варя. И то, подозреваю лишь из-за своих интересов… Впрочем, устал думать об этом и принимаю ситуацию такой, какая она есть в глазах семьи.

Довольно оживленный разговор и даже раскатистый смех тестя смолкают при моем появлении. Виктор испускает презретильный смешок и встает из-за стола.

— Спасибо, мама, перцы фаршированные, как всегда, просто объедение. Но больше не полезет. Скинули бы рецепт моей Катьке…

— А я скидывала! Много раз скидывала. Она сказала, что сама лучше знает, и что не стоит лезть напрасными советами в жизнь молодых! — отвечает теща.

— Пап, курить идете? — спрашивает Виктор.

— И то правда. Покурим, все равно… аппетит испортился, — добавляет тесть.

За столом остаются, что называется, одни бабы. И даже в этом подчеркнутом уходе домочадцев четко ощущается плевок и упрек. Мол, твой потолок, Влад, это воевать со старухами и детьми!

— Стеша, я за тобой приехал, — говорю младшей дочери, стараясь не злиться, что она забрала из дома все свои вещи.

Теперь я в этой огромной квартире совершенно один, словно призрак, слоняюсь по комнатам. Казалось бы, в последнее время мы с Лизой и так оставались в меньшинстве, но это не идет ни в какое сравнение с тем, какими одинокими и пустыми стали стены дома сейчас.

— Папа, я не поеду, — упрямится Стеша, нахмурившись точь-в-точь как я.

Пожалуй, это единственное, что сейчас выдает в ней мою дочь. Во всем остальном она — полная копия Лизы!

— Что значит, не поеду? — недоумеваю я.

Искренне считал, что дочка подуется-подуется и вернется домой.

Эгоистично желал, чтобы хотя бы она своим появлением скрасила тотальное одиночество и придала смысл происходящему.

— Я буду жить у бабушки с дедушкой, вот что это значит. Они не против, — пожимает плечами.

— Так.

Не думал, что дело примет… такой оборот!

Это уже ни в какие ворота не лезет. Упрямство-упрямством, но последние действия моей семьи переходят все границы.

Отодвинув стул, сажусь, сложив локти на столе.

— Может быть, ты наложишь мне поесть?

— Бабушка не приглашала тебя за стол, — едва слышно говорит Стеша, опустив взгляд.

— Да хватит уже! — злится Варька. — Ты чего такая деревянная?!

— Но ты — не деревянная! Вот и сама с ним живи. С ним и с его новой пассией. Между прочим, она — твоя тетя! — злится Стеша и вдруг хихикает. — А давай я с твоим Гришей жить буду, ммм? Тебе понравится?!

Варя аж побагровела и задохнулась.

— Чтооо?! Да ты… Ты… Мелкая совсем!

— И что? Гриша ненамного старше тебя самой, а пары с разницей в семь лет — это в порядке вещей! — смеется Стеша, выводя Варю на эмоции.

— Папа! И ты промолчишь?!

— Стеша права, пары с разницей в семь лет — в порядке вещей. Ничего дурного она не сказала.

— Да как вы… Оба!

— Я сказала это не для того, чтобы ты пытался наладить со мной контакт! — снова недовольна Стеша, обращаясь ко мне. — Я сказала это специально для Вари, пусть поймет, как неприятно маме! А то вы с Евой делаете вид, будто ничего такого не произошло!

— Никто не делает вид, — злюсь, выйдя из себя. — У нас с вашей мамой возникли разногласия! Которые решатся. Со временем.

— Мама в больнице, а Ева гуляет всюду рядом с тобой! Так когда же решатся ваши… разногласия? Видимо, никогда.

Я удивлен.

— Что? Когда это ты…

— Ева выложила у себя фото, — отвечает Стеша. — Я не поеду домой. Бабушка с дедушкой мне рады.

— У тебя учеба на носу, не забывай! — невольно повышаю голос.

— Не забуду.

— Куда поступать собираешься? Как будешь учиться? Ничего не забыла?

— В местный универ поступлю!

— ЧТООО?!

У меня давление подскочило, пульс ускорился.

— Ты идешь на медаль, какой, нахрен, местный… университет?! Ты в столицу поступать хотела…

— Может быть, обойдусь без столицы? Ни ты, ни мама не учились в столице и ничего… Как-то устроились в этой жизни. Кажется, даже вполне успешно.

— Довольно, марш… Домой!

— Нет, — упрямится Стеша, покраснев.

— Так, Владислав… — теща, до этого момента молча наблюдавшая за перепалкой внучек и нашим разговором, вдруг подала голос. — Если ты хочешь остаться у нас в гостях, будь добр, не начинай ссоры и споры.

— Вы за этим стоите.

— Кто?! Я?!

— Вы. Науськиваете младшую внучку на разделение семьи. Вот что вы делаете. И потакаете капризам младшей дочери…

— Нет, Владислав… Капризам я потакала ранее, и это были капризы старшей, в желании поехать учиться подальше, вот там и испортила мою девочку эта самостоятельная, взрослая жизнь, — вздыхает теща.

— Ну что вы, — усмехаюсь я. — Вы не правы. Ева и до отъезда на учебу выдавала… Если вы этого не замечали за своей тотальной занятостью, то…

— Смеешь винить меня и мужа за то, что работали, не покладая рук, и тянули троих детей? Надо было, наверное, за воротник закладывать, как твои родители! — говорит она сердито. — Зато теперь шибко правильные стали. Стеша остается, если хочет. Места нам хватит… Стеша умная девочка, и я уверена, она сделает правильный выбор, и мы ее поддержим.

— Так же поддерживаете Лизу в ее упрямстве не идти на контакт со мной?

— Ох нет, Владислав… С этим ты и сам прекрасно справляешься. Без чьей-либо помощи со стороны… Все кругом только и судачат, что ты собираешься купить старое поместье с историей… Но и долгами кошмарными. Многие на него облизываются, но все решаются выкупить.