Измена

Словно в замедленной съемке стою и наблюдаю за представленной картиной Паоло Веронезе «Измена». Как символично, черт побери. Вот же он — извечный женский выбор между верностью и любовной похотью, в котором, безусловно, по всем канонам выбирается второе.

Очень сложно оторвать свой взор от того, как он сейчас соизволил-таки прекратить процесс соития и решил, возможно, ради приличия накинуть на обнаженное тело смятые простыни. Дежавю…

В моих глазах застыли безжалостные слезы, которые я ни в коем случае не должна ему показывать. Ни за что на свете не позволю этому случиться! Стою молча и не шевелюсь, чтобы не рухнуть, не пасть при нем в дикой истерике…

Слова мои просто-напросто застряли где-то глубоко внутри, не давая возможности сделать полноценный вдох. Сейчас. Именно сейчас я прекрасно осознаю, что и разбираться-то тут не в чем. Это не то, что я думаю и вижу? Правильно? Мне все кажется… Или он перепутал рыжеволосую девицу со мной? Смешно! И грустно… Неужели он знал… Конечно, он знал, что делает и для чего. Только смысл? Оттолкнуть? Знал ведь прекрасно, насколько больно сделает мне. Это все неслучайно…

Обращаю внимание на раритетное издание книги в своих руках, той самой, о которой мечтал Хьюго, рассказывая о поисках своей тайной мечты, сокровища. Молча кладу книгу на рядом стоящее кресло.

Поднимаю вновь глаза, свой немигающий, полный ненависти взор на него и осознаю… Все! Это точка! Конец! Тот, что был очевиден кому угодно, но только не мне — влюбленной в него девушке.

Я смотрю в его изумрудную воронку светлых глаз, прикладывая неимоверные усилия, чтобы не разрыдаться. Чертова безысходность. Так горько оттого, что все это происходит без твоего желания.

Пока мысли потоком проносятся в голове, я не успеваю заметить, как этот мерзавец успел близко приблизиться ко мне, смотря в упор. В глаза. Без зазрения совести. На мгновение мне кажется, что его глаза наполнены слезами, но, скорее всего, это просто иллюзия, игра приглушенного света.

— За что? — тихо доносится до меня мой же приглушенный голос, который сама уже не узнаю.

Неплохая шутка! Признаться в своих чувствах человеку, открыться любви и сразу же испытать предательство в виде жестокой измены… Вот она моя жестокая реальность, всегда такая удивительная, словно происходящая в первый раз. Я лишь позволила себе признаться в чувствах, повесив на Хьюго непосильную, как оказалось, ношу, груз ответственности, а он одним щелчком пальцев разбил мое сердце вдребезги. За что? Неужели нельзя было поступить иначе? А может оно и к лучшему, так сказать, чтобы напрочь пропало желание вернуться к этому аду однажды?

В голове снова расстелился туман, а мысли и вовсе растворились в этом облаке безумия, ожидая от брюнета хоть одного слова.

Джозефин, дыши, просто дыши. Вдох. Выдох. С каждым глотком успокаивающего воздуха мышцы слали натягиваться, словно по струнке, сжимая все внутренности до хруста. Глубокий вдох по итогу не дает мне сейчас возможности сделать полноценный выдох. Кислород словно застрял комом в груди, заставляя ртом ловить воздух, чтобы элементарно не задохнуться.

— Я передумал, — смотрит на меня, не отрываясь, так нагло, так беспощадно и скалится, как будто ничего страшного не произошло. Словно это не его мир только что рухнул.

— Сдалась мне твоя любовь, — каждое слово, словно ножом по груди без предварительной анестезии.

— Ты для меня ничего не значишь. И никогда не значила. Мне просто стало скучно, поэтому я решил с тобой закрутить легкий роман. Все очень просто, не ищи этому причины или объяснения, Джозефин. Его просто нет.

Мне очень, безумно, слишком больно! Это уже просто предел. Точка. Апогей. Грудь ноет и болит от нестерпимой боли вспоротой грудины, души и сердца.

— Исчезни.

Ни одно ранее им сказанное слово, ни один отвратительный поступок не ранил меня так, как его невыносимые слова.

И тут я чувствую, как он вкладывает мне в руки какой-то конверт. Раскрываю его трясущимися руками и вижу внушительную пачку купюр, на лицевой стороне которых изображен Бенджамин Франклин.

Вот и сказочке конец…

Приплыли…

Проклятущий конверт с деньгами… Серьезно? Такого рода унижения я не испытывала никогда! Бросил мне в лицо деньги, как самой настоящей проститутке. По-хорошему бы запустить купюры в него обратно, но я прекрасно осознаю, что он именно этого сейчас и ждет. Он жаждет ответа от меня, но я не подарю ему этого удовольствия. Я прямо-таки вижу в его глазах этот брошенный вызов, что призывает накинуться на него, унижая себя тем самым еще больше. Я не стану опускаться до его уровня. Это не моя игра, поэтому и правила мне чужие приписывать не нужно.

Он не заслуживает ни моих слез, ни моих криков тем более. Почему? Потому что все это время, а я свои секунды, минуты и часы тратить на него больше не намерена. Никогда! Слишком мне все это дорого обошлось!

У меня ничего не осталось для него, кроме щемящего равнодушия. Даже говорить не хочется, дышать с ним одним воздухом, пропитанным их прерванной похотью.

Увы, мой дорогой, я больше не играю по твоим правилам. Игра окончена. Правил больше нет, и не будет. Каждый из нас теперь будет существовать по собственным законам.

Гордо расправив плечи, я даю ему звонкую пощечину от переизбытка эмоций, затем еще, еще, и еще, получая некое удовлетворение. Не спеша, на ватных ногах приближаюсь с гордо поднятой головой к его до сих пор молчаливой даме, что прикрывает точно так же, как и он, свое обнаженное тело простыней. Медленно кладу конверт рядом с ней и произношу, на собственное удивление, довольно-таки спокойным и непоколебимым голосом то, отчего у самой бегут мурашки по телу:

— Тебе пригодятся эти деньги. Вдруг ты захочешь продлить услуги этого молодого человека. Только поторопись, а то у него сегодня, возможно, есть еще клиенты.

Приближаюсь к двери под стук бешено стучащего сердца, силой подавляя свои непрошеные слезы, что вот-вот и польются водопадом. Оборачиваюсь, чтобы в последний раз посмотреть в эти изумрудные глаза, что перевернули мой привычный мир с ног на голову.

Смотрю на него и понимаю, что я не просто унижена, я морально раздавлена и уничтожена. Мне стало вдруг слишком противно даже находиться с ним поблизости, не то, чтобы заговорить. Ощущение, будто все это время я носила грязную использованную одежду. Но все же решаюсь напоследок достучаться до него, если это вообще возможно, обжигающими, но правдивыми и искренними словами:

— Ты никогда не испытывал такого чувства, как любовь и уважение к своей женщине. Да и к человеку в общем. Так дай же Бог тебе познать однажды эту истину. Ты слишком жалок, Хьюго. Я не хочу, чтобы с тобой так кто-нибудь поступил однажды, как ты со мной. Ни один человек недостоин этого. Ты получил в этой жизни сполна, я думаю, поэтому ты слишком жалок для того, чтобы вновь быть брошенным тем, кто тебя действительно любит. А я люблю. По-настоящему. И только поэтому мне печально за тебя… Повзрослей. И… Будь по-настоящему счастлив. Прощай.