Изменить нельзя простить

— Ева, — почти с любовью произнёс муж, и мое сердце слабо дёрнулась. Просто уловило тональность, вспомнило, при каких обстоятельствах так ласково звучало мое имя. — Не будь дурой. Я не за это на тебе женился. У нас хороший партнёрский брак. Зачем мне его менять на то же самое, только без поддержки в виде умной супруги?

— Но Соня родит тебе ребёнка! — почти прокричала я, не зная, как ещё объяснить этому чудовищу, которое прикидывалось моим мужем, что все это неправильно.

— И это хорошо. Дети лишними не бывают. А вот глупые мамаши, которые таскаются и ноют хорошим жёнам, это проблема. Соня — прекрасная домашняя девочка, но я не хочу всю жизнь вытирать ей сопли. Меня устраиваешь ты. И не думай, что ребёнок что-то изменит. Ты не получишь развод.

Глава 14

Я не испытывала мелочного чувства злорадства к Соне.

Нет.

Скорее была жалость и немного разочарование. Неужели София действительно думала, что ребёнок сможет что-то изменить. А может, она думала, что я мешаю ее счастливой жизни?

Последние несколько дней открыли мне глаза на Андрея, и я с уверенностью могла сказать — он любил только себя.

Не меня в начале наших отношений. Не Софию сейчас. И уж точно не кроху эмбриона с его набором генов. Это просто приятный бонус. Любой мужик с раздутым самомнением будет всю беременность козырять, дескать, это я сделал, это мое, а потом никакого не надо.

— Андрей, ты такая свинья, что я не то что вернуться, я говорить с тобой брезгую, — сказала я, выглянув из ванной. Ляля топталась на кухне, шумел чайник, а Джем прорвался ко мне и стал лупить лапами по защитному экрану ванны. Я зажала телефон ухом и подняла пса. Включила воду тонкой струйкой и понаблюдала, как собака пьёт.

— Ой, не зарекайся. Ещё кричать подо мной будешь, — хохотнул Андрей, а я посмотрела на трубку так. словно муж мог увидеть мое обезображенное гримасой отвращения лицо.

— Не мечтай. И пойми одно, мне плевать, что у вас с Соней, просто отвяжитесь уже…

— Хорошая кошка всегда найдёт дорогу домой, я в тебя верю, Ев, — бросил напоследок Андрей, и я побыстрее отклонила вызов. Вытащила Джема из ванны и наконец-то почистила зубы.

Ляля была хмурой. Давила в тарелке авокадо, представляя вместо него моего супруга, и мечтательно втыкала в бок круассана вилку, там тоже был Андрей. Подруга чувствовала за меня и за себя, а я просто уже устала.

— Слушай, партнёрский брак… А значит, ты тоже можешь трахаться на стороне? — просияла Ляля, а я посмотрела на неё поверх своей кружки как на умалишенную. — А этот твой с эпистолярным жанром?

Я приподняла бровь, не припоминая, когда успела рассказать про глупую ситуацию с Бестужевым.

— Не удивляйся, просто однажды стрельнула глазами на экран, — Ляля взмахнула вилкой, и с неё слетел кусочек авокадо. Джем возрадовался пище богов и чуть не опрокинул стул, под которым сидел, когда стартанул подобрать оброненную подачку. Я наступила на нее и не дала сожрать.

— А это кто такой? А чем он занимается? А вы хорошо друг друга знаете?

Если Лялю не остановить, вопросы будут множиться в геометрической прогрессии.

— Кирилл Бестужев. Хам, наглец, мудак. Богат. Не дурён собой. Думает, что все хотят с ним, хотят его… Столкнулась по работе. Пытаюсь забыть, как страшный сон.

Я старалась отвечать быстро. Не задумывалась. Глаза Ляли блестели огнем азарта, но у меня оставалось одно очень важное дело, поэтому я постаралась максимально быстро свернуть тему.

— И нет, Ляль, — закончила я. — Мне не нужны такие знакомства.

— Но… — начала подруга, не дожевав тост.

— Но ты меня обяжешь, если сегодня мы не вернёмся к этой теме, потому что мне надо уехать. А перед этим собраться с мыслями.

Ляля понуро опустила голову и протянула Джему кусочек тоста, теперь без авокадо. Я допила свой чай и встала загружать посудомойку. Ляля вертелась рядом как лисица. Она явно хотела устроить масштабное что-нибудь.

— Ева, а может, вечером погуляем? Хочешь, я тебя со своим Марком познакомлю?

Кружка выскользнула у меня из рук и громко звякнула. Я подняла глаза на подругу.

— Это кто? Ещё один ухажёр?

У Ляли было воздыхателей как навоза за баней, поэтому одним больше, одним меньше…

— Нет, он просто друг. И он одинок. И он такой… надёжный…

Я отмахнулась. Это проще, чем объяснять, что мне внутри так больно, что хочется на шарфике удавиться. Поскольку я скупа на эмоции, всем, даже Ляле, кажется, что я не сильно переживаю, но каждое слово Андрея, каждый грязный намёк, который хоть раз звучал в нашем браке, теперь разъедали душу лучше соляной кислоты. Мне даже говорить об этом было больно, словно я нарушу данное давным-давно себе же слово.

После полудня я выбралась из дома. На улице уже жарило, и я печалью смотрела на количество бензина в баке. Кондиционер ещё поджирал. Но бросить машину и пересесть на общественный транспорт было бы порогом финансового отчаяния. У меня были сбережения. И, думаю, с новой работой скоро срастется. Плюс фирма должна выплатить мне небольшую сумму. Если все стабилизируется, скоро я съеду от Ляли.

Нет. Подруга у меня хорошая. Это я плохая. Мне физически тяжело сейчас находиться среди людей. Мне казалось, я как чудовище с гнилой душой сейчас отравляю окружение своей болью. А ещё совсем дурацкое желание — закрыться одной в темноте и тишине и выть. Возможно, мне так удалось бы заплакать…

Я выехала на проспект, и тут меня охватил мандраж.

Что я скажу?

А главное, вообще не делаю ли я ошибку? Может, меня на порог дома не пустят. Или хуже того, начнут во всем винить.

Закралась нехорошая мысль просто вернуться к Ляле и подать заявление на развод, но я резко свернула к развязке, что вела за город. Нельзя трусить. Я все смогу. И у меня было ровно полчаса, чтобы понять, как это я могу сделать. А потом сразу разрывать отношения с Андреем.

Люди от жары стали сонными и немного странными. Дважды я уворачивалась от столкновения. Девушка из машины позади вытянула руку в окно и махала проезжающей встречке. А я все сильнее паниковала. Потные ладони скользили по рулю, а внизу живота скручивался комок нервов.

Я тоже была странной.

Когда до нужного мне дома оставалось два перекрёстка, я притормозила у обочины и вышла из машины. Прошлась. Вернулась обратно и психанула.

Будь что будет.

Двухэтажный коттедж за кирпичным забором и фигурно обстриженные туи. Я медленно шла по мощёной тропинке и проворачивала фразы. Когда рука постучала по двери, в голове не было ничего путного.

— Ева, доченька, наконец-то ты объявилась!

— Привет, мам. Я… мам… — слова застряли в горле. — Мам, а мы с Андреем разводимся. Он с Соней моей…