Изменить судьбу 2

– Ну, как видишь, это пока только баня. Летом думаю начать строительство дома. Уже какие-то деньги появятся. А остальное… Ты помнишь, я у тебя спрашивал про доллары?

– Тихо ты!.. Помню… Зачем они тебе? Сбежать собираешься?

– Куда сбежать? И нафига?

– Ну так зачем тогда?.. – Михална боялась произнести слово «доллары». Оно и понятно, за валюту сейчас расстрел. До моратория на смертную казнь ещё более десятка лет

– Нина, я тебе сейчас кое-что скажу. Ты можешь, конечно, не поверить, но я знаю, что так оно и будет. Скоро в стране всё будет плохо. Те деньги, которые у тебя есть – обесценятся настолько, что их разве что выбросить останется. Это будет, конечно, не завтра, и не через год, но скоро. И самый надёжный способ сберечь деньги – я тебе его ещё в прошлый раз сказал. И лично я так и собираюсь поступить. Если не найду канал через тебя, буду искать в других местах. Да я всё равно буду искать в других местах.

– Ладно, я подумаю. Что ещё, кроме распространения информации о твоей бане ты хочешь от меня?

– Ну, закупка пива и закусок, само собой. Ещё, может ты мне посоветуешь крепкого, серьёзного и непьющего пенсионера, или пенсионерку, который будет здесь за порядком следить, записи вести, расходники заказывать. Напоминать, когда надо бельё в прачечную везти. Не бесплатно, конечно.

– Надо подумать, может и найду. Вообще, вряд-ли. Город новый, условия сложные, здесь только молодёжь лет до сорока – сорока пяти.

– Ну да, резонно. Блин!.. Ещё надо будет охрану нанять. У меня есть мысли…

– А охрану-то зачем?

– Нин, как ты сказала, это всё незаконно. А выходя из правового поля мы заходим на территорию криминала. И уж криминал-то точно не преминет нас опустить. Есть здесь один деятель. Его сюда, скорей всего, за косяки сослали, и он обязательно ухватится за шанс реабилитироваться. А потому, надо охрану. У меня мысли есть на этот счёт, но надо разговаривать. Кстати, Нин, а в пожарке у тебя знакомств не водится? Огнетушителей-бы достать, штук пять.

– Насчёт огнетушителей я поговорю. А ты с кем об охране говорить собрался?

– Да с тем, кто на тебя всю дорогу пялился. С Назарычем. А чего это ты заинтересовалась? Ты-же ещё согласия не дала.

– Да согласная я, уболтал, чёрт языкатый.

– Тогда я пойду, Назарыча позову, посиди пока.

– Нет, пойдём-ка попаримся да выпьем. Такие новости переварить надо.

Глава 22

22.

– Назарыч, знакомься, это Нина Михална. Нина, это Вадим Назарыч, -представил я их друг другу, после того как мы сходили попариться, и обновили своё пиво в кружках.

– Для вас – просто Вадим, - Назарыч так посмотрел на Нину, что я понял - пропал мужик.

– Тогда я - Нина… - Михална послала Назарычу свой самый чарующий из арсенала взгляд.

– Так! Давайте сначала о деле, а потом я вас тут оставлю, и занимайтесь чем хотите.

– Ладно, говори, - сказал Назарыч с трудом отрываясь от созерцания Михалны.

– Назарыч, Мы с Михалной тут кое-что обсуждали, и нам нужна твоя помощь.

– Для вас, Нина – всё, что угодно, - я впервые увидел, как Назарыч улыбается. Не усмехается, не ухмыляется, а именно улыбается. Это как улыбающийся крокодил. Такой обаяшка.

– Назарыч, давай серьёзно…

– А тебе я на тренировке башку откручу, и вверх ногами обратно приделаю… - пообещал мне Назарыч, не поворачиваясь в мою сторону.

– Так, стоп! Давайте о деле! Назарыч, нам нужна твоя помощь. Нам надо организовать охрану этого места. Я думаю, предложить это твоим старшакам. Не бесплатно, конечно, - выпалил я на одном дыхании, пока не перебили.

– Чего-о!? Детей подставлять!?

– Да нет-же, Назарыч. Они будут сидеть здесь и охранять… Да, дурацкая идея, - сказал я, поняв, что хочу кинуть детей, пусть и подготовленных физически, под молотки криминалу.

– Ну вот, то-то…

– Блин! Что-же делать?..

– А от чего ты свою баню охранять хочешь?

– От криминала, Назарыч. От воров. А они сюда обязательно придут, как только узнают об этом месте.

– Почему ты так в этом уверен?

– Потому, Назарыч, что частное предпринимательство не законно. А значит, в милицию жаловаться я не побегу. А значит, у них руки развязаны будут, и они смогут глумиться надо мной, как хотят.

– Та-ак… Детей я тебе не дам. И если узнаю, что ты помимо меня к ним подходишь, то пеняй на себя. И о тренировках сразу можешь забыть.

– Да я понял. Делать-то чего?

– В подъезде у меня живёт один ветеран-афганец. С инвалидностью. На работу его не берут. Он пока крепится, но, чувствую, уже на пределе. Возьмёшь его?

«Блин! Вот-же голова! Об Афганцах-то я и не подумал. А их немало возвращается таких, которых не берут никуда с формулировкой: «Я вас туда не отправлял». И у них накапливается злость и обида. Многие сопьются, многие уйдут в криминал. Просто от безысходности, от невозможности самореализации. Люди, молодые парни, смотревшие в глаза смерти по воле политбюро ЦК КПСС, по его-же воле окажутся выброшенными на обочину и никому не нужными.»

– Назарыч, ты меня с ним познакомь, надо присмотреться.

– К чему ты присматриваться собираешься?

– Ну, может он бухает беспробудно…

– Не бухает. И у него, верней, у них, какой-то клуб есть, где они собираются.

– Понятно. Познакомь. Когда пойдём?

– Да давай хоть завтра.

– Договорились… Ну, жаль с тобою расставаться, Назарыч, мне будет тебя не хватать. Будь с ней нежен и осторожен. Оставляю вас, дети мои... – и я, недоговорив, пулей вылетел из бытовки, потому что Назарыч вскочил на ноги с абсолютно прозрачными намереньями.

Первыми, в десятом часу, ушли Вилен с женой. Вслед за ним засобирались и мужики из стройбригады, а с ними старшие «девушки». Их развезти взялся водитель «буханки», так-же оставшийся с нами, но довольствовавшийся чаем, и алкоголя не принимавший. Михална и Назарыч так и не выходили ещё из бытовки, и что они там делают, оставалось только догадываться. Одному торчать в мужском отделении было скучно, и я постучал к оставшимся девчонкам.

– Красавицы, примите к себе путника, уставшего и озябшего!.. – однако мне никто не ответил. «Парятся, наверное», подумал я и завернул к ним в парную, а открыв дверь – чуть не ослеп. Сразу столько женской обнажённой красоты я ещё не видел, ни в этой жизни, ни в прошлой. Разве что в специфическом кино, но в живую – впервые.

– Ну заходи, заходи! – загомонили девчонки все сразу, даже не собираясь ничем прикрываться.

– Уже не могу, - ответил я, чувствуя неудержимую и неконтролируемую эрекцию.

– Ой, да ладно, что мы там не видели…

– Ну, сами напросились, - сказал я, заходя в парную и сбрасывая с плеч простынь, с намереньем расстелить её на полок. Три пары симпатичных женских глаз уставились в одну и ту-же точку, находящуюся у меня ниже пояса.

– А ничего он, да девчонки?! – сказала Галя, не отрывая своего взгляда.