Изменить судьбу 2
Шрифт:
– Сушки солёные, колбаса сыровяленая…
– Сушки давай…
– Сколько?
– А сколько есть?
– Да много есть. Давай так, пятьдесят рублей, и я вам сушек пару кило отдаю… - «Блин! Как я её взвешу-то? И в чём отдавать? Они-же в коробке россыпью. Ладно, сейчас кульки сделаю из тетрадных листов».
Я помог Андрею донести пиво и сушки, и вернувшись, добавил в список несколько широких и глубоких мисок, для сушек и чипсов. Без десяти двенадцать я пошёл напоминать мужикам, что время заканчивается. Мужики были навеселе, но в сознании, никто вроде спать укладываться не собирался. Андрей подошёл ко мне:
– Паря, эта… А можно мы ешо часик тута… Уж больна харашо сидим…
– Можно… Ещё по пятёрке с носа.
– Так эта мы щас… - он ушёл
Погонял меня утром Назарыч знатно. Но я, на удивление, чувствовал себя довольно бодро, не спал, и даже умудрился достать Назарыча пару раз кроссом. Мужиков из бани я проводил в час ночи. Попрощались мы дружески и все были довольны. Они в крайний час купили у меня ещё ящик пива. Всей выручки у меня за этот день получилось четыреста пятьдесят рублей. Нормально, если учесть, что это всего за пять часов.
Переодеваясь после тренировки, Назарыч сказал:
– То-ли я старею, то-ли ты успехи делаешь… - типа похвалил.
– Да мне до тебя, Назарыч, ещё… - я махнул рукой. Типа похвалу вернул.
– Костя сказал, сегодня к тебе туда подойдёт, скажет, будут они этим заниматься или нет.
– Отлично. Лучше-бы, конечно, согласились. Одному мне не вытянуть.
– Я вот тоже думаю, не маловато ты им предложил?
– Назарыч, вся эта баня построена на деньги Нины. Я ей должен, и я свой долг отдам. Плюс, она тоже в доле, и будет иметь ровно столько, сколько и я. И за эти деньги она займётся поддержкой среди официальных структур. Вроде пожарных и милиции. И организационными вопросами в моё отсутствие. Плюс, надо закупать топливо, всякие расходники, возить всё это туда. Бесплатно это никто делать не хочет. Хоть червонец, но отдай. В прачку, опять-же, простыни возить, пиво покупать и закуски, да расходов полно.
– Не нравится мне всё это, Слава, - сказал Назарыч, помявшись, - это вроде как ты на чужом наживаешься…
– Назарыч, мы живём в том мире, в котором живём. Нам его не переделать. Где ты видишь, что я делаю что-то нечестно? Я никого не заставляю туда приходить, на аркане не затаскиваю. Мужики вчера пришли, отдали какие-то деньги, так они уходили и благодарили за то, что дал им возможность - вот так вот посидеть. А ты в Москве в ресторан пойди зайди. В государственный, что не маловажно, ресторан. У нас-же частных ресторанов нету, правильно? На воротах «вратарь» стоит в ливрее, и ему через стекло нужно цветную бумажку показать. И чем выше статус ресторана, тем красивей должна быть бумажка. Это законно, по-твоему? Или там не наживаются на чужом? Да те-же бани взять. Ты в Сандуны поди пробейся. Вечное спецобслуживание. И тоже ведь, что характерно, деньги берут.
– Да знаю я всё это. И понимаю всё, - сказал Назарыч досадливо, - но всё равно как то…
– Это потому, Назарыч, что из нас частную инициативу калёным железом вытравливали, и продолжают вытравливать. А это плохо. Это, во-первых, неравенство и двойные стандарты. А во-вторых, снижение уровня жизни. Да и народ перестаёт стремиться к чему-то большему и лучшему. Пассионарность теряет, если по Гумилёву.
– Это почему ещё неравенство?.. – Назарыч недоумённо уставился на меня.
– Это потому… Вот ты в нашем Узбекистане бывал? В Грузии? Да хоть на Украине. Вообще везде на национальных окраинах частная собственность и частная инициатива, ну не сказать, что прям процветает, но вполне себя неплохо чувствует, и никакие госструктуры этому как-то не мешают. А вот в РСФСР это почему-то под жёстким запретом, прям до расстрела. А мы что, допустим, с грузинами в разных государствах живём? У нас власть разная? Законы другие?
– Ну, у них это исторически сложилось…
– Ну, да, у них исторически сложилось богатеть, а у нас исторически сложилось подыхать, правильно я понимаю твою мысль?
Ну и что, в такой парадигме, в итоге должно произойти? Как по-твоему? Мне кажется, что если мыслить в этой парадигме, то в итоге они разбогатеют, а мы передохнем. Нигде логических нестыковок не усматриваешь?Мы с Назарычем уже переоделись и просто разговаривали в раздевалке.
– Ладно, Назарыч, это разговор бесконечный. И аргументы найдутся с обеих сторон. Пойду я, мне в баню надо, вдруг парни придут.
– Давай, иди… Завтра придёшь?
– Обязательно. До завтра, Назарыч, - я вышел из раздевалки.
Костя, и с ним ещё три парня пришли в баню около полдвенадцатого.
– Привет, Костя, проходите… - я открыл им боковую калитку.
Парни вошли, прошли в бытовку, и мы познакомились. Кроме Кости были ещё два Олега и один Илья.
– Парни, вам Костя обрисовал, что надо здесь делать?
– В общих чертах. И по криминалу непонятно.
– Так… Ну смотрите. Здесь надо, по большому счёту, следить за порядком. Вовремя доливать топливо, следить за отоплением, наводить порядок, сжигать мусор, отвозить бельё в прачку, и забирать из прачки, закупать топливо. Вобщем, я список обязанностей написал, вот, прочитаете, если договоримся. Что по криминалу. То, чем я занимаюсь фактически незаконно. Я об этом уже Косте говорил. А раз незаконно, значит местный криминал обязательно захочет к этому присосаться. Есть здесь один деятель, Килькой кличут. И как только он об этом месте узнает, обязательно явится с намереньем нагнуть. Вот от него надо будет отбиваться, возможно, физически. Даже скорей всего физически. И я не знаю, буду-ли я в городе на момент его прихода. Да и в одиночку я вряд-ли вытяну. Вот я и предлагаю вам эту работу. Если согласитесь, конечно.
– По оплате как?
– По оплате… Сейчас эта баня вобщем-то неизвестна. Поэтому, пока она не приобретёт популярность, предлагаю десять процентов с выручки. А дальше – посмотрим.
– Ну, и много-ли это будет, твои десять процентов?
– Ну, давай посмотрим. За вчерашний день, вернее, за пять часов выручка составила четыреста пятьдесят рублей. Десять процентов составит сорок пять рублей. Это только за один день, за пять часов.
– Нам надо посоветоваться…
– Пожалуйста, советуйтесь, можете выйти в соседнее помещение, там склад.
Парни вышли, а я взял чайник и пошёл его наполнять. Вода из скважины была вполне вкусной. Чайник у меня был электрический, без автоотключения, поэтому оставлять его без надзора было нельзя. Из соседнего помещения доносились невнятные приглушённые звуки, но иногда долетали и эмоциональные возгласы. Парни вернулись как раз к закипанию чайника.
– Берите чашки, парни, чаю выпьем, - я показал, где взять чашки, - что надумали?
– Мы не пришли к единству в этом вопросе, - сказал Костя, - двое из нас хотят работать, а я и Олег, - он показал на одного из Олегов, - считаем, что условия не справедливые.
– А какие условия вам кажутся справедливыми? – спросил я, - и что за несправедливость вы нашли в предложенных условиях?
– Мы считаем, что оплата должна производиться из расчёта тридцать процентов от выручки…
– Костя, я даже обсуждать это не буду. Нет. Не нравится – я никого не неволю… - в этот момент раздался звонок, я поднялся и пошёл к калитке.
Перед центральной калиткой стояли мужчина и женщина.
– Здравствуйте, чем я могу помочь?
– Здравствуйте, - они подошли ко мне, - нам Нина сказала, что здесь баня есть, мы-бы хотели… - она затруднилась с глаголом.
– Заказать… - я продолжил за неё, - давайте пройдём внутрь, там и поговорим.
– Парни, подождите немного, а с посетителями разберусь… - я сел и показал пришедшим садиться, - итак… Вы хотите баню. Несколько вопросов. Когда, сколько человек, на какое время? Я вас слушаю.
– А можно сначала посмотреть? – спросил мужик.
– Можно, пойдёмте, - я их повёл на смотрины. Вернулись мы минут через десять. Во время осмотра они не проронили ни слова, но смотрели с интересом, иногда переглядывались, как мне показалось, с удовлетворением.