Изменить судьбу

— А инструменты, запчасти. — Удивленно спросил я.

— Инструменты тебе дадут. С запчастями сложнее. Но на задах цеха имеется старый локомобиль, который находился прежде на этом месте. Можешь разобрать его хоть до последнего винтика, но тот что находится на пилораме, должен к концу месяца заработать и дать пиломатериал. Ты понял меня?

— Некоторые детали могут быть неподъемными.

— Обратишься к бригадиру, он выделит людей. Ты все понял?

— Да.

— Тогда, ступай.

Лагерная зона, в которой я оказался располагалась на месте бывшего купеческого подворья. Довольно большая территория была огорожена капитальным забором из вертикально вкопанных стволов лиственницы. На подворье располагался довольно большой дом, в котором раньше жила семья купца с прислугой. Сейчас эти верхние два этажа дома занимало начальство, а цокольный этаж был отдан под казарму взвода красноармейцев, занимающихся охраной лагеря. В том же здании отдельным входом располагалась кухня-столовая, в которой готовили еду для всех обитателей этого места. Правда для зэка, еду в больших бачках выносили в бараки, в которых помимо нар были установлены длинные столы. И зэка употребляли пайку именно там.

Чуть в стороне от дома находилось несколько бараков сложенных из толстых бревен с капитальной крышей из дранки. В них скорее всего когда-то были склады, а сейчас обитали зэка. В бараки добавили пару печей, сотворенных из местного камня, которые зимой топили отходами лесопилки. И в общем-то они справлялись со своей ролью. Не сказать, чтобы в бараках было тепло, но имеющаяся в нескольких бочках, расставленных по бараку вода, практически никогда не покрывалась ледком. То есть особого тепла не было, но и не замерзали. По стенам барака были установлены четырёхъярусные нары, на которых спали считай вповалку, но так было просто теплее. В торце одного из бараков была организована баня, в которой примерно дважды в месяц, можно было скорее пройти санитарную обработку, нежели искупаться. Особенно зимой, учитывая, что нагретая там вода заканчивалась подозрительно быстро, а холодной не очень-то помоешься. Стиркой занимались каждый сам за себя, ну или как поставишь себя в обществе.

Среди контингента встречались и уголовники, куда уж без них, и отличались от политических они скорее своей сплоченностью. Да, некоторое разделение на касты было и у них, но с другой стороны, они держались друг друга и это помогало им выживать. Особенно учитывая тот факт, что все они старались расположиться возле печей, и изгнать их оттуда, было просто невозможно.

Неподалеку от дома начальства, находилась пилорама, а чуть в стороне и гараж, где помимо паровика, который мне нужно было отремонтировать имелись и два бензиновых не убиваемых трактора «Фордзон-Путиловец» занимающиеся транспортировкой стволов с лесных просек, на пилораму, а в летнее время к реке Чикой, откуда их сплавляли в сторону Байкала.

В общем, за счет капитальных строений рачительного купца жилось здесь можно сказать приемлемо, если не обращать внимания на некоторые неудобства. Позже в некоторых местах были добавлены вышки охраны, и на этом организация лагеря завершена.

Глава 8

8

Когда я внимательно осмотрел паровичок, понял, что мне просто несказанно повезло. Конечно механизм был стар, сильно изношен и буквально дышал на ладан, но скорее из-за того, что им бездумно пользовались, не обращая внимание ни на что. Работает, пыхтит, и ладно. Да и по большому счету, большинство зэка, или простые работяги, севшие по чьей-то анонимке, или уголовники, которые никогда не работали на свободе, и не собираются этого делать здесь. Встречаются среди политического контингента и работники умственного труда, но похоже или никого из механиков до сих пор здесь не появлялось, или до сего момента, паровичок исправно выдавал крутящий момент, и потому нужды в квалифицированном механике не наблюдалось. А тут как раз появился я, и мое дело попалось на глаза хозяину.

Возиться конечно пришлось долго, как оказалось, это был паровик двойного расширения, то есть, нагретый до нужной температуры пар, поступает на поршень большего диаметра, приводя его в движение, и слегка приостыв на нем, на остатках силы, давит на другой поршень несколько меньшей площади, тем самым помогая раскручиваться большему. Вот как раз на меньшем поршне, полетело уплотнительное кольцо, и его обломки заклинили поршень, пришлось разбирать конструкцию, шлифовать блок цилиндров удаляя последствия попадания поломанного кольца, разбирать второй локомобиль, и подгонять его поршни под рабочий, но я справился, хотя, не вылезал с паровика практически с утра до поздней ночи. Зато потом, когда все заработало, я почувствовал себя даже в чем-то счастливым. Паровик наконец заработал, и выдал то, что от него требовалось. И это при том, что я сознательно ограничил его мощность, решив, что лучше пусть дает меньше, зато проработает дольше. Как оказалось, я сильно продешевил. Даже половинной мощности оказалось с избытком.

Впрочем, оказалось, что мои надежды на то, что я проведу, хотя бы ближайшие пару лет в тепле, тоже оказались тщетны. Стоило локомобилю заработать, как уже на следующий день, меня отправили в лес, а на мое место сели двое уголовников. Почему бы и нет, место считалось блатным, ничего тяжелого или зазорного в том, чтобы подкинуть дровишек в топку и пошурудить кочергой, они не находили. Зато целый день в тепле, и радости. Даже дрова самим таскать не нужно, пнул мужичка с лесопилки и тот натаскал за милую душу. Тем более, что их даже рубить не надо, по большому счету, потому как для паровика использовались отходы и обрезки с пилорамы.

Балдели уголовники целый месяц, когда однажды, или упустили воду, или, перегрели котел, и он рванул так, что мало не показалось никому. Разнесло не только паровик, но даже ремонт пилорамы и той оказался под большим вопросом. Или приобретать новую или стоять неизвестно сколько времени. При взрыве разнесло не только локомобиль, который сейчас красовался покорёженными трубами, торчащими в разные стороны, но еще и прибило этих двух уголовников, и троих человек с пилорамы.

В общем хозяин рвал и метал, и конечно же первый вопрос, заданный им бригадиру, касался меня.

— Пиментель жив?

— Жив, — удивленно ответил бригадир, — а что ему сделается?

— Расстрелять!

— Есть расстрелять. — С хозяином здесь не спорили. Сказано виноват значит виноват. — Вечером вернется с делянки, и расстреляем. Или сейчас за ним послать?

— Как с делянки, разве не он паровик испортил.

— Никак нет, по вашему распоряжению, после ремонта локомобиля, зэка Пиментель, тут же был отправлен на лесозаготовки, а место истопников заняли зэка Сундуков и зэка Могильченко. Именно они и занимались поддержкой работы котла.

Оказалось, что кто-то под шумок, среди прочих бумаг подсунул начальнику это распоряжение, и тот не глядя подписал его. Во всяком случае, остановились именно на этом. Меня разумеется вновь вызвали на ковер, отругали, за то, что котел вышел из строя, а я не доложил о своем переводе, и дали трое суток карцера, так, на всякий случай, для профилактики, а после вновь отправили рубить лес.

О том, что такой разговор имел место, я услышал от самого бригадира, его, как он выразился понизили в должности и теперь он находился вместе с нами на делянке, вместо того, чтобы проводить время в лагере. Я же, начал подумывать о побеге.

Дело в том, что о смене руководства НКВД, уже давно всем было известно. О таких вещах как смена руководства НКВД, или любого другого народного комиссара объявляли всем, включая и нас зэка. Лаврентий Павлович Берия, рулил органами вот уже как минимум полгода, вот только об амнистиях ничего не было слышно. Хотя в той истории, когда здесь вместо меня находился дед, по его словам, о них заговорили практически сразу.

Наш лагерь находился почти рядом с поселком где я провел свою юность. Но только почти, если брать в масштабах страны. Честно говоря, я узнал об этом совершенно случайно, когда освобождая очередное бревно от сучков, услышал беседу двух красноармейцев о том, что один из них собирается в ближайшую субботу посетить старую знакомую. При этом было названо несколько поселков, с довольно знакомыми названиями. Потом один, зэка который, как оказалось был местным, сказал, что мы находимся в Забайкальском крае, неподалеку от поселка Дурново. Честно говоря, поселок с таким названием, как мне казалось я слышал впервые, но чуть позже мне пояснили, что поселок стоит нам берегу реки Чикой, и меня как озарило. Когда-то в прошлой жизни я знал одного парня из поселка Красный Чикой, и этот поселок был районным центром Забайкальского края. Район так и назывался Красночикойским, и он всегда подшучивал говоря, что мол раньше поселок носил другое название, но после того, как его сделали райцентром, название сменили, потому что в противном случай район бы назывался Дурновским. На вопрос почему, он отвечал, что поселок носил именно такое имя — Дурново. Я конечно был не совсем уверен в этом, но получалось, что отсюда до моего родного Шарагола, порядка двух сотен километров. Если конечно считать по дороге, по прямой, может километров на пятьдесят меньше. К тому же хотя бы то, что мы находимся неподалеку от реки Чикой, говорило о том же самом. Вся река, со всеми ее изгибами и поворотами лишь не намного превышает семь сотен километров. Да и вообще, течет она по родным местам, леса которых я прекрасно знаю.