Изменить судьбу

Поэтому в принципе, расстояния вполне проходимые, особенно если знать местность. И эти места, особенно южнее мне были прекрасно известны. Конечно, за это время, кое-что могло измениться, но не думаю, что сильно многое. К тому же учитывая наше расположение и то, что Шарагол стоит на той же реке, что и зона, можно особенно не опасаться заблудиться. Правда, зимой, без ружья я бы не рискнул на побег, а лето, точнее безморозное время здесь очень короткое. В лучшие годы от трех до четырех месяцев, чаще и того меньше.

В двадцатых числах октября, меня вновь вызвали на ковер к начальству. И вопрос, заданный мне, прозвучал несколько неожиданный.

— Ты, как, в электричестве разбираешься?

— Закон Ома помню, кое-какую теорию нам давали.

— Значит разобраться сумеешь?

— Зависит от того, в чем именно. — осторожно ответил я.

Начальник кивнул и оправил меня вместе с сопровождающим красноармейцем, в соседний кабинет, где меня встретил какой-то явно гражданский мужчина, задавший мне пару вопросов, а затем объяснил, что я должен буду сделать. Вообще-то территория лагеря не была электрифицирована. Благодаря этому, все работы проводились только в светлое время суток. Стоило начать темнеть, как всех зэка загоняли по баракам, пересчитывали и крепко запирали снаружи. По лагерю, можно было передвигаться только бегом и только в светлое время суток. И это было даже в какой-то степени хорошо. Боясь растерять «переменный контингент» в темноте, начальству приходилось сокращать рабочий день. Но и утренний подъем из-за этого происходил очень рано порой, когда едва было что-то видно. Подъем, быстрый завтрак выдача сухого пайка и отправка на работу. Следующая кормежка предполагалась только по возвращении в барак. И ужинали порой почти в полной темноте.

У начальства разумеется было керосиновое или свечное освещение, но зэка этого было лишены. Сейчас, наконец началась электрификация лагеря. Для этого как оказалось еще летом, бригада электриков установила столбы, начинающиеся от речки Чикой, и до самой зоны. Но как это обычно водилось в СССР, хоть в тридцатых, хоть в семидесятых годах, план, который был спущен сверху, совершенно не учитывал местные нюансы. И потому электрики просто не успевали все подготовить вовремя. Видимо поэтому, к этому делу привлекли именно меня.

От меня требовалось не так уж и многое. Между рекой и зоной по просеке были установлены столбы, но так как вовремя не поступили крюки с изоляторами, по которым должны были протянуть провод, их сразу не установили. А сейчас бригада работает на другой стороне реки, протягивая линию в сторону Дурново, к которой должны были подключить и нас. В мои обязанности как раз и входило установить эти самые изоляторы. Для этого приехавший мужчина, показал мне привезенный им ящик с металлическими крюками, мешок с паклей и изоляторы и объяснил принцип работы.

Мне нужно было залезть на столб, до самого верха, имеющимся коловоротом, с установленным на его конце сверлом по дереву, просверлить отверстие глубиной около пяти сантиметров, вбить туда молотком один из крюков. Затем, обмотать верхнюю часть крюка, где имеется некоторое подобие резьбы — паклей, и плотно навернуть на этот место изолятор. Отступить вниз два локтя и проделать тоже самое еще раз. Затем перейти на другую сторону столба и проделать такую же работу с другой стороны, расположив изолятор примерно посередине между двумя закрученными. И на этом моя работа завершена. Всего на трассе пятьдесят столбов, и сделать всю работу нужно не позже чем за неделю. Потом прибудут монтажники, которые будут тянуть провода.

— Один вопрос. Где взять лестницу, чтобы лазить на столбы?

— Лестница не нужна. — произнес мужчина и достал из кабины пикапа странную конструкцию, которую назвал «когтями». В принципе нечто подобное я когда-то видел, правда сейчас эта конструкция выглядела как-то иначе. Это были два металлических примерно сорок пятых уголка, сваренных между собою таким образом, что образовывали довольно удобную П-образную площадку, снабженную двумя ременными петлями, одно из которых предназначалось для подъема стопы, а второе для обхвата ноги по щиколоткам. Выступающие вниз вертикальные ребра в передней части были срезаны примерно под углом в тридцать градусов и заострены видимо для лучшего упора в деревянном столбе. Сбоку от П-образной конструкции был приварен кусок трубы, в которую нужно было вставил изогнутый металлический прут снабженный с одной стороны заострёнными выступами, а с другой короткой резьбой, заканчивающейся широкой шайбой и гайкой на девятнадцать.

Все получалось следующим образом. Я надевал на ноги эту железяку, в обрезок трубы вставлял полукруглый коготь, и закручивал гайку, выставляя прут так, чтобы было удобно делать им захват вокруг столба. Для этого мне был выдан молоток с железной рукояткой, на конце которой был приварен кусок гаечного ключа требуемого размера. Затем подвешивал молоток на пояс и пользуясь когтями влезал на столб. Для удобства работы на высоте, предлагалась короткая веревка, которую нужно было пропустить вокруг столба, собственного тела и завязать на узел. Таким образом я мог, опираясь спиной о веревку и стоя на когтях проводить любые работы на верхушке столба. Разумеется, под бдительным взором прибывшего инженера и под охраной двух красноармейцев, я на пробу залез на ближайший к лагерю столб, и слушая подсказки инженера, прикрутил три первых изолятора. По времени это вышло, около часа, наверное, можно было сделать это и быстрее, но торопиться было некуда. И об этом постоянно намекал инженер.

— Ты не торопись. Главное сделать все аккуратно, качественно и не упасть с верхотуры.

Я и не торопился. С первым столбом был закончено, осталось еще сорок девять. Хозяин посмотрел на работу и распорядился, начать работу. Дневной план составлял семь столбов, которые как раз укладывались в световой день, от рассвета до заката, и за неделю я и должен был все это завершить.

Теперь мой день проходил следующим образом. После подъема, я завтракал, затем, получал сухой паек, в виде краюхи хлеба и луковицы, на выделенные мне деревянные салазки укладывал необходимые мне крюки, изоляторы, паклю и все остальное, и под охраной вооруженного красноармейца Степки Пантелеева, с которым познакомился уже на второй день выходил на работу. Первый день был самым тяжелым. Все же пока приноровишься лазить по столбам, проходит некоторое время, да еще и охранник торчит внизу, перетаптываясь с ноги на ногу и поторапливая меня. И стоило только солнцу приблизиться к зениту, как пришлось все бросать, и сломя голову нестись в лагерь, охрану, в отличие от нас зэка, кормили горячим трижды в день, и пропускать свой обед красноармеец, категорически не желал.

Правда стоило нам появиться на территории, как тут же нарвались на начальство, и уже на следующий день, красноармейцу, сопровождающему меня, пришлось довольствоваться сухим пайком, также, как и мне. Правда уже на третий день эта проблема была решена, к нашему обоюдному удовольствию. Теперь, Степка перед выходом на работу, закидывал в свой сидор, с которым не расставался ни на минуту с десяток картофелин. Я подхватывал санки и вез их до очередного столба, где надев когти и взяв необходимый инструмент влезал на столб, а Степка подхватив санки шел до следующего столба, где собрав хворост разводил небольшой костерок. Поставив возле него салазки, он устраивался на них возле костра, и время от времени поглядывал на меня, находясь в относительном тепле, да еще и запекая картошку на углях.

Я же, завершив работу на столбе, переходил к следующему, возле которого сидел мой конвоир, присаживался к костру, перекуривал слегка отогреваясь и лез на следующий, а следом за ним и на третий. Закончив с третьим столбом, возвращался к костру, подхватывал салазки и тащил их к очередному столбу, а Степка, тушил костер и подтягивался за мною. Далее все продолжалось в прежнем порядке.

Выигрывали оба. Солдатик все время находился возле костра и был вполне доволен таким времяпрепровождением. Я тоже получил возможность хоть немного отогреться, и даже поесть горячего в обед. Как ни крути, а запеченная на углях горячая картошка была все же лучше краюхи хлеба с луковицей и солью. Уже на четвертый день, Степка с моей подсказки «догадался» взять с собою обычный армейский котелок и пачку чая. У красноармейцев была возможность выхода в ближний поселок, где можно было отовариться чаем, пряниками и чем-то еще. В итоге, ближайший обед завершился горячим чайком. В этот день, благодаря этому, я почувствовал прилив сил и вместо семи положенных замахнулся на восьмой, а следом и на девятый столб, но конвоир резко осадил меня.

— Петро, ну куда ты так спешишь. Так хорошо все получается, я сейчас чувствую себя как в детстве, костер, картошка, рыбалки только не хватает. Ну подумай сам, сделаем мы урок раньше времени, ты думаешь кто-то похвалит? Нет! Сразу же пойдешь на делянку, а я в караул. Давай лучше не станем торопиться тут осталось то три дня, хоть отдохнем немного. — И правда, торопиться было в общем-то некуда.

К концу четвёртого дня, заметил, что острия моих когтей слегка затупились и плохо втыкаются в дерево. Поэтому вернувшись вечером в лагерь, дошел до гаража и попросил, чтобы мне позволили заточить их. В гараже имелся ножной педальный станок с точильным камнем. Принявшись за работу, вдруг подумал о том, что мои когти очень похожи на обычные коньки, правда вместо одного лезвия у них имелось два. Но в принципе большой разницы не было, и если бы была возможность выйти на лед, вполне можно было бы прокатиться на таких коньках.