Изменить судьбу

– Дочь, - Эления укоризненно покачала головой, - я же объясняла, творческий человек чувствует более тонко, чем большинство из нас, поэтому чутко реагирует на критику.

– Если критика конструктивна, уважаемая, я готов её выслушать и принять, - ответил с достоинством Шариф.
– Анна-Сорита, я уже понял, что ты избегаешь разговаривать о моей работе, но мне очень интересно твое мнение.

– Обещаете не обижаться?
– с сомнением спросила девочка.

– Клянусь, - торжественно заверил её мастер.

– Тогда, первое, - Анна уперлась кулачками в бока.
– Кто сказал, что серый цвет - это красиво? Все ваши наряды мышиного цвета, хоть и разных оттенков, правда, есть еще коричневый и черный, но и они лично меня совсем не радуют.

– Яркие краски - удел простолюдинов, это все знают, - возразил Шариф, любуясь горячностью девочки.
– Аристократы предпочитают приглушенные неброские тона.

– А кто сказал, что голубой, желтый или красный цвет это плохо?
– заспорила Анна.
– Вы же сами навязали дамам своё мнение! Конечно, я в фасонах не разбираюсь, но даже не хочу этого делать, потому что, когда вижу всё серое и невзрачное, мне становится неинтересно.

– Невзрачное?
– вскричал Шариф.
– Да мои платья носят самые родовитые дамы королевства.

– И, конечно, восхищаются ими?
– ехидно поинтересовалась девочка.

– Да!

– Врут!
– убежденно заявила Анна.

– Дочь, - обеспокоенная Эления встала из-за стола беседки, где хозяева в тот день принимали гостя, и решительно приказала, - немедленно извинись!

– Он первый начал, - надулась Анна-Сорита, но видя недовольство матери, вздохнула и опустила голову.
– Я прошу прощения, что была груба с вами, мастер Шариф.
– Но от шпильки не удержалась.
– Просто я еще слишком мала, чтобы иметь право высказывать своё мнение.

Харун расхохотался, а потом вообще бросился обнимать и щекотать девочку.

– Нахалка, - проворчала, улыбаясь, Эления.

– Искренняя и честная девочка, - заметил Гвидо, всё это время тихо сидевший в стороне.

– Вы абсолютно правы, барон, - ответил мастер, выпуская из объятий Анну.
– Но давайте, всё-таки, продолжим разговор, - вернулся он к теме обсуждения.
– Во-первых, тебе не нравятся цвета моих платьев, а во-вторых?

– У мамы и её подруг красивые шея и грудь, а ваши платья их скрывают. Почему дамам нельзя носить декольте?

– Что, позволь спросить?
– удивился Харун.

– Анна!
– Эления вспыхнула.
– Так нельзя!

Но дочь, не обратив внимание на возглас матери, откровенно объяснила:

– Декольте - область тела от верхней части груди и вверх, - Анна, увидев, что мастер её не понимает, вздохнула.
– Ладно, я покажу, - и в её руке возник альбом, который она раньше всё время прятала от пытливых глаз Шаруна.
– Когда мы познакомились, я вдруг начала рисовать платья, можете посмотреть ...и даже критиковать, я не обижусь.

Да уж, ТАКОЕ увидеть Харун не ожидал. Большие листы альбома были покрыты настоящими шедеврами. Платья всевозможных фасонов и расцветок, сочетание гладких и цветных тканей, кожи и меха, обнаженные плечи и грудь дам в альбоме украшали сверкающие драгоценности, но главное - эти рисунки были живыми.

– Но как?
– потрясенно выдохнул мастер.
– Как тебе удалось..?

– Можно?
– Эления тоже захотела рассмотреть художества дочери. Из-за её плеча в альбом заглянул Эрик и лишь Гвидо не проявил любопытство, он и так знал, что рисует Анна, от деда у неё секретов не было.

– Откуда ты всё это взяла?

– Я не знаю, мама, - вздохнула девочка.
– Это мастер Шариф на меня так подействовал. В моей голове вдруг стали появляться образы, цвета и фасоны нарядов. Они мне даже спать мешали, - пожаловалась неохотно.
– Вот я их и нарисовала, чтобы избавиться...

– Помогло?
– вскинул бровь Эрик.

– Ещё как, - в тон ему ответила дочь.

– Верните альбом, уважаемая, - попросил Харун.
– Мы с Анной-Соритой ещё не закончили.
– Пролистав несколько страниц, он ткнул пальцем.
– Вот это декольте?

– Да, - кивнула Анна.

– А слово откуда взяла?
– опять встрял Эрик.

– Не знаю, вдруг всплыло в памяти, - девочка подняла взгляд на отца.
– Но я уверена, выражение верное.

– Хорошо-хорошо, - мастер разве что руки не потирал от нетерпения.
– Согласен, ...э-э ...декольте украшает женщину, но ведь выглядит неприлично.

– Зато возбуждает, - снисходительно пояснила Анна и замерла - Эления смотрела на неё широко открытыми глазами и взгляд матери не обещал ничего хорошего.
– Мама?
– жалобно спросила девочка.

– Иди к себе, - припечатала та, - ужинать будешь в своей комнате.

– Я провожу внучку, - Гвидо укоризненно посмотрел на невестку и вышел вслед за Анной.

– Вы не правы, уважаемая, - мастер Шариф встал и вдруг, наклонившись, поцеловал Элении руку.
– Ваша необыкновенная дочь - гениальна во всем, а её непосредственность и честность тешит моё каменное сердце, - он грустно улыбнулся.
– К сожалению, девочка увидела то, что не замечали другие - мои наряды стали скучны и однообразны. Конечно, они сшиты из великолепных тканей, имеют модные фасоны, но, увы, совсем не радуют глаз. А вот это, - и он потряс альбомом Анны, - ярко, свежо и вызывающе. Да-да, я не побоюсь этого слова, ведь вызов - это интерес, интрига, любопытство, желание. А что должен делать наряд очаровательной женщины?

– Возбуждать?
– и Эрик подмигнул вспыхнувшей жене.

– Именно, - Шариф встал и начал прощаться.
– Передайте дочери, что я хотел бы еще раз рассмотреть её рисунки...

– Анна-Сорита дарит вам свой альбом, - вошедший Гвидо уселся за стол и налил себе вина.
– Он ей больше не нужен.

– Но, барон...
– растерялся Шариф.

– Вы можете использовать эти рисунки по своему усмотрению, - добавил де Шарон.
– Если сошьете хотя бы несколько нарядов по эскизам Анны, она будет только рада. И еще внучка просила передать, что при следующей встрече покажет, как можно оживить рисунки на платьях.

Восхищенного мастера пришлось отпаивать успокоительным, так как он чуть не лишился чувств от восторга.

С тех пор Харун Шариф стал большим другом семейства де Лей, а Анна-Сорита - его первым критиком и соавтором. Правда, об участи девочки в создании рисунков для нарядов мастера никто не знал, таково было пожелание родителей, старающихся избежать излишнего внимания к их дочери.

И вот теперь, к дню рождения Анны, Харун Шариф создал настоящее произведение искусства - живое платье.