Изменники Рима

– Только один способ узнать, - ответил Катон.

Макрон спустил ноги с ложа и поцеловал Петронеллу в лоб. Затем он встал, смахнул крошки с передней части своей лучшей туники и последовал за управляющим ко входу в дом. Когда он скрылся из виду, Петронелла придвинулась ближе к Катону.

– Что здесь делает Корбулон?

– Ну, вы же его приглашали, не так ли?

– Да, но он не ответил. Я предполагала, что он не придет. Клянусь богами, я надеюсь, что Макрон не попал в беду, только не в этот день…

После яркого солнечного света в саду атриума дом ювелира казался мрачным, и только когда командующий Корбулон вышел из тени у входной двери, Макрон увидел, что он один. На нем была простая хлопчатобумажная туника и военные калиги, а под левой рукой он держал небольшую шкатулку, немногим более, чем котелок. Макрон встал по стойке смирно прямо перед ним.

– Вы посылали за мной, господин?

На лице полководца отразилось смущение.
– На самом деле, это ты посылал за мной, центурион Макрон. Ты и твоя будущая жена. О вашем приглашении я узнал только в полдень от одного из моих клерков, который как раз сейчас начинает месяц дежурства в латринах. Я очень смиренно прошу прощения и надеюсь, что не пришел слишком поздно, чтобы разделить ваш праздник.

Макрон беспокойно заерзал. – Э… господин, церемония окончена. Но ты можешь присоединиться к нам на остаток праздника, если пожелаешь.

Это была неловкая ситуация, и Макрон надеялся, что главнокомандующий вежливо отклонит предложение и не нарушит теплую атмосферу, царившую на свадьбе, как обычно поступали поздно прибывшие высокопоставленные гости.

– Центурион, если предложение остается в силе, для меня будет большой честью присоединиться к вам.

– Да, господин, - автоматически сказал Макрон, затем коротко остановившись, повернулся и указал на сад. – Пожалуйста, следуйте за мной.

С сердцем, отягощенным опасениями, он вывел аристократа на солнечный свет, наполнявший сад вместе с музыкой и счастливыми звуками легкого разговора и смеха. Последний утих, когда гости узнали о присутствии Корбулона. Катон и другие офицеры немедленно поднялись со своих мест, в то время как гражданские гости беспокойно зашевелились, не совсем понимая, что им делать.

– Пожалуйста, господа, займите свои места, - махнул им в ответ Корбулон.
– Сегодня я просто еще один гость на свадьбе нашего товарища.

Скамейки заскребли по плитам, когда офицеры снова расселись, хотя никто более не сказал ни слова, поскольку все с осторожностью смотрели на своего командира. Корбулон подошел к ложам, где Петронелла поспешно вскарабкалась и склонила голову.

– В этом нет необходимости, моя дорогая. Пожалуйста, относитесь ко мне, как к любому другому, кому выпала честь быть здесь, чтобы отпраздновать вашу свадьбу.
– Улыбка скривила морщинистое лицо Корбулона.
– Но сначала … у меня есть подарок для тебя и твоего мужа.

Он протянул шкатулку, и Макрон кивнул ему в ответ.
– Благодарю, господин.

Не зная, что с ним делать, он указал на ложи.
– Пожалуйста, господин, займите мое место.

– Я не буду делать ничего подобного. Я присоединюсь к этим ребятам.
– Корбулон кивнул в сторону стола, за которым сидели центурионы. По протоколу старший из их числа сидел ближе всего к главному столу, в то время как остальные располагались в порядке убывания звания с опционами в конце. Теперь они все сместились, чтобы освободить место для командующего. Усевшись, он резко взглянул на Макрона и Петронеллу.
– Ну, разве ты не собираешься его открывать?

– А, что? Ах, ну да. Конечно, господин!

Макрон отодвинул защелку и поднял крышку. Внутри была большая кожаная сумка, набитая монетами. Петронелла наклонилась, чтобы посмотреть, и легонько выдохнула. Пытаясь справиться с волнением, она разглядела, что монеты были серебряными.

– Две тысячи денариев, - улыбнулся Корбулон.
– Думаю, достаточно, чтобы дать вам достойное начало супружеской жизни.

Макрон надул щеки. Сумма равнялась почти полугодовой оплате центуриона.
– Это очень великодушно с вашей стороны, господин. Я… я не знаю, что сказать.

– Твоей простой благодарности вполне будет достаточно. Кроме того, Рим должен тебе гораздо больше, чем простое серебро может хоть как-то компенсировать. Ты много раз проливал кровь за Империю. Когда другие трусливо поворачивались и бежали, чтобы спасти свои жизни, ты стойко сражался. Мне хорошо известен твой послужной список, центурион Макрон. Прими это как знак уважения от того, кто знает твои качества и высоко их ценит.
– Он оглянулся на других офицеров, у которых все еще было много еды.
– Итак, если это не слишком большая проблема, что может голодный человек поесть в этом доме? Я надеюсь здесь насытиться, потому что вряд ли удастся повстречать такой же пир, когда кампания начнется всерьез.

Петронелла поспешно направилась на кухню, а Катон наполнил чашу из винного кувшина на главном столе и поставил ее перед командующим.

– Я полагаю, что официальные тосты уже сделаны, - сказал Корбулон, когда Петронелла вернулась и встала рядом с Макроном, взяв его за руку.
– Итак, это мой личный тост за вас.

Он поднял чашу.
– За центуриона Макрона и его прекрасную жену. Пусть боги присматривают за вами обоими. Пусть Марс охраняет тебя, Макрон, в грядущей войне с Парфией, и пусть ты благополучно вернешься домой в объятия Петронеллы. Пусть ты вернешься с такими военными трофеями, что на пенсии ты будешь жить богатым человеком.

Макрон засмеялся и взял свою чашу.
– Я выпью за это не жалея вина, господин!

После того, как командующий произнес тост, атмосфера улеглась, и вскоре пиршество продолжилось весельем, а Корбулон присоединился к зачастую грубоватым разговорам между офицерами. Катон, который в любом случае не был пьяницей, позаботился о том, чтобы пить из очень сильно разбавленного водой кувшина Луция. Он считал, что старшие офицеры никогда не бывают настолько свободными от службы, как иногда это могло показаться. Слова и лица запомнятся. Все, что воспринимается как пренебрежительное отношение к личности Корбулона, вполне может быть использовано против этого офицера в определенный момент в будущем. По опыту Катона, доброжелательность старших офицеров – даже тех, которых он уважал, – нужно было приветствовать, но и относиться к этому с осторожностью. Высшие легаты всегда были бдительны, всегда учитывали достоинства тех, кто им служил. Разрыв между ними и их людьми был необходим и почти всегда непреодолим. Они стояли особняком от других, и только слова самых доверенных подчиненных имели для них какое-то значение. Так было и с Корбулоном, и Катон был насторожен в своих словах в течение всего вечера.

Наконец, когда все насытились и большинство из них были довольно пьяными, командущий осушил свою чашу и объявил: - Это был прекрасный пир и большая честь разделить ваш праздник, но теперь, боюсь, мне нужно вернуться в штаб.

– Уже?
– Петронелла не скрывала своего разочарования.
– Но я наняла жонглера на вечер. Он такие трюки творит.

– Я уверен, что он будет очень интересен, госпожа, но, к сожалению, мои обязанности требуют моего внимания. Так что остается поблагодарить тебя и твоего мужа за то, что вы пригласили меня.