Изнанка

– Очень приятно, молодой человек. – Представляться самой Любви Умновой не было необходимости. Страна знала своих героев.

– У моего шефа идея – использовать в передаче «Татами – мозгами» животных, точнее – слона, чтобы случайно распределять вопросы, которые задает ведущий.

– О, Тормощилов – большой оригинал. Безусловно, такое решение правильное. Нет ничего лучше на экране, чем животные.

– Так вы поможете нам? Очень нужен слон. Ученый слон.

– Милый вы мой! Я бы, конечно, вам помогла, если бы у нас был слон. Бюджет нам не позволяет иметь слона. Последний слон был у моего дедушки. – Любовь Умнова театрально вздохнула. – Именно про него Михалков написал стихи: «Вот Пунчи, умный слон».

– Боже мой, когда Никита Сергеевич все успевает! – настроение у Паши упало до нуля.

– Это не Никита Сергеевич, юноша, а Сергей Владимирович.

– Простите, это я задумался.

– Не надо грустить. Не только слоны могут бумажки доставать! Да и со слоном столько возни! Вы видели хоть раз слоновьи экскременты?

– Не доводилось. Пока судьба берегла.

– Ну и не спешите это добро увидеть. Потом, перевозка слона – это дорого. А ест он сколько! Я бы вам предложила других животных. Попугаи умеют вытаскивать бумажки, и не только попугаи. Вот наш ворон – говорящий, тоже дрессированный.

Ворон при упоминании о нем раскрыл глаз и посмотрел на Пашу. Паше стало не по себе. Такое было ощущение, что не Паша изучает ворона, а умная птица пренебрежительно оценивает Пашу.

Любовь Умнова встала и подошла к клетке.

– Ну, скажи, хороший, как тебя зовут?

Из клетки донеслись странные звуки, ворон как будто и не раскрывал клюв. Раздалось что-то вроде «каша».

– Правильно, Гоша, умная птица, молодец.

Ворон, наблюдавший за реакцией Паши, понял, что имя Гоша его совершенно не впечатлило. И в доказательство того, кто здесь самый умный, ворон абсолютно четко и даже с выражением, как показалось Паше, сказал: «Молодец», – и снова закрыл свой мудрый глаз.

– Или вот у нас есть совершенно новый номер – дрессированный кенгуру. Вы знаете, таких кенгуру, как у нас, не то что в Европе, даже в Австралии нет. Пойдемте, я вам покажу.

Паша с директрисой прошли узкими коридорами в зверинец. Там стояла какая-то тетя с кенгуру в ошейнике. Паша ничего не понимал в кенгуру. Выглядело животное забавно. Но раз все равно нет слона, хоть застрелись, пусть будет кенгуру.

– А он умеет доставать бумажки?

– Это не он, а она. Конечно, она сумеет.

Подойдя поближе, Паша увидел безразличные глаза этой забитой твари.

Увидев людей, кенгуру оживилась, вспомнив, наверное, представления и лакомства после них. Дрессировщица натянула ошейник. Животное уперлось еще сильней. Глаза у него ожили. Неожиданно кенгуру ловко извернулась и тяпнула хозяйку за руку, как собака. В ответ непослушная кенгуру получила удар хлыстом по спине. Лицо дрессировщицы стало зверским и выдало ее настоящий характер. Таких женщин называют стервами. Укротительница расстегнула длинный рукав, чтобы посмотреть следы укуса. Паша сразу обратил внимание: вся рука была в шрамах. Глаза кенгуру снова погасли, а выражение морды стало безразличным.

– Это издержки нашей профессии, – изрекла Умнова. – Вы расскажите Тормошилову, что у нас есть кенгуру, или, на худой конец, мартышка Дуся. Мы рады будем помочь. Зверей привезут в сопровождении дрессировщика. Все будет чудесно.

Паша, поблагодарив продолжательницу династии укротителей за душевный прием, поехал докладывать о результатах.

В первой, самой большой студии «Останкино» кипела работа. Из строительных лесов на глазах вырастали трибуны, на которых скоро разместятся тысячи зрителей. Все это называлось «съемочная площадка». Гознов ходил по этой стройке века в сопровождении директора программы.

– Вадим, это наш новый сотрудник – Парамон Чернота, можно просто Паша. Паша – это Вадим, наш директор. С ним вы будете решать, как привезти зверей, как рассчитаться с цирком и его сотрудниками.

– Слонов в Москве нет, – выдавил из себя Паша.

На лице директора проступила нескрываемая радость:

– Плохо, конечно, что слонов нет, ну что делать!

– Предлагают взять кенгуру или мартышку.

– Леша, это хорошо, что слонов не будет. Ты видел хоть раз слоновьи какашки? Они же вот такие. – Вадим развел руки так, как будто держал шар от боулинга.

– Ну что там говорить, слонов уже не будет. Нет слонов! Вы договоритесь, а я пошел на встречу с Тормошиловым.

– Парамон, как тебя называть?

– Просто Паша.

– Так вот, Паша, давай я тебе покажу комнату для зверей и дрессировщиков, а ты будешь за ними присматривать.

По кабелям и доскам, мимо висящих занавесей огромного размера, называемых задниками, они пролезли к выходу из студии, который вел в технологический коридор. Выход был через гигантскую дыру, которую не назовешь ни дверью, ни воротами. Это такая раздвижная стена. Проектировщики, наверное, взяли за образец бомбоубежища. Через эти ворота из технологического коридора в студию могли заезжать грузовики. Со слоном, к примеру. Пройдя по этому самому коридору, через лесенки и закоулки, они попали в комнату.

– Вот здесь места много, тут и располагайтесь со зверьми и их надсмотрщиками. Кроме вас тут еще редакторы будут, но они никому не мешают. Готовят свои бумажки и убегают на площадку. Все, я побежал. Вызванивай своих животных, чтобы завтра к четырнадцати ноль-ноль они были в полной готовности. В два у нас прогон. Может, сам Тормошилов придет. Он на площадке просто зверь. Будь готов ко всему!

– Всегда готов, – по привычке ответил Паша и сел за телефон звонить в театр зверей.

Первую половину дня Паша выписывал пропуск для кенгуру. Кенгуру не была домашним животным, не имела российского или заграничного паспорта и вида на жительство. Но все это требовали останкинские менты. Паша ходил, звонил, подписывал и поднимался выше к милицейским начальникам, которые требовали еще какую-нибудь бумажку. Каждый следующий начальник был толще и неповоротливей нижестоящего. Наконец Паша добрался до кабинета самого Охапкина, легендарного главного телевизионного мента. Охапкин сидел за столом, как гора, с трудом помещаясь в кресло. Сама мысль о том, что он способен встать из-за стола, казалась абсурдной. Стол Охапкина был совершенно пуст и чист. Охапкин смотрел в технический монитор. Там показывали рабочие картинки из студий. На экране известная ведущая новостей пудрила нос и старательно разминала губы. Все это происходило на фоне привычной заставки новостей. Было забавно, как в немом кино.

– Ну, что у тебя там?

Паша протянул бумажку.

– Кенгуру надо провести.

– А ты откуда?

– Я от Тормошилова. «Татами – мозгами».

– Вечно с Тормошиловым все не так. Все у него фантазии. Господи, кого вы только не водили на мою голову. Давай пропуск.

Начальник поставил свое добро. Паша был счастлив.

– Слышь, как тебя?

– Я Чернота.

– Я к тебе отправлю племянника на «Татами – мозгами». Парень не пойми в кого пошел – наукой интересуется. Очень хотел на это ваше «Татами» попасть. Ты уж его получше посади.

– Обязательно сделаем, – сказал Паша, хотя пока понятия не имел, как проводить гостей.

– Да уж куда ты денешься, – вместо «до свидания» сказал милицейский начальник.

Кенгуру с дрессировщицей пришли вовремя. Паша со смешно подпрыгивавшей кенгуру гордо проходил останкинскими коридорами, где все встречные и поперечные сюсюкали и говорили: «Хорошенький какой!»

Как и было обещано, кенгуру с Пашей, дрессировщицей и редакторами поместили в задней комнате. Тут только Паша понял, что ни разу не видел, что умеет кенгуру. В комнате стоял стеклянный журнальный столик и стулья, ровесники самого «Останкино».