Изнанка

Стало быть, в Москве сейчас... два часа дня.

Подойдя к узлу из человеческих туловищ, в середине которого в позе ушуиста-имбецила, по-детски выпятив губы, возлежал Шуров, Рысцов вгляделся в помятые лица. Насти среди них не было. Может, на кухне?..

«Нет уж, – мысленно отогнал он мимолетное желание удостовериться в этом. – Вида кухни я сейчас не вынесу...»

И тут взор Валеры упал на С-визор... точнее – на его труп. Темно-каштанового цвета пластик недавно приобретенной «Соньки» последней модели был буквально раскрошен, обнажая окоченевшие внутренности. Несколько раскуроченных микросхем валялись возле изголовья кровати. Матерь божья! Он же почти четыре штуки стоит!..

Сдерживая нахлынувшую ярость, Рысцов присел на корточки рядом с Шуровым, чуть не блеванув от резкого движения, и тряхнул того за плечо.

– Эй! Подъем! – крикнул он. – Тема, кто С-визор расколотил?

Артем забормотал что-то во сне, пуская пузыри и строя кислые рожи.

– Шуров, твою мать! Вставай! – заорал Валера.

Из-под волосатой руки выглянуло недовольное личико Наташи, хлопнуло короткими ресничками и снова спряталось. Леля, Катя и Артем не отреагировали. Рысцов, чувствуя, что сатанеет, принялся довольно грубо извлекать Шурова из комка плоти и одеял. Тот вначале не подавал признаков жизни, но в какой-то момент вдруг заметался, сноровисто вывернулся из захвата и сел, непонимающе уставившись на озверевшего приятеля.

– Чо? – спустя десять секунд выдавил он, по очереди протерев правым кулаком опухшие глаза.

– Через плечо! – рявкнул Валера. – Кто С-визор мой изуродовал?!

Шуров, все еще слабо контактируя с внешним миром, мотнул головой и, ойкнув от пертурбации мозга в черепе, снова тупо вылупился на Валеру.

– Я сейчас тебе... – Далее Рысцов в абсолютно нелитературной форме перечислил число и степень увечий, которые он готов был нанести другу. Основная их часть затрагивала генитально-половые участки организма.

– Чего ты ругаешься так некрасиво... – борясь с подступающей икотой, промямлил Артем, и в его матово-серых зрачках наконец затеплилось осмысление происходящего. – Ты сам прибор разрушил, придурок...

– Чего?! Да я... – Валера даже задохнулся от гнева, не находя слов.

– Чего-чего! – гнусаво выкрикнул Шуров, совершая замысловатые движения онемевшей левой рукой. – Не знаю, что на тебя нашло... Схватил молоток и давай хреначить! Я насилу инструмент у тебя отобрал, чуть думалки не лишился – это ж надо было так махать! Прямо монах шаолиньский какой-то... – Артем злобно глянул на него исподлобья. – Иди, если не веришь, отпечатки пальцев сними. Я под ванну от греха подальше твою кувалдочку заныкал.

Вот те на. Рысцов обескураженно посмотрел сначала на Шурова, потом на кусочки микросхем возле кровати и наконец на свои ладони... Инстинктивно спрятал их за спину, будто сам испугался. Напрягся, сглотнул, медленно проговорил:

– Я это... действо как-нибудь комментировал?

– Да конечно, жди... – развел руки Шуров, левая все еще плохо его слушалась. – Если б хоть что-то сказал, я мог бы на бесшабашность списать или на шутку нескладную. А то с цементной физией как пошел молотить! Словно вселился кто в тебя! Девки визжат, грохот несусветный! Я, честно говоря, всерьез испугался. С тобой все в порядке? Чего это ты разошелся? Вообще ничего не помнишь?

– Ни черта. Вакуум.

– А, ну тогда ладно. – Артем заметно расслабился и внезапно оглушительно хрюкнул. – Ох ты, епть... Коли ни фига не помнишь, значит, обыкновенная белая горячка. Delirium tremens. Не бери в голову, хотя, конечно, за аппарат обидно – дорогой был... У меня один приятель есть, так он однажды нарезался до такой степени, что к нему пришла настоящая, как сам утверждает, белка. Крупная, говорит, такая, с человека ростом. На лыжах, с рюкзаком. И они с этой белкой-переростком полтора часа разговаривали о туризме... Так что ты, получается, еще не безнадежен.

Рысцов попытался пригладить торчащие в разные стороны волосы и тихо сказал:

– Да уж...

– Как ты с Настей-то развлекся? Я тебе говорил, что такие молоденькие – самый сок? Теперь веришь? – шепотом поинтересовался Шуров, косясь на устало посапывающих девушек за своей спиной.

– Да какой там... – досадливо отмахнулся Валера. – Говорю ж, не помню толком ничего.

– Дурень ты, совсем от женщин отвык! – поучительно сказал Шуров, поддевая пальцем бюстгальтер на бицепсе Рысцова. – Кто ж до такого ватерпаса напивается... Э-эх... дружинник.

– Прибраться надо. Чуток. – Валера вдруг напружил щеки, покраснел и прыснул со смеху, заваливаясь на спину. Поборов удушливый спазм в горле и судорожными глотками затолкав обратно опаляющие пищевод всплески желудочного сока, он просипел: – Кажется, Тема, наши студентки опоздали к третьей паре!

Кадр шестой Костры для правды

Симпатичной Насти среди присутствующих так и не обнаружилось – по всей видимости, ушла еще ночью...

Проводив девушек, неразговорчивых и стыдливо прячущих глаза, Валера с Артемом привели в возможный порядок квартиру и заварили крепкий чай. Принимать какую-либо пищу их организмы категорически отказались, поэтому приятели сошлись на горячем цейлонском напитке, в который прозорливые англичане в свое время смекнули добавить экстракт бергамота.

– Давным-давно в какой-то газете я читал статью, в которой некие умники проводили опрос среди разных людей на тему «Как вы боретесь с пьянством?» – неспешно проговорил Рысцов, смакуя кипяток из гигантской фарфоровой кружки. – Так вот, меня больше всего порадовал ответ одного программиста. Он лаконично заявил: «Я не похмеляюсь».

Шуров оценивающе покачал головой, тоже отхлебнул чаю и крякнул:

– М-дя, в общем-то мудро.

– Знаешь, в чем ценность этого ответа? В идее. И она применима не только к вопросу алкоголизма.

– Что-то я не чую тут особых шедевров диалектики.

– Потому что ты дуб, Тема. Вдумайся: он не похмеляется. То есть борется не с соблазном как таковым, а с его последствиями, находясь во власти которых, человек, как правило, наиболее уязвим. Это гениально.

– Что-то ты мне совсем извилины заканифолил. Давай рассуждать проще. Мы соблазну поддались? Ес, оф корз. Еще как поддались! Но сегодня мы не похмеляемся? Нет, ни в коем случае. Мы мирно пьем чай и беседуем на отвлеченные темы. Значит, у нас есть сила воли, и мы свободны от паутины соблазнов.

– Можно и так сказать...

Они поцокали языками, отпивая помаленьку из кружек, и замолчали. Прошла минута, вторая. Зафырчал холодильник – пожалуй, единственный бытовой прибор, полностью уцелевший после вчерашнего побоища.

– Пива точно не хочешь?.. – вдруг спросил Артем и уперся взглядом в наспех отмытую скатерть кухонного стола.

– Хочу, – честно признался Валера. – На гильотину бы сейчас пошел за бутылку «Миллера»! Но... не буду. Ибо я – гордый примат, а не какой-нибудь там слабохарактерный моллюск.