Изнанка
Шрифт:
К сожалению, Валера обманулся в своих догадках – все-таки с ума сошел не он, а окружающий его мир...
На Таганке явно уязвленные в лучших чувствах всадники повязали Рысцова быстро и профессионально – набросили капроновую сеть и упаковали словно куропатку. Перебросив через седло, они доставили его в высокое хмурое здание на углу Абельмановской, в котором раньше располагалось фешенебельное казино. Здесь Валеру, поносящего весь белый свет и пытающегося объяснить, что он торопится на встречу, раздели, окатили из брандспойта, запихали в грубую хламиду цвета охры, коловшую все тело, выдали
В голове все перепуталось... Какие-то ходки, топтание газонов, «когда сажал?» – чертовщина полнейшая...
Рысцов подошел к железному умывальнику и попытался провернуть барашек. Шиш. Кран был заварен наглухо. Скоты! Бинты еще намочили, пожарные недобитые! Он снял с ноги тапку и со злостью саданул ею в тяжелую дверь. Тапка глухо дункнула и отлетела прямо в бомжа.
– Чего ты бросаешься? Люди спят, между прочим... – пожаловался тот.
Он еще и разговаривает, надо же. Совсем прелестно... Валера прислонился к стене и прикрыл глаза, приводя нервы в порядок. Ребята ведь ждут его, болвана! Не мог спокойно до станции дойти, обязательно нужно было приключений на свою задницу сыскать! Дубина!..
– Чё кручинишься-то? – поинтересовался бомжик, вскидывая из вороха тряпья лохматую голову.
Рысцов одарил его презрительныи взором, промолчал.
– Топтал? – не унимался тот.
– Еще как! – мстительно усмехнулся Валера. – Отдай тапку.
Бомж приподнялся и неожиданно ловко уселся на нарах, скрестив ноги по-турецки. Бросил тапочку в его сторону.
– Смелый, значит, – сказал он, хитро прищурившись. – Я вот поначалу тоже топтал. Потом надоело – всю не вытопчешь...
– А за что сидишь тогда?
– На посадку не выхожу. Бойкотирую вроде как.
Рысцов обулся, мрачно фыркнул и проговорил:
– Слушай, отец... Я давно в эсе не был, уж больше месяца. Можешь в двух словах растолковать, что здесь творится?
Бомж уставился на него с неподдельным интересом. Извлек из тряпья чинарик и спички, задымил, разбавляя и без того дерьмовый запах неподражаемым амбре дешевого табака.
– Так ты пришлый? – спросил он.
– Что значит «пришлый»?
– Ну то и значит. Пришел только что из реальности. Заявился в Центр сна и – оп-ля! – уже тут.
Кхыкнув, Валера сказал осторожно:
– Я не через Центр. Из-под обычного С-визора...
Бомж поперхнулся затяжкой и округлил глаза.
– То есть как из-под обычного? А ты в курсе, что нынче это запрещено – в города на траве приходить не через Центр. За такое можно и в изнанку загреметь на пару лет!
– И что с того? Я сшиз.
– Да тут каждый встречный-поперечный – сшиз. Так захлопнут, что забудешь, как звали!
– Ну не знаю даже... У меня третья категория все-таки.
Бомж снова поперхнулся. Затушил бычок.
– Ты вообще соображаешь, что говоришь? А вдруг я стукло? Вот возьму сейчас и шепну вертухаю...
– Я тебя по нарам размажу, пикнуть не успеешь, – предупредил Рысцов, напрягаясь.
Старикан засопел и махнул когтистой клешней, дразнясь:
– Я да я, да жопа не моя... Коли такой продвинутый, что ж ты не сказал этим псам сразу? С третьей категорией
должность в конторе можно очень теплую заполучить. Заливаешь, голубчик. Или сам – пес подсадной. Только ты имей в виду, мне терять нечего – сошлете в изнанку, удавлюсь. Сами же хлопот не оберетесь.Он нахохлился и выпрямил ноги.
– Никакой я не подсадной, – обиделся Валера. – Я и правда не понимаю, что тут происходит. В какой конторе должность-то?
Бомж недоверчиво скосил на него глаза из-под спутавшихся косм. Подозрительно вопросил:
– Да ты что, и впрямь ничего не знаешь о городах на траве?
– Ничегошеньки, – честно признался Рысцов.
– Ну и ну... в тайге, что ль, жил все это время... – пробубнил бомжик себе под нос, досадливо покачивая головой. Вдруг он встрепенулся: – Курить есть?
Валера пожал плечами и развел забинтованные ладони. Старикан поник, но тут же вновь воспрял духом и даже вскочил с нар. Обличительно ткнул когтем в него и прогнусавил:
– А если ж ты из-под С-визора, да еще и с третьей категорией, зачем псам сдался? У них шестые, максимум пятые... Да ты б их одной левой раскидал! Ай заливаешь!
– Хм... Не знаю. Не подумал как-то... – стараясь придать голосу искренности, ответил Валера. На самом деле он не мог раскрыться по пустяку – таков был уговор с остальными ребятами. Да и профессор предупредил, чтобы он зазря не светился до поры до времени и силы не расходовал.
Бомж побродил туда-сюда и снова взгромоздился на нары, как на насест.
– Чудной ты какой-то.
– Какой есть.
– Вроде на подсадного-то не похож. Н-да...
Они помолчали. Наконец Рысцов сказал:
– Расскажи о городах на траве.
Бомж нахохлился пуще прежнего. Важно скуксил заросшую физиономию.
– Тут дело какое... – Он осекся и заулыбался: – Ей-богу, прям как с дитятей по букварю... В Центрах-то сейчас, перед тем как под агрегат положить, ликбез проводят. В обязательном порядке... Ну да ладно, слушай, а что не поймешь – вопрошай. Только с одним условием...
– Ну?
– Если все ж надумаешь сегодня, до того как тебя из сна вышвырнет, слинять отседова, то меня с собой возьмешь. Договорились?
Валера снова пожал плечами:
– Хорошо.
– Трава растет на асфальте, – начал бомжик, снова раскуривая сантиметровый чинарик. – Ну... не только на асфальте, конечно. Вообще – в городах. На улицах, площадях, в переходах... Везде, куда солнечный свет попадает...
– А на перилах и крышах – тоже? – уточнил Рысцов.
– Нет, только на земле... – Старикан, подбирая слова, повертел окурком перед собой. Словно руны выводил. – Ну... как бы тебе объяснить... Короче, где ногами ходишь, во!
– По крыше тоже можно ходить...
– Тьфу ты! Не перебивай!
– Молчу, молчу.
– Так вот, где солнышко есть, там и растет, значит...
– Стоп! – Валера подошел к замысловатому световому узору на полу камеры. – А почему в таком случае здесь не растет?
– Я ее дней десять назад вытоптал.
– И ни одного ростка за неделю с лишком? – усомнился Рысцов.
– Так никто ж не посадил! – всплеснул когтями бомжик. Мол, как же можно не понимать таких простых аксиом?