Изоляция Застолья
Шрифт:
Не сказать, что Серега был уж очень пьян, но действовал он, словно в тумане, как бы на автомате. Завалился в квартиру, проверил, все ли в порядке с электричеством и сантехникой, после чего в большой комнате выставил на стол одну за другой платформочки композиции Застолье, собрал их в единое целое и, ничего не объясняя жаждущим общения живчикам, убрался из квартиры прочь.
Ну, не хотел он с ними общаться, мозги для этого в правильном русле не работали. Хотелось домой, выпить пива и спать, спать…
– Алло, Костиков, привет! Это ты, Костиков? Алло!
– Скоросчётова, ты когда-нибудь дашь мне выспаться?
– А ты, во
– Сейчас я на больничном, мне покой требуется…
– Покой нам только снится, Костиков. А помнишь, ты говорил, что нам с тобой одни и те же сны снятся? Тебе что сегодня ночью снилось?
Ему ничего не снилось. Накануне, вернувшись домой из потаенной квартиры, Серега засел на кухне и тупо усугублял водку, запивая пивом. Усугублял до тех пор, пока окончательно не слиплись глаза, и он не вырубился на кухонном диване. А пока пил, неизменно думал о переехавшем Застолье и о хитром человеке по фамилии Гидаспов, из-за которого, собственно, этот спешный переезд и состоялся.
К Застолью Серега привык, можно сказать, прикипел. Одно дело, когда знаешь, что живчики под боком, в сумерках серванта, что в любой момент есть возможность извлечь их на свет божий и включиться в жизнь детишек, сотворенных собственными пальцами. Совсем другое – осознавать, что Застолье и населяющие его живчики где-то далеко, в изоляции от своего создателя. Никодим и Федот, Зинаида и Тимофей, Лысый и Машка, Марго, Ниночка, Тамара, Степан, Борисыч, Любка, Боярин, Фуфел, Вика и, конечно же, Шуба – все они были дороги Сереге Костикову. Без них он натурально скучал. Наверное, так скучают родители, впервые отправившие ребенка на все лето в деревню к бабушке.
Но изолировать Застолье Костиков был вынужден. Лучше поскучать, чем допустить, чтобы живчики оказались в руках таких людей, как господин Гидаспов. По словам Артура, хитрый человек заинтересовался его талантом. И если Артура в плане исчезновения Лысого и Машки можно было водить за нос, то заинтересованности Гидаспова Серега по-настоящему испугался. И за живчиков испугался, и за себя самого…
– Мне вообще такие сны никогда в жизни не снились, – продолжала тараторить в мобильник Скоросчётова. – Представляешь, Костиков, я раньше никогда во сне запахов не чувствовала, а сегодня ночью впервые почувствовала. Необычные такие запахи. Ты в своих снах запахи почувствовал, Костиков?
– Люба, блин…
– А я чувствовала, Костиков. Представляешь, я несколько последних снов видела, будто в одном месте нахожусь, а сегодня – на новом месте. Костиков, ты тоже это в своем сне видел?
– Люба… какие сны… Я вчера – в хлам… А ты мне про сны… Отстань, а?
– А, знаешь, знаешь… – не унималась Скоросчётова, – мужик-то в моем сне, которого все Фуфелом зовут, – очень даже ничего. Во всех отношениях очень даже ничего. Понимаешь, о чем я тебе гутарю, а, Костиков?! Я-то женщина незамужняя, разведенная, покинутая, брошенная…
– Скоросчётова, блин!!! – не выдержал Серега. – Скажи мне напрямую. В своем сегодняшнем сне ты с Фуфелом трахалась?
Разговор с бывшей одноклассницей оборвался точно так же, как прерывались два предыдущих – в трубке ненадолго повисло молчание, затем послышались короткие гудки. Слава, тебе, Господи! Может, удастся еще поспать?
Но какой теперь сон! Серега, оторвался от дивана и первым делом заглянул в холодильник. И вновь – слава тебе Господи – баночка пива порадовала озабоченный взгляд скульптора. Но одновременно с характерным «пшиком» открываемого
пива, опять зазвонил мобильник. Выключить его, что ли?!– Шуба, это Селиванов, – голос был знакомый, но фамилия… – Ты как сам?
– Пока не сдох, – Костиков – убей, не мог узнать, с кем говорит.
– Ты в курсе, что Боярин из комы вышел?
– Есть, значит, бог…
– Этого я не знаю. Только завтра Скворцу – девять дней. Так что мы собираемся сначала Боярина навестить, потом Скворца помянуть. Подтянешься?
– Фуфел, ты, что ли? Не узнал, блин! Подтянусь обязательно. Ты скажи, что там по деньгам для родных Скворца? У него, кажется, сын сиротой остался…
– Не шебуршись, Шуба. Инкассация по полной программе баблищем покойнику ответила.
– Понятно. Завтра во сколько и где встречаемся?
На изготовление пяти женских фигурок Серега потратил почти столько же времени, сколько на одну мужскую. Наверное, потому, что прежде он не лепил мужиков даже с голым торсом, тем более, совсем без одежды. Приделать телам головы было делом техники. Девушки получились очень даже эротичные, а вот француз скульптору не нравился категорически, даже смотреть на свое творение не хотелось. Но Серега нашел выход: быстренько слепил белую простыню и завернул в нее мужика, – совсем другое дело.
Теперь можно было приниматься и за антураж. Кстати, специально для подобной композиции у него давно был припасен прямоугольный отрезок ДСП, соответствующий по площади двум типичным платформочкам Застолья. Выставив на стол сразу несколько коробок пластилина, закупленных три недели назад Владиславом Моховым, скульптор взялся за лепку.
Для начала покрыл деревяшку дощатым полом, затем разделил напополам стеной из ровных бревен: одна половина – парилка, другая – помывочная.
Вдоль противоположной от входа стены сделал скамьи в три яруса. В одном углу парилки появилась печурка со всеми соответствующими деталями: дверцами топки и поддувала, баком для воды, дымоходом, каменкой, наполненной аккуратными камнями… На полу, перед выдвижным зольным ящиком, – как положено, металлическая пластинка, вдруг, пока дрова подбрасываешь, искорка упадет. Тут же притулилась кочерга – чтобы дрова помешивать. Конечно же, сделал деревянную бадью и к ней – черпачок, чтобы водой на раскаленные камни брызгать. Ну и веники – какая же без них баня!
Для помывочного отделения в первую очередь слепил две большие бочки – для горячей и холодной воды и к последней – деревянную лестницу. Слепил и две деревянные лавки, – как раз на них планировал разместить Татьяну Юрьевну с подругой Дашей. А француз Леон пусть наслаждается дополнительными бонусами русской бани непосредственно в парилке… Впрочем, о расстановке действующих лиц можно будет посоветоваться с заказчицей. А можно и не советоваться…
Как всегда, время лепки летело для скульптора с бешеной скоростью. Он настолько погружался в созидание пластилиновых композиций, что забывал про другие дела, про еду, даже про пиво. Серега заканчивал лепить третью шайку, когда позвонили в дверь.
На пороге стоял Клюев – в гражданском и – о счастье! – с целой упаковкой «Балтики экспортной» под мышкой.
– Борисыч, ты – человек! – расплылся в улыбке Серега. Которая слегка потускнела, когда из-за спины капитана появился его непосредственный начальник, подполковник Заводнов.
– Здравия желаем, Владимир Иванович! – тем не менее, радостно воскликнул Костиков. – Проходите, гости дорогие, проходите!
«У меня здесь медом, что ли намазано? – говоря это, подумал Серега. – Хорошо хоть без товарища Гидаспова пожаловали».