Извращенная принцесса

Игорь повышает голос, обращаясь к человеку за дверью по-русски, его губы кривятся в ухмылке. Но когда никто не отвечает, он быстро снимает трубку и убирает ее обратно в карман. Мгновение спустя он хмурит брови и пристально смотрит на дверь.

Мои шаги замедляются, когда он что-то говорит, на этот раз тоном явного предупреждения, а его рука переходит к пистолету на поясе. Наступившая тишина заставляет мое сердце сбиваться с ритма. Затем вход в дом заполняется грохотом пулеметных очередей. Дыры пробивают деревянную дверь, уничтожая замок и устремляясь вверх быстрой очередью, которая пробивает Игоря прежде, чем он успевает пошевелиться. Его тело скручивается и дергается от ударов пуль в грудь.

Он отшатывается назад, из его губ хлещет кровь, и я закрываю рот рукой, чтобы заглушить крик, грозящий вырваться наружу. Однако Энни и Тиф, похоже, не задумываются об опасности своего присутствия. Обе испуганно вскрикивают где-то в коридоре второго этажа.

Затем нога врезается в изрешеченную пулями входную дверь, распахивая ее с такой силой, что поврежденная ручка проделывает дыру в стене за ней.

У меня есть считанные секунды, чтобы действовать, прежде чем злоумышленник найдет меня на лестничной клетке. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы оторвать взгляд от разрушительного зрелища — Игорь медленно сползает по стене, из его губ вырывается последний булькающий вздох.

Сейчас у меня нет времени думать о нем, нет времени на траур.

Быстро и бесшумно, как только могу, я мчусь наверх, в свою спальню в дальнем конце коридора. Поставив белье на пол так тихо, как только могу, я легко закрываю дверь спальни. Затем я судорожно ищу, что делать дальше.

Я не могу вылезти в окно. Падение с двух этажей может привести к перелому ноги, и тогда, где я окажусь? Мой взгляд падает на открытый шкаф, и я бегу через всю комнату, чтобы проскользнуть внутрь. Захлопнув за собой складные дверцы, я могу видеть, используя фильтрованный свет, пробивающийся сквозь щели, пока приседаю на пол. Эту тактику я часто использовала, когда была ребенком и отец приходил домой пьяным. Остается только надеяться, что незваный гость окажется таким же воинственным и забывчивым, каким был мой отец-алкоголик. Но я почему-то сомневаюсь в этом, и от этого становится в сто раз страшнее.

Под собой я слышу тяжелые шаги и скорострельный огонь пулеметов — не одного. Голос Энни разносится по этажу, ее испуганные мольбы разрывают мне сердце.

Это ужасно.

Холодный, апатичный русский мужчина, который отвечает, вызывает у меня воспоминания о тех темных, ужасных днях и ночах, проведенных в страхе, когда транспортный грузовик вез меня и несколько десятков девушек, включая Энни и Тиф, через всю страну в неизвестном направлении. Я думала, что умру в этом грузовике. К концу я почти приветствовала смерть.

Я не могу сделать это снова.

В голове мелькает мысль о Глебе, человеке, который спас меня от этой ужасной участи, и я быстро тянусь к заднему карману, чтобы достать телефон. Адреналин заставляет мои пальцы дрожать, когда я набираю его номер, тот, которым я никогда не пользовалась, но который он дал мне на всякий случай.

— Не трогай меня, мать твою! — Кричит Тиф внизу, и от последовавшей за этим приглушенной потасовки у меня сводит живот.

Секунду спустя я слышу гулкий стук, а затем что-то падает на пол.

Кто эти люди? Неужели это люди Живодера, пришедшие вернуть нас, как и предупреждал Глеб? Вот почему он так настаивал на круглосуточной охране нашего дома. Но толку от этого мало.

Слезы застилают глаза, когда я вспоминаю безжизненное тело Игоря, прислоненное к стене. Влага затуманивает зрение, и я быстро отгоняю ее, пока не нахожу нужный номер и не нажимаю кнопку вызова.

Пожалуйста, возьми трубку. Возьми трубку, возьми трубку, возьми трубку! Я боюсь, как бы он не попытался избегать меня из-за моего наглого поцелуя. А что, если он не ответит?

Энни и Тиф испуганно вскрикивают, когда в доме раздается новый пулеметный выстрел, от которого у меня стынет кровь. Вслед за этим раздается тяжелый стук, говорящий о том, что еще один из наших охранников, скорее всего, упал. Я задерживаю дыхание, борясь с желанием заплакать, когда звук волочащегося по полу тела синхронизируется с испуганным воплем Энни. Всхлип вырывается из меня прежде, чем я успеваю его поймать, и я зажимаю рукой рот и нос, чтобы заглушить звук.

Сейчас я готова сделать практически все, что скажет мне Глеб. Потому что я никогда не хочу испытать ту ужасную участь, которая постигла меня до того, как он спас меня.

Но надежда постепенно улетучивается, когда телефон продолжает звонить…

3

ГЛЕБ

Мне нужно решить, что делать с Мэл. С одной стороны, мысль о ее поцелуе вызывает во мне острое удовлетворение, не говоря уже о неутолимом голоде по ее сладким губам. С другой стороны, я должен подавить это пламя, пока оно не переросло во что-то, что я не смогу контролировать. Потому что я ей не подхожу. И теперь, когда я почувствовал вкус Мэл, у меня не осталось сомнений, что я могу легко потерять это из виду. Это было бы слишком просто — потерять из виду все, что действительно имеет значение.

У меня не выходит из головы, что больше всего я должен беспокоиться о ее безопасности, хотя она, конечно, сделала все возможное, чтобы отвлечь меня от этого сегодня. Клянусь, единственная цель Мэл в жизни — бросать мне вызов. Несмотря на то, что с момента знакомства я только и делаю, что пытаюсь обеспечить ее безопасность.

При мысли о новом модельном шоу, о котором она мне рассказала, по моим венам пробегает нескрываемое беспокойство. Потому что я знаю, что, когда она появится на публике, у меня будет гораздо меньше возможностей защитить ее. И все же я не могу отрицать, что меня переполняет чувство гордости. Мэл бесстрашна, не желает позволять обидчикам запугивать ее. Она создана для того, чтобы быть на обложках журналов. Она самая необычная и яркая женщина, которую я когда-либо встречал. И я увидел ее необработанный талант на фотографиях, которые она показала мне сегодня.

Что только делает меня еще более отвратительным. Потому что я не заслуживаю ее.

И это делает наш поцелуй еще более опасным.

Я так отвлекся на противоречивые мысли и эмоции, что, оказавшись в своей квартире, бросил ключи и телефон на тумбочку возле двери, прежде чем заметил, что у меня пропущенный звонок.

Это от Льва, моего помощника и правой руки.

Взяв телефон, я перезваниваю ему, а сам направляюсь на кухню, чтобы найти что-нибудь подходящее на ужин.

— Братан, тебе нужно срочно ехать в "Империю", — рычит Лев, как только берет трубку.

Я замираю на месте, заметив срочность в его голосе.

— Что случилось? — Требую я, резко разворачиваясь и направляясь обратно к входной двери.

— Люди Михаила обстреляли клуб. Похоже, они убили всех наших людей. Товар пропал. Весь.

С моих губ срывается череда русских ругательств.

— Вот тебе и перемирие. Уже еду.

"Империя" находится недалеко от моего дома. Быстрее всего будет доехать на метро до Манхэттена. Быстро проскользнув в подземку, я сажусь в поезд за мгновение до того, как закроется дверь. И менее чем через десять минут я снова на улице, направляюсь к ночному клубу Петра.