Извращенная принцесса

— Мама! — Габби всхлипывает, ее маленькие ручки тянутся к болтающейся руке Мэл.

Повернув голову в другую сторону, я выглядываю в разбитое окно и вижу, что "Хаммер" остановился, как и машина, которую я пытался объехать. Пожилой мужчина поднимается с водительского сиденья, его движения скованы. Но выражение глубокой озабоченности омрачает его морщинистое лицо, когда он подходит к нашей машине.

— Убирайся отсюда, старик, — предупреждаю я, роясь в кармане в поисках ножа.

У меня очень мало времени, чтобы освободить себя и девочек и убежать, поэтому я лишь наполовину слежу за ситуацией, разворачивающейся снаружи, и избавляюсь от ремня безопасности. Я с грохотом падаю на потолок, когда нейлон отпускает меня. Я переползаю на заднее сиденье, чтобы помочь Габби выбраться из автокресла.

Краем глаза я наблюдаю, как Мико перехватывает старика, и, хотя я не слышу, о чем они говорят, знаю, что он приказывает парню вернуться в машину и ехать дальше.

Осторожно усадив Габби, я бормочу:

— Оставайся здесь, пока я приведу твою маму.

Она кивает, а ее круглые щечки покрыты слезами.

С помощью моего ножа я освобождаю Мэл от ремня безопасности всего за несколько секунд, и я с ворчанием опускаю ее на крышу, превратившуюся в пол.

Раздается выстрел, заставляющий Габби вскрикнуть, и я прижимаю ее к груди, когда старик рушится на землю перед Мико. Мико и его напарник начинают спорить, напарник указывает то на старика, то на нас. Очевидно, он недоволен тем, что им придется убирать еще одно тело, пока они пытаются нас выследить.

У меня нет ни секунды на то, чтобы беспокоиться о том, что они решат сделать. Вместо этого я использую возможность перекинуть руки Мэл через плечи и взвалить ее на спину, как рюкзак. Я знаю, что не должен двигать ее, если она ранена, но если она мертва, то не имеет особого значения, в каком состоянии находится ее шея.

— Пойдем, Габби, — бормочу я, протягивая ей руку, и, к моему облегчению, она берет ее без вопросов.

Пригнувшись, я протискиваюсь наружу через разбитое окно, стараясь как можно меньше компрометировать Мэл. Габби выходит следом за мной, и я выглядываю из-за угла машины, чтобы посмотреть, что происходит.

Мико и его напарник держат старика за руки и за ноги и несут его к багажнику "Хаммера". Ни один из них не смотрит в нашу сторону. Поэтому, пригнувшись, я крепче вцепился в руки Мэл и потянул Габби к укрытию в лесу позади нас.

Дочь Мэл, держа палец во рту, спотыкается за мной, изо всех сил стараясь не отстать. Мы не останавливаемся, пока полностью не скрываемся из виду. Я знаю, что у нас нет времени медлить, но мне нужно убедиться, что ни одной из девочек не требуется немедленная медицинская помощь.

Опустив Мэл на землю, я осматриваю порез на ее виске, а затем быстро осматриваю ее на предмет дальнейшего кровотечения.

— Ты ранена, Габби? — спрашиваю я, переключая свое внимание на нее, как только убеждаюсь, что Мэл сможет продержаться, пока мы не доберемся до больницы.

Габби качает головой, ее большие глаза следят за тем, как я ее осматриваю.

— Хорошая девочка, — бормочу я. — Я хочу, чтобы ты оставалась рядом и не шумела, хорошо?

Она кивает, сильнее посасывая большой палец. Затем она напрягается, и ее глаза устремляются в лес позади меня при звуке шуршащих шагов. Они пришли после нас. Это значит, что они, должно быть, покинули машину старика, чтобы найти нас.

Сменив стратегию, я велю Габби забраться ко мне на спину, и как только она оказывается на мне, а ее крошечные ручки прижимаются к моему адамову яблоку, я подхватываю обмякшее тело Мэл на руки. Лишний вес мешает быть незаметным, но далеко идти не придется.

Повернув назад, я подхожу к месту аварии под другим углом, прислушиваясь, не догонят ли Мико и его напарник. Остановившись у дороги, я осматриваю местность, чтобы убедиться, что она действительно заброшена.

"Эскалейд" все еще дымится там, где лежит вверх дном. У "Хаммера", похоже, повреждено правое крыло и разбита фара. А с трупом на заднем сиденье я не хочу рисковать и везти его в город, чтобы посмотреть, что на это скажут власти. Поэтому я быстрым шагом направляюсь к крошечному золотистому седану. Ключи все еще в замке зажигания, а дверь со стороны водителя открыта. Остановившись, я позволяю Габби спуститься, а сам открываю дверь со стороны пассажира.

— Залезай.

Как только она оказывается внутри, я закрываю за ней дверь. Затем я открываю заднюю дверь и осторожно опускаю Мэл на сиденье. Скользнув на водительское сиденье, я наклоняюсь через консоль, чтобы пристегнуть Габби. Затем я вставляю ключ в замок зажигания и выезжаю на дорогу.

36

МЭЛ

Звук радостного хихиканья Габби выводит меня из глубокого сна, и меня охватывает необъяснимая волна облегчения. Несмотря на пульсацию в висках, я не могу не улыбнуться. Мне нравится этот звук. Возможно, это одна из самых приятных вещей на свете.

Открыв глаза, я не сразу понимаю, что меня окружает. Судя по стерильно белым стенам и флуоресцентному освещению, я определенно нахожусь не в нашей комнате в пансионе Киери. А резкий запах антисептика подтверждает, что я, должно быть, нахожусь даже в больнице. Я вглядываюсь в пищащий монитор и больничную койку, в хорды, прикрепленные к моим рукам, и все мои болячки словно оживают. Я чувствую себя так, будто меня переехал автобус.

Что случилось?

Я пытаюсь сесть, и когда мой взгляд падает на стройную фигуру, сидящую со скрещенными ногами на полу рядом с моей дочерью, все возвращается ко мне. Мы были в бегах. Люди Винни преследовали нас на своей машине, и мы начали кувыркаться… Должно быть, я потеряла сознание, потому что это последнее, что я помню. Но даже когда беспокойство за дочь захлестывает мое тело, вид ее счастливой игры с Глебом успокаивает меня. Я смотрю на них вместе, и у меня наворачиваются слезы на глаза от того, как нежно Глеб общается с Габби. Мягкость его выражения лица, это то, чего я никогда раньше не видела.

Он всегда казался мне яростным защитником, если не сказать опасным, всегда серьезным и задумчивым. Но с нашей дочерью у него появилась нежная сторона, которая согревает мое сердце. У меня перехватывает дыхание. И моей девочке так комфортно с ним, она полностью доверяет ему, улыбаясь и хихикая во время их тихой игры.

Словно почувствовав мой взгляд, Глеб поднимает голову, и его умные зеленые глаза встречаются с моими с такой силой, что у меня сводит живот.

— Мэл.

Это единственное слово заставляет Габби повернуться, и когда моя дочь видит, что я проснулась, она вскакивает с пола и бросается ко мне.

— Привет, булочка, — бормочу я, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться вместе со мной на больничную койку. Но хорды, прикрепленные к моим рукам, коротко дергают меня, и я шиплю, когда иглы вонзаются в кожу.

На милом лице Габби появляется беспокойство, но, когда она колеблется, Глеб поднимает ее с пола и осторожно усаживает на перила моей кровати. Габби обхватывает меня за шею, крепко обнимая, отчего у меня пульсирует голова и бьется в висках пульс. Но мне так приятно, что она рядом, что я обхватываю ее крошечное тело и прижимаю к себе.

— Привет, моя милая девочка. Тебе больно? — Пробормотала я.

— Я в порядке. — Габби отстраняется и пристально изучает мое лицо. — Мама ранена?

— Теперь я в порядке, булочка, — заверяю я, проводя пальцем по ее мягкой щеке и изгибу подбородка. Затем мой взгляд переключается на Глеба, когда Габби прижимается к моему горлу. — Как долго я здесь?

— Три дня. Ты сильно ударилась головой. Док сказал, что ты впала в кому.

— Это объясняет, почему она пульсирует, — говорю я, прикладывая ладонь к больному месту и обнаруживая квадратный бинт, приклеенный на место. Я шиплю сквозь зубы, когда давление посылает колющую боль в мой висок.