Изыди, Гоголь!
Шрифт:
Маг указывает на него ножом. Дроу вздрагивает.
– - Теперь маны у меня ни на один договор не хватит. Так что обойдемся без него, -- он взмахивает ножом в сторону гнома.
– - Скажи спасибо своему бородатому другу.
Дроу сглатывает ком в горле. Как ничтожный человек может быть настолько сильным и быстрым? При том, что маг не использует заклинания.
Наверное, это все та черная дрянь, которая ползает по его телу. Без нее эта грязная обезьяна и моргнуть бы не успела, как уже валялась со вспоротым брюхом!
Нет, он думает не о том. Настоящий вопрос в том, откуда этот человек знает об
Пусть Резвого и отлучили, но он все еще верит. Верит в Праматерь и в великое будущее, которое она уготовила его расе. Поэтому если он не может убить этого мага, то обязан хотя бы выбраться отсюда и рассказать Темному Отцу про человека, который знает о существовании Церкви!
Резвый судорожно оглядывается в поисках выхода. Что дверь, что окно, маг перекрывает оба пути. Можно попытаться обмануть его, провернуть какой-нибудь трюк…
– - СЮДА СМОТРИ!
С вибрирующим ревом маг хватает скулящего дроу за обрубок уха и заставляет заглянуть себе в глаза.
В две зияющие черные бездны, которые будто высасывают из тебя душу.
Резвый распахивает рот, но рвущийся наружу крик ужаса застревает в горле.
– - У меня мало времени, отлученный, -- рычит черноглазый маг.
– - Потому чем быстрее ты расскажешь мне, кому ваша обожаемая Терна пожаловала свою силу, тем легче будет твоя смерть.
Глава 15. Мастер приглашает в гости
– - НЕ-Е-Е-ЕТ!
Я бросаюсь к дроу, но на мои руки падает уже бездыханное тело.
Во мне еще теплится надежда, что это какая-то глупая шутка. Что этот безухий поганец сейчас рассмеется и выложит мне все грязные секретики их культа Терны. Поэтому я самозабвенно трясу дроу за плечи.
– - Зачем, Ушастик? Почему?
– - у меня не хватает слов, чтобы выразить свои эмоции.
– - Ты же был так молод и так…
Мой взгляд цепляет рукоять армейского ножа, торчащая у дроу из лица. Вот я держу этот нож, задаю совсем безобидный вопрос, а в следующий миг безухий с криком "Слава Терне!" насаживает свою глазницу на лезвие.
– - Так религиозен,– - хмыкаю я и отталкиваю бесполезный труп.
Отряхиваясь, поднимаюсь на ноги и тут же обрушиваю пятку на какую-то оборзевшую тень. Она с испуганным визгом прячется под диван.
Я закатываю рукав пиджака и недовольно морщусь. Со скрипом, с протестами, но Живая Тьма отпускает мое тело.
Стоит признать, без ее поддержки в рукопашном бою у меня возникли бы трудности с каждым из группы нелюдей. Но и благодарить Тьму не за что.
Пожалуй, только сейчас я в полной мере понимаю разницу между обычными гримуарами и Божественными. Если первые аккумулируют собственную силу чернокнижника, то вторые подчиняют силу Первобытную.
Силу, что существует с незапамятных времен. Силу, на которой зиждятся законы любого из миров. И, как любой дикий зверь, запертый в клетку, эта сила только и ждет удобного случая, чтобы порвать глотку своему хозяину.
– - Всем от меня только одно и нужно, -- ворчу я, подбирая с пола свой пистолет.
– - Хоть разочек кто-нибудь обрадовался бы, что великий, прекрасный
Покрутив оружие в руке, довольно хмыкаю и прячу его в карман пиджака.
Маны в ближайшее время мне не видать, а пистолет уже неплохо себя показал. Еще бы разобраться, как из него стрелять и совсем красота будет.
Мой взгляд возвращается к безухому дроу.
Отлученный.
Мара требует от своих детишек беспрекословного подчинения и преклонения перед ее, несомненно, божественной фигуркой. Ритуалы, жертвоприношения, молитвы и вот это вот все. Ограничений в светской жизни почти нет. Поэтому каждый отлученный -- это феномен.
Дурак, сорвавший ритуал. Еретик, отринувший Терну. Или убийца, "вернувший собрата в лоно Праматери".
В последнем случае жертву не считают пострадавшей. Кто никогда не мечтал вернуться к мамке под юбку в беззаботные времена? Вот и дроу того же мнения. Но междоусобицы они не терпят, считая своими врагами только тех, у кого короче уши или светлее кожа.
На дурака или еретика этот самоубийца не похож. Остается один вариант. Что, впрочем, ничего мне не дает. Кроме самого факта существования культа Терны в Российской империи.
И, зная особенности этого культа, сомневаюсь, что его разрешили на государственном уровне. Обычно императорам не нравится, когда их поданных угоняют в рабство или приносят в жертву не в их честь.
Когда я уже собираюсь на выход, из-за неприметной двери раздается странный шорох и мычание.
Сомневаюсь, что в кладовой будут держать корову. Поэтому без задней мысли подхожу и распахиваю дверь.
В меня впивается пара десятков испуганных глаз.
Мужчины в характерной униформе охраны и рабочих, женщины в неприметных канцелярских нарядах. Связанные по руках и ногам, с кляпами во рту, они сидят на голом кафеле и жмутся подальше от входа.
Над их головами висит чья-то верхняя одежда, вдоль стен стоят металлические шкафчики.
Гардеробная.
– - Стало быть, вы сотрудники Бронки?
– - интересуюсь я.
Притихшая моль, не сводя с меня насторженных взглядов, кивает вразнобой.
– - Еще есть? На территории порта.
На этот раз ответ отрицательный.
Какой-то любопытный мужик в кислотно-зеленой жилетке пытается высунуть нос в комнату.
Я загораживаю собой дверной проем и недоверчиво прищуриваюсь.
– - Маловато вас для целого порта. Подозрительно.
Мужик в форме охраны пытается что-то сказать, кивает на свои конечности, связанные веревкой. Хочет, чтобы я его освободил? Наивный.
Какая-то молодая девица вдруг заходится в испуганном мычании. Я перехватываю ее взгляд, прикованный к моей груди.
Сквозное отверстие от пули, оставленное чересчур метким гномом, даже не думает затягиваться. И не удивительно. Маны едва хватает, чтобы не дать мне истечь кровью.
– - Комарик укусил. Но спасибо за заботу, милашка!
– - вяло отмахиваюсь я и подмигиваю побледневшей девушке.
Увидев, что я собираюсь уйти, работнички начинают ползти к двери, мычать и всячески привлекать мое внимание.
Я грожу им указательным пальцем:
– - Спокойствие! Скоро за вами придут. А у меня есть дела поважнее.