Изжитие демиургынизма

— Теперь, знамо, и на свое хозяйство время остается, лесник вот, не в колхозе, — как бы вскользь, с фальшивой простоватостью, вымолвил Саша. Потрогал лежавшие сбоку колышки, — еловые-то, они, крепкие, — не то что ольховые. Тут, как и для дома, требуется ядреное дерево… Лес-то вот повыбрали, коли строится, так и не сразу лесину сыщешь. Да твой-то дом крепкий, на камнях стоит. А у меня правый угол осеќдать стал, — договорил, пыхнув папиросой.

— В одно, кажась, время строились-то, после пожара, — отозвался Дмитрий Данилыч, — да и перестраивался ведь недавно.

— В одно-то, оно, в одно… — Саша недоговорил, многозначительно помолчал. — Да-нило Игнатьич, покойный, говаривал: хорошо делаешь один раз, а плохо многажды… И вспомнишь вот.

— Лес-то сыщется, — сочувственно сказал Дмитрий Данилович. По перќвопутку и подвезем. Тянуть-то чего, раз надо заменить венцы.

Саша тут же и ушел от разговора о доме. Поковырял носком сапога землю в бороз-де, поглядел на небо, на верхушки деревьев, лениво проќговорил:

— Липы-то вон как цветут нынче, — втянул носом воздух, улавливая стойкий медо-вый запах. — Пчелам одна благодать. У тебя как в раю вокруг дома-то… И Божья тварь то-же не зевает, летит куда подальше. Надо ведь за всем большой присмотр. Хотел завести, да как без приќвычки-то.

— Хлопоты не велики, — обмолвился Дмитрий Данилович. — Пчелы труќдятся сами по себе. Как говориться, по Божьей воле. От природы своќей такие труженицы.

Саша перебил разговор смешком:

— По Божьи-то и у них не больно все выходит. Воры-то и среди них водятся… — Внезапно по лицу Саши прошла тень смущения, ровно от невпопад сказанного слова. Нарочито резко отклонил голову от пролеќтевшей над ухом пчелы. Смял папиросу, затоптал в борозде.

— Бывает и воруют, если хозяин ротозей. Или того хуже, сам плут и толкает Божью тварь к тому же, — сказал миролюбиво Дмитрий Данилович и предложил Саше рой. — Веял бы вот… с запасным домиком усќтуплю, и рамками.

Саша замялся и не успел ответить. С крыльца зашикала, сбежала вниз Прасковья Кирилловна:

— Шиш, шиш, косые… Я вас, окаянные.

Зашла проведать Анну и увидела роющихся на грядках куриц. Пожуриќла ребят, разыгравшихся в проулке: полную загороду куриц напустили.

Дмитрий Данилович вскочил с места, замахал частоколиной. Курицы бросились с кудахтаньем в рассыпную. Поднялся и Саша, набежали ребятишки.

Вошла в загороду Прасковья Кирилловна, поправили разрытые грядки. Саша признался, что оплошал, не прикрыл отводок:

— Им бы только щелку найти, — обвинил куриц.

Все зеленело, топорщилось на грядках, скороспелка-капуста свертывалась в коча-ны, кудрявилась морковка, лопушилась свекла, брюква, кустились помидоры, цвели огур-цы.

— Ровно в другом краю живете, — завистливо сказал Саша. — Все вверх тянется, вез-де что-нибудь да торчит, ноге ступить негде… И доќмики пчел, каждый разного цвета. Что тебе на даче у чина большого. Приходилось вот бывать кое у кого…

Дмитрий Данилович смолчал. Вроде упрека Саша высказал. Домом и хозяйством отца вот тоже корили: "Как у помещика прежнего". Отец на то завистникам отвечал: "Значит плохо, если только как у помещика. Я-то стараюсь, чтобы лучше было".

Деревня общинная держалась во всем равенства. Чтобы у всех все было похоже. И ославит того, кто больно выказывается. Отец укорно оговаривал завистников: "Одинако-выми нищие и разного рода побиќрушки и те норовят быть непохожими. А уж мужику-то и Бог велел трудом выделяться одному от другого".

Саша что-то выглядывал, зыркал глазами. И Дмитрий Данилыч подался соблазну подзадорить его. Повел по огороду. Подошли по узкому межниќку к яблоням, где стояли пчелы.

— Огород вот, фруктовые деревья, пчелы, все это отдых для меня, — объяснял Дмит-рий Данилович.

— Теперь можно пчел держать. А то было по два домика, не больше, — высказал Са-ша, будто бы одному ему известное. — И яблони, сад, тоже сажай, налогом не облагаются. А то вырубали из-за этого налога.

— Какая в наших местах нажива от сада. Да и от огорода, и от пчел. — Мимоходом бросил Дмитрий Данилович. И оживился: — А душе вот отраќда, вокруг тебя тобой сотво-ренный мир особенный, коего у другого нет.

— Огород оно, конечно, надо иметь, — рассудил Саша. — Не каждому это дается. Бол-гары, говорят, да корейцы, те огородники. Наталья моя не в ладах с этим… Огурцы, поми-доры у тебя вот в цвету, а у нас только в лист пошли.

— По малу и снимаем, — сказал Дмитрий Данилович об огурцах с каким-то уже озор-ным весельем. Подошел к грядке с опущенной пленкой и соќрвал три зеленых с пупырыш-ками огурчика, и три покрасневшие помиќдорины, протянул Саше. — Вот попробуйте. И Наталью Петровну, и мать угостите, свои деревенские, не привозные.

Саша взял, подержал их в руках как диковинку, сунул в карман. Дмиќтрий Данило-вич уже с каким-то выхвастом подзадоривал, поддразнивал:

— Вот тепличку перестроим, улучшение сделаем. Нынче-то не усќпели, а на будущий год огурчики, помидорчики и все другое к Рождестќву будут. Огородничество, оно, мужское дело. Советую вот…

— Такого и верно что, у прежних помещиков и тех не было, — рассмеялся Саша ка-ким-то своим укорительным смешком. — В колхозе вот тоже не обзавелись теплицей, а у вас, Кориных, в крови всех опережать. — Проблуждали глаза по домикам ульев под ябло-нями и спрятались.

— В деревне, в том же колхозе, как жить иначе без своего ладного хозяйства, — тая усмешку, проговорил Дмитрий Данилович. — Ныне такое поощряется, а придет время и обяжут иметь свой огород. Машины вот уже для этого изготовляют, мини-трактора для личного хозяйства. На грядке-то своей лучше землю видишь, глядишь и колхозную нау-чишься цеќнить. А у кого к этому интереса нет, валяй в город. В этом тебе тоќже ныне сво-бода, паспорт-то небось в кармане.

Саша с полуоткрытым ртом уставился на Дмитрия Даниловича. Этот Коќрень всегда его подзуживает, подковыром.

Меняя тон разговора, Дмитрий Данилович продолжал задорить Сашу:

— Иван на днях интереса ради чужестранные помидоры из райцентра привез. Смешно: в деревне овощи из города да еще заграничные!.. Так такому не дивиться и со стыда не краснеть мужику-крестьянину. Пусть он и колхозник. Недотепы мы что ли ка-кие-то, или уж совсем облениќлись, без своей головы?..

Саша затаенно молчал: вот же уже и колхозом Корень недоволен. А Дмитрий Да-нилович не мог удержаться: — Пойдемте, Александр Ильич, тепличку вам покажу, — уж донимать, так донимать Сашу, подумалось с незлобивым усмехом.

Прошли за баньку, в левый угол огорода, куда в вечер падали солќнечные лучи. Низкое, шалашом застекленное строение. Метров восемь в длину и пять в ширину. Высо-та посредине в рост человека.

— Коли такое хозяйство вести, то и в колхозе некогда работать, сил не хватит, — нев-нятно проговорил Саша, невольно выдавая свои мысли, завистливо осуждающие Корня.

— Котелок в баньке для обогрева стоит. И дом от него отопляется, — продолжал Дмитрий Данилович, не обращая внимание на высказ Саши. — Горячая вода через теплицу идет, бассейн в бане обогревается. — Разќжигал уже с каким-то азартом Сашу-Прокурора. — Как вот тут судить, Александр Ильич, по-буржуйски это, или, может, по-коммунистически. К светлому будущему стремление поперед других… Или по-христиански: кто имеет, тому больше дается, а кто не имеет, у того последнее отќмается, как вот в писании-то речено… — Саша удивленно поднял глаза, приоткрыл рот. Похоже на то хотел свое суждение высказать, но чего-то остерегся. А может ждал, чем Корень еще выдаст себя. И Дмитрий Данилович, угадывая помыслы Саши, сказал: — С Иваном мы колхозе работаем не жалея сил. А это не совсем бы и ладно. Надо и для себя побольше времени оставлять. Почитать, помечтать, с людьми поќбеседовать. Свою жизнь мирскую разумом крепить.