К чему снится Император? Часть 2
Шрифт:
На всю историю российского народа!
Интерлюдия
После покушения на супруга Мария долго не могла успокоиться. Со смертью сына её чувства словно застыли. Каждый день она вспоминала любимого Никсу, ее мысли были полностью погружены в прошлое. Но этот выстрел словно разрушил плотину в её душе. Чувства вырвались наружу стремительным потоком. При известии о покушении Мария едва не потеряла сознание, и в тот день не могла есть. Она то ходила по спальне, то садилась в кресло, то смотрела в окно, не видя ничего перед собой. Императрица корила себя за свою холодность и невнимание к Александру, высокомерность к безмерной доброте мужа. И вот он, воплощение всех мужских достоинств подвергся смертельной опасности, но чтобы стало с ней после его гибели. Мария не представляла свою жизнь без Александра. Его голубые глаза, лицо без единой морщины, твёрдость рук, — любовь Марии вспыхнула с новой силой.
*** *** *** *** *** **** **** ****** ******** *****
Тем
— В чём будет состоять моя роль на новой должности? И что значит «антимонопольная»?
— Монополия — это такая рыночная структура, при которой контроль над определённой отраслью экономики оказывается в руках одного субъекта. Он, в свою очередь, единолично производит и реализует товар или оказывает услугу. Доступ для других участников рынка оказывается закрыт в силу естественных или искусственно созданных причин. Вам, Николай Иванович следует бороться с этой ситуацией. В последние годы во всём мире, а в России в связи со значительным ростом производства ещё сильнее, тенденции монополизации приобретают все более существенный характер.
— Ваше Величество, но я же не экономист и ничего не понимаю в этих делах.
— Да тут вообще никто ничего не понимает, потому что его ещё никогда не было. Новое ведомство создаётся с нуля. Тут нужен либеральный, прогрессивный взгляд на вещи. Ваша задача, чтобы в Российской империи была здоровая конкурентноспособная обстановка. Нельзя, чтобы какие-то отдельные компании захватывали какую-то сферу хозяйства. Это касается как государственных, так и частных компаний. Если вы видите элементы сговора относительно цен, искусственное ограничение допуска на рынок перспективных предприятий, то вы должны немедленно вмешиваться. Я отдаю вам должное в развитии народного просвещения. Фактически с нуля было создано всеобщее образование, и эту заслугу у вас никто не сможет отобрать. При осуществлении реформы вам удалось добиться почти невозможного. Создание огромного количества школ получилось при незначительных финансовых нарушениях. Никто не сумел вам навязать покупку товаров для образовательных учреждений только лишь у одного-двух предприятий, молчу и про само строительство школ и среднеспециальных учебных заведений. Фактически вам предстоит это дело уже в масштабах всей страны.
— Теперь моя роль на новой работе ясна. Но скажите государь, если как вы говорите, в качестве министра народного просвещения, ко мне нет претензий, то почему сейчас в мой адрес пошла такая волна критики. Нельзя ли мне просто продолжить свою прежнюю деятельность. Скажу честно, я всей душой люблю школу и отдавал себя ей полностью.
— Отвечу вам честно и по сути. Николай Иванович, вы как либерал, удачно справились со своей ролью реформатора, но дальнейшие перемены просвещения в настоящее время являются нежелательными. Пора закрепить результаты. Я знаю содержание последней беседы, прошедшей в Кабинете министров. Замечания по пункту воспитания молодёжи, считаю верными. Ещё с самого начала реформы, мы повсеместно стали распространять учебники обществознания и философии, написанные мною лично. Использование их в воспитательном элементе образовательной программы считаю недостаточным. Посмотрите, как их внедрили в специальных военных учреждениях для подготовки офицеров. Там не стоит никакого вопроса о лояльности к власти, а ведь раньше армейские офицеры были самыми ярыми разносчиками радикальных идей, вспомните хотя бы тоже декабристское восстание. Сейчас же офицеры являются настоящей опорой монархии и всё потому, что написанные нами учебники обществознания и философии стали фундаментом их мировоззрения. В школах и вузах относятся к этим предметам формально, не делая их составной частью создания новой личности.
— Ваше Величество, я видел и разговаривал с этими новыми офицерами. Это, мягко говоря, странные люди, — их нельзя считать образцом для подражания.
— И вы туда же, Пирогов. Как и все либералы, упорно насаждаете своё свободомыслие. Никто не собирается делать всё население похожими на новых офицеров. На это не только нет необходимых ресурсов, в этом просто нет нужды. Скажу более, высшее гражданское образование по-прежнему останется источником свободомыслия, — обществу нужны либералы. Но школа, — это фундамент личности, — без государственной идеологии здесь не обойтись. Хотите вы этого или нет, но мы должны формировать мировоззрение подрастающего поколения, которое будет свободно от радикальных революционных взглядов. В конце концов, это вопрос государственной необходимости. Теперь вы понимаете, почему данную задачу я поручаю уже другой категории лиц.
— Да, государь. Полагаю, я действительно для этой роли не подхожу. Мне претит насаждение идеологии в школах.
— Вы не видите общей ситуации, Пирогов. Я ценю вас как умелого реформатора-либерала и просто честного неподкупного человека. Новая работа будет вполне отвечать
вашим возможностям и устремлениям.Министром просвещения стал Дмитрий Толстой, человек трудолюбивый, образованный и при этом убеждённый охранитель. После покушения на государя попытались подвинуть и шефа III Отделения, но император не дал этого сделать, — его устраивала работа Шувалова. В связи с усложнившейся ситуацией в Российской империи этому ведомству был увеличен в два раза бюджет. Милютина государь также оставил в качестве военного министра, надеясь на успешное продолжение начавшихся реформ. В рескрипте на имя председателя Комитета министров Рейтерна Александр II так формулировал свою позицию по сохранению общественного порядка: «…Провидению угодно было раскрыть перед глазами России, каких последствий надлежит ожидать от стремлений и умствований, дерзновенно посягающих на всё для неё исконно священное, на религиозные верования, на основы семейной жизни, на право собственности, на покорность закону и на уважение к установленным властям. Моё внимание уже обращено на воспитание юношества. Мною даны указания, чтобы оно было направляемо в духе истин религии, уважения к правам собственности и соблюдения коренных начал общественного порядка и чтобы в учебных заведениях всех ведомств не было допускаемо ни явное, ни тайное проповедование тех разрушительных понятий, которые одинаково враждебны всем условиям нравственного и материального благосостояния народа…Я имею твёрдую надежду, что видам моим по этому важному предмету будет оказано ревностное содействие в кругу домашнего воспитания…»
В мае подошёл юбилей. Александр Николаевич и Мария Александровна отпраздновали двадцатипятилетие своей свадьбы. Государь надел на торжество казацкий мундир, в котором венчался. Увидев его в этой одежде, супруга улыбнулась и произнесла:
— Ты совсем не изменился, Александр. Кажется, годы не властны над тобой. Вместо бриллиантов в качестве подарка, Мария получила по её просьбе деньги. Они ей были нужны на дела благотворительности, которым она стала отдаваться всё более безоглядно.
По просьбе жены, Александр поехал с ней в так любимую ей Москву. Путешествие по отличной железной дороге, проезд по милым Мясницкой, Лубянской площади в Николаевский дворец в Кремле подняло настроение паре. Чуть позже, спасаясь от наступившей жары, супружеская чета перебралась в Звенигородский уезд, имение Ильинское. За месяц жизни в относительном уединении Мария окончательно отошла от гнетущего ужаса покушения. Александра же не оставляли в покое и на отдыхе. Государю передали письмо Каткова, издателя газеты «Московские Ведомости», закрытой из-за отказа напечатать предостережение министра внутренних дел из-за яростных нападок на правительство. «…Ни на что не жалуюсь, ни о чём не прошу, — говорилось в письме, — разве только, что Государь признал „Московские ведомости“ своими…»
Михаил Никифирович Катков был влиятельной фигурой в общественной жизни Российской империи. Он понимал необходимость реформ, но одновременно замечал и все их огрехи. Невероятно талантливый журналист и крайне энергичная фигура, он пытался влиять одновременно и на правительство, и на общественное мнение, сохраняя при этом независимость. Если в отношении влияния на правительство, его успехи были весьма скромны, то в отношении последнего результаты проглядывались. Во время польских событий Катков не просто влиял на общественное мнение, фактически он его прямо формировал, побуждая к защите национальных интересов Российской империи. К слову сказать, действовал журналист иногда весьма вызывающе, а порой дерзко. Газета была закрыта не просто из-за критики правительства, а еще и за наглый переход на личности министров. «Московские ведомости» имели огромную популярность среди читателей, и пренебречь их редактором Александр Николаевич не мог. Император не имел к этому журналисту серьёзных претензий, тем более что тот после каракозовского выстрела прямо поддержал власть. Беседа с Катковым прошла удачно. Михаил Никифорович пообещал действовать тоньше и не переходить установленные границы. Конструктивная критика допускалась, но в важнейших государственных вопросах редакция должна была поддерживать правительственные начинания. Через несколько дней газета вновь стала выходить со своими публикациями.
За время отсутствия в столице государь всё чаще стал получать сведения о чрезмерной активности Шувалова в административных делах. Пришла жалоба на то, что он на заседании Комитета министров вдруг заявил о намерении «увольнять по его благоусмотрению чиновников всех ведомств», так как ему известны действия и мысли каждого. В это же время царю сообщили и свежую эпиграмму Тютчева на Петра Шувалова:
Над Россией распростёртой
Встал внезапною грозою Петр,
по прозвищу четвёртый.
Аракчеев же второй.
Против Шувалова шла серьёзная интрига, и тут был явный расчёт на то, что монарх не потерпит наглых властных поползновений своего служащего. Александр не поддался на провокацию, — он просто проигнорировал манипуляцию.
Заботы и стресс уничтожают любой организм, — Александр всегда помнил об этом. Он не только работал, но и пытался как мог, отдыхать. Силы свои государь черпал на природе. По заведённой привычке в четыре часа дня он ездил верхом из Царского Села в Павловск и обратно. Без этого Александр не чувствовал себя бодрым и полным сил. Но этим летом он впервые изменил своему правилу и стал ездить на прогулку в коляске. Сопровождали императора чёрный сеттер Милорд, а ещё впервые около десяти человек охраны. Требовалось приспосабливаться к новым вызовам, — государь понимал, что прежняя расслабленная жизнь подошла к концу.