К чему снится Император? Часть 2
Шрифт:
— Так что делать будем господа офицеры? — спросил Шульгин.
— Я лично в отставку подам. Тут проблема не только в форме. Новые офицеры с училищ стали приходить. Больные на голову совсем. Я тут одного на дуэль хотел вызвать из-за спора, а он посмеялся надо мной и предложил подраться, — словно мужику какому-то. Никакой чести у них нет. Это не только моё мнение. Все старые офицеры согласны. Ещё и странные учения эти постоянно. Государь отменил почти все занятия по строевой подготовке. Солдаты теперь маршируют ужасно. Уверяю, перед дамами на параде мы опозоримся совершенно. То, что увеличили стрелковую и в целом боевую подготовку это неплохо, конечно, но все знают со времён Суворова, что штыковой бой в итоге решит всё. Так что считаю нововведения эти неприемлемыми. Моя честь не позволит продолжать мне службу в таких условиях, — зло высказался Суходольников.
Отставке офицеров не препятствовали…И армия в данном плане была настоящей лакмусовой бумажкой, иллюстрирующей масштабные перемены в обществе.
Валуев в эти дни доносил императору о продолжающейся
— Работать здесь можно, но жить невозможно. Страна превращается в какой-то спартанский лагерь. Нормально ни вина попить, не покурить, даже нищим возле храмов народ перестал подавать. Люди стали какими-то суровыми. Налоговая это ненормальная ещё, — помимо кучи налогов, отбирает почти всё наследство и даже незаявленное вовремя имущество. Капиталы тут не сделаешь, — Россия испортилась, — заявляли эмигрирующие.
Удивительным стало отношение и к религии. Патриарх Филарет в своём отчёте перед церковным собранием так описывал сложившуюся ситуацию: «Состояние благочестия в православной пастве представляет вообще вид благоприятный и свидетельствуется прибежностью к особенно чтимым святыням, посещением храмов…Но нельзя не видеть и противоположных сему печальных явлений, и преступно было бы равнодушно молчать о них. Литература, зрелища губительно действуют на общественную нравственность. Чрезмерно размноженные светские повременные издания, усиленно распространяемые в народе, неблагоприятно действуют даже тем, что возбуждают, и питают не столько истинную любознательность, сколько бесплодное любопытство, дают много чтения приятного и занимательного, но мало назидательного, доставляют познания отрывочные, смешанные, сбивчивые, но вместе с тем поглощают внимание и время, делают умы поверхностными и ленивыми для глубоких размышлений о важнейших предметах знания…» В этом отчёте проглядывалось недовольство патриарха ослаблением авторитета церкви. Парадоксально, что население продолжало укрепляться в своей вере и одновременно стало критиковать церковные порядки. Стремление священников назидать, наталкивалось на желание населения прояснить противоречивые моменты в православии. Называя людские знания поверхностными, Филарет пытался обосновать позицию церкви как единственного толкователя священных текстов. Его не устраивало, что крестьяне мало того, что научились грамоте, так ещё и заимели наглость прочитать библию и начать задавать по ней вопросы. Вызов для церкви был значимым, и патриарх определённо знал, кого в этом стоит лично винить…
Нравственность населения на самом деле менялась. Так, например, при Николае количество питейных заведений просто зашкаливало. В некоторых городах на 10 из 11 домов приходилось по кабаку. Дешевизна и удобство покупки алкоголя вела к тому, что пили не только мужчины и женщины, но даже малолетние. Часто люди просто валялись на улицах и там же умирали. Огромное количество населения было разорено. Пьянство, вошедшее в привычку, ввергало людей в нищету, безделье и преступления.
Страшная ситуация была с наркоманией. В Российской империи практически все наркотики были декриминализованы. Вещества употребляли в артистических, литературных и армейских кругах. Опиум, гашиш, эфир и даже новомодный кокаин принимались чуть ли не открыто.
Новые законы Александра буквально раздавили наркоманию. Уголовному преследованию подвергались не только распространители, но и потребители. Жестокость властей привела к фактическому выдавливанию наркотической индустрии из страны, — благо, что заграницей таких запретов не знали. С пьянством поступили тоньше, — государь постепенно повышал акцизы на алкоголь и одновременно увеличивал число фитнес-клубов и спортивных секций. Фактически навязывалась мода на здоровый образ жизни и одновременно подвергалось высмеиванию пьянство. Внезапно алкоголиков перестали жалеть и начали презирать. Если молодые люди раньше могли похвастаться количеством выпитого, то теперь подобное действие приводило к обрушению их авторитета. Всем стали известны слова императора, озвученные им в газете: «Пьяница — это недостойное грязное животное. Мерзость, грязь и падаль». Подобные мероприятия постепенно привели к массовому закрытию кабаков, а количество алкоголиков стало неуклонно снижаться.
Действия реформаторов стали отзываться и в общественном сознании того времени. Так, в «Санкт-Петербургских ведомостях» в рубрике «Россия» вышла статья либерала В. Скарятина следующего содержания: «В наше время между образованными русскими людьми мало уже встречается таких, которые не желали бы законности и свободы, но много ещё таких, которые смотрят недоверчиво на наше прогрессивное движение, и все ждут реакции. Мы неоднократно заявляли глубокую веру нашу в невозможность у нас ни революций, ни прочных реакций…Мы осознаём очень хорошо…окружающие нас затруднения, и вопреки уверениям разных свистунов, никогда не отрицаем наших недостатков; в революцию мы не верили и не верим, да и ничего путного не ожидаем от неё…Мы глубоко убеждены, что России суждено достичь законности и свободы мирным путём, и такую веру основываем на невозможности у нас ни переворотов, ни продолжительной реакции. Нет, не реакция, а истинно — либеральные элементы
сильны в нашем обществе. Великая заслуга нашего правительства заключается не в том, чтобы оно принимало разные меры для обращения общества в либеральную веру…а в том, что оно поняло дух времени и удовлетворяет требованиям, которые уже чувствуются в обществе».Показателем нравственности общества всегда является также и уровень преступности. Так, ещё каких-нибудь 15 лет назад в Петербурге воровство днём и ночью было обычным делом. Полиция не пользовалась никаким уважением, её никто не слушал и особо не боялся. Студенты, извозчики и мужики легко вступали в драку с городовым, вознамерившимся было отвести нарушителя порядка в часть.
При Валуеве МВД разительно поменялось. Зарплаты полицейским были увеличены втрое, их статус значительно поднят, постоянно происходила подготовка и переподготовка кадров. Появился даже специальный полицейский вуз. Отсутствовала какая-либо палочная система отчётности, а сама новая структура стала отличаться заметной эффективностью в своей деятельности.
Весьма примечательным в этом плане представляется напечатанный в «Московских ведомостях» рассказ горожанина Федота Ларионова: «По разным торговым делам своим езжу я не один раз в год из Москвы в Ростов Ярославской губернии, имея там денежные дела и счёта с тамошним торговым людом. Вот и в прошлом году по осени в ноябре был я в Ростове и со мной приключилась беда. Зашел я в трактир напиться чаю и, вышедши из заведения и перейдя только улицу, хватился бумажника. Глядь — а его в кармане-то и нет, а в нём денег было немало 2660 рублей, да разные нужные бумаги. Что тут делать! Оборонил, должно быть. Я бросился назад. Около входа в трактир стоят булочники с белыми хлебами в корзинках и ещё разный народ. „Братцы, голубчики, православные, не поднял ли кто бумажника, вот сейчас оборонил!“ Никто не отозвался, ответ один: „Нет, не видали“. Я в трактир, там не выронил ли? И там тот же ответ! Дело тем и кончилось. Погоревал я, погрустил: жаль трудовых денежек, да делать нечего, видно Бог за грехи наказал: недоброму человеку в руки попали, так тому и быть. Пришла Ростовская ярмарка, приехал и я опять из Москвы в Ростов в последних числах прошлого февраля. О потере мной денег многие знали в городе, и вот дошёл до меня слух, будто деньги найдены булочниками. Не без добрых людей везде, — надоумили меня: ступай, говорят, прямо к городскому судебному следователю, проси его, если можно, так он всё сделает. Прихожу, объяснил дело. Ну и спасибо: барин молодой, выслушал меня, расспросил подробно да и принялся за дело. Нашёлся и тот, кто поднял мой бумажник, и хозяин-булочник, и товарищи работники, которые все промеж себя разделили мои денежки, и все сознались во всём следователю. Да и денег-то больше 1200 рублей серебром отыскал господин следователь и мне отдал. Есть надежда, что и остальное получу. И все-то это ни копеечки мне не стоит! Нечего греха таить, живу я на свете уже немало времени, думаю про себя: такие дела ведь даром не делаются, надо барина за труды поблагодарить. Да, правду сказать, есть за что…Вот и заговорил я об этом и что же? До слёз довёл меня старика молодой человек: доказал мне простому человеку, что я и сам не понимаю, что говорю, что он за службу свою получает жалованье от Царя и кроме Его ни от кого вознаграждения за труды свои не принимает, и что предлагать ему это, значит обижать его. Стыдно мне стало. Поклонился я ему низёхонько. Остаётся только Бога молить о его здоровье, да за Царя, давшего нам таких чиновников».
Вызовы для Александра были не только государственными…Так, Новый год начался бы в семействе Романовых спокойно, но тут случилось серьёзное недомогание наследника. Эта болезнь проявилась сразу же после его помолвки с датской принцессой Дагмарой, которую в семье называли уже по-домашнему Минни. Это была симпатичная, темноглазая девушка, очаровавшая буквально всех.
2 января в Зимнем дворце был по традиции новогодний бал. Александр появился час спустя. Государыня по нездоровью сына отсутствовала, а император, следуя долгу хозяина, обходил залы и приветливо со всеми раскланивался. В это время никто бы, за исключением, его близких не смог понять, что за внешней расслабленностью и дружелюбием скрывается тревога и печаль…
Младший брат наследника Николая, Владимир писал матери: «Милая мама! Вчера мы узнали от Папа, что доктора требуют, чтобы Никса принялся за серьёзное лечение и поэтому он не может раньше сентября вернуться домой, так что ты с Дагмар приедешь без него. Это ужасно досадно! Но что же делать: лучше разом отделаться от этой боли, нежели ждать её возвращения…»
Родители были огорчены болезнью сына и посоветовали тому отправиться на юг, в Ниццу для лечения. Никто не ожидал плохого — Николаю шёл 22 год. Тем не менее спустя некоторое время узнали ужасную новость: болезнь идёт от спинного мозга и уже перешла на головной мозг. Александр был страшно огорчён. В это время у императора впервые заметили отсутствующий взгляд, казалось, он смотрит поверх всех и всего.
'Милая мама! Сегодня утром мы приобщались. Я старался, как мог, приготовиться, а главное, пытался углубиться в самого себя, и посмотреть, какой мой основной недостаток. Мне кажется, что это эгоизм. Я долго говорил об этом со священником, и эта беседа облегчила мне во многом исповедь. Папа напомнил мне слова деда: мы должны себя так вести, чтобы нам простили наше происхождение. А с эгоизмом этого невозможно, я это понимаю. Мне скоро 18 лет, я уже не ребёнок; надо серьёзно подумать о будущем. Я не должен забывать, что наша жизнь должна быть службою, и службою самою доблестною для пользы России.