К черту любовь

— Как предсказуемо. Выполняешь поручение королевы?

Я размышляю, стоит ли приглаживать рукой мою гриву, но раз уж открыла дверь в таком виде, то с тем же успехом могу просто смириться.

— Она здесь оставила сумку?

— Да. — Отхожу в сторону, позволяя ему войти. Когда он проходит мимо, я ощущаю легкий аромат его одеколона. Не тот, который был во сне, но тоже приятный. Наблюдаю, как он осматривается по сторонам в поисках сумки Дэллы. Я знаю, где она, но хочу понаблюдать за ним. А еще мне хочется быть грубой, потому что он разрушает мою жизнь. — Она там, у барной стойки, — сдаюсь я. Кит наклоняется, чтобы ее поднять. У нас не было тем для разговора, и из-за этого всегда возникало чувство неловкости. Но сейчас мне кажется, что я его знаю. Прохожу мимо него на кухню и достаю бекон.

Он медлит, не зная, уйти ли ему или завязать беседу.

Я не очень-то хочу делиться с ним беконом, который приправлен перцем и, к тому же, довольно дорогой, но мне интересно узнать, кто он такой. И что из себя представляет.

— Голоден? — спрашиваю его.

— Это тот, который с перцем? Из мясной лавки?

Я киваю.

Он садится на один из двух моих высоких табуретов и кладет руки на стойку.

— Я вообще не умею готовить. Руки не из того места растут.

Я пожимаю плечами.

— Есть много роликов в сети, кулинарные шоу. Или можно взять несколько уроков за пятьдесят долларов в час. Нужно лишь немного желания, и твой физический недостаток можно исправить.

Он смеется. Но его улыбка несимметричная: приподнимается только левый уголок рта, как будто он навеселе. Это сложно заметить, учитывая, что улыбается он редко. Но выглядит при этом моложе и беззаботнее.

— Может, мне стоит поучиться, — соглашается он. — Стану помощником шефа-самоучкой.

— Предполагаю, лет через десять ты будешь обожать готовить, — отвечаю я, переворачивая бекон. — И тебе придется приготовить мне что-нибудь грандиозное, раз уж я зародила в тебе любовь к кулинарии.

— Ладно, — произносит он, глядя на меня. — Чего бы ты хотела?

— Рыбу, — сразу отвечаю я. — Которую ты сам поймаешь.

— А потом я срублю для тебя дерево.

Я ощущаю легкую дрожь и опускаю взгляд на бекон. Это было так легко. Добродушный стеб. Мы впервые обсуждали что-то один на один, и наши взгляды совпали. Достаю еще и яйца с сыром, потому что мне необходима еда, чтобы справиться с волнением.

— Так ты просто…

Он повторяет быстрое движение, которым я взбиваю яйца.

— Да, — говорю я. — Хочешь попробовать?

Он делает это, чтобы повеселить меня, я в этом уверена. Ну, кто захочет взбивать в миске липкие яйца? Он разбрызгивает их по всей столешнице, но сама попытка была очень милой. Я заставляю его вылить яйца на сковородку, а потом, видя его желание помочь, протягиваю ему лопатку. Он наблюдает, как я заканчиваю жарить бекон и посыпаю яйца сыром. Хотелось бы, чтобы мои волосы выглядели получше, но надо признать, я выгляжу чертовски мило с шухером на голове.

«Это перебор?», — спрашиваю себя. — «Да наплевать». Я раскладываю еду по тарелкам и веду его в свою крошечную обеденную зону. А пока он устраивается, иду за кофе.

— Я не пью кофе, — сообщает он мне.

Делаю большой глоток из своей кружки и внимательно смотрю на него поверх ободка.

— Вот поэтому ты никогда не улыбаешься. С тобой было бы приятнее общаться, если бы ты пил кофе. — Он снова смеется, и я, чувствуя себя немного под кайфом, протягиваю ему кружку.

— Что за Маггл? — спрашивает он, забирая ее у меня.

— Я храню эту кружку для особых людей, Кит. Так что не задавай вопросов.

Кит пьет свой кофе. Я жду, что он вздрогнет или пожалуется, как это обычно делают противники кофе. Но он выпивает его, как настоящий профи, и я ловлю себя на мысли, что он не так уж и плох. Возможно, немного закрытый. Мрачный. Но стоит заставить его смеяться, и происходит настоящее чудо.

— Спасибо, что научила меня взбивать яйца и накормила, — произносит он, когда подходит время уходить.

— Не за что, Кит. Увидимся вечером. — Мой голос звучит уверенно. Мне даже хочется похлопать себя по спине за то, что не теряю голову.

— Вечером? — переспрашивает он.

— Да, мы с Нилом придем в «Барклайс».

— Круто, — отвечает он. — Не знал.

— Дэлла все за нас решила, — объясняю я. Мне интересно, как он на это отреагирует. Раздражает ли его привычка Дэллы указывать, как другим проводить свободное время. Но он просто пожимает плечами.

— Тогда увидимся.

После его ухода я смотрюсь в зеркало и обнаруживаю застрявшее в волосах яйцо. К тому же, мой видок даже близко не такой милый, как я себе представляла.

Позже, когда я разбираю коробку с непарными носками, появляется Дэлла. Она сразу заходит и бросает свою дизайнерскую рубашку на диван.

— О, нет, — восклицает она. — Зачем ты это достала.

— Что? Просто так. — Я пытаюсь спрятать коробку, хотя она уже ее заметила.

Она хватает меня за плечо и смотрит в глаза.

— Ты достаешь эту коробку, только когда тебя что-то сильно беспокоит, — говорит она. — Что случилось?

Дэлла права. Моя коробка с носками появилась, когда я была ребенком. Моя мама жаловалась, когда один из носков терялся, и выбрасывала второй. В пять лет я втайне от нее вытаскивала их из мусора и прятала в свою наволочку. Другие носки нашлись бы. Уже тогда я это знала. Мне просто нужно было сохранить их напарников. Когда мама меняла мое постельное белье, то была в шоке, обнаружив в наволочке столько носков. Я слышала, что в разговоре с папой она назвала меня барахольщицей. Помню, как мне было стыдно. Со мной точно что-то не так — мама говорила с такой уверенностью. Барахольщица! Носочная барахольщица! Позже, когда мой папа пришел поговорить со мной, он рассказал, что в детстве собирал крышечки от зубной пасты, потому что терпеть не мог их выкидывать. Потом дал мне коробку из-под обуви и предложил складывать мои носки в нее. Я прятала свою коробку позора под кроватью, но, почувствовав тревогу или упадок сил, вынимала ее и перебирала носки. Такие одинокие. Мечтающие о том, чтобы воссоединиться со своими близнецами. В конце концов, я переросла обувную коробку… в смысле, на свете ведь так много носков.

Глава 4 #развратныйлюбовник

Кит так и не пришел в «Барклайс». В последнюю минуту он позвонил Дэлле и сказал, что чем-то занят. Не знаю, кто больше разочарован: Дэлла, которая начинает плакать, или я, сидящая в углу и притворяющаяся, что слушаю болтовню Нила о ядерной физике или каком-то таком дерьме. Мы заказываем напитки, и я достаю ручку, чтобы порисовать на салфетке. А Нил с Дэллой опять что-то обсуждают без меня. Интересно, когда это я стала такой странной. Маленьким отшельником, который прячется в тени, пытаясь раскрыть в себе талант художника. Я даже не заказала свою обычную клюквенную водку. Теперь, когда я обставила дом в стиле «Поттери Барн», это кажется таким ребячеством. Поэтому заказываю еще один бокал вина. На этот раз белого. Вечер быстро подходит к концу, и Нил отвозит нас обеих домой. Дэлла попросила разрешения остаться у меня. Я согласилась, хотя и не люблю, когда она здесь ночует. Дэлла с её красивой, ровной кожей и ярко-голубыми глазами, пукает во сне. Это не очень-то приятно. Чаще всего я ухожу спать на диван, а под утро, прежде чем она успевает проснуться, пробираюсь обратно в кровать. Нил провожает нас до дверей и целует меня на прощание.

— Я надеялся, сегодня у нас будет время, чтобы… ну, сама знаешь… — Он поигрывает бровями, глядя на меня.

— Чтобы что? — сухо интересуюсь я. Нил не понимает моего юмора. В принципе, я не против. Но иногда мне нравится его нервировать.

— Чтобы заняться кое-чем. — Он бросает взгляд на Дэллу, которая позади меня снимает обувь и находит пульт от телевизора.

— Например?

— Сексом, — шепотом говорит он.

— Что? Почему ты мямлишь?

— Сексом, — произносит он громче.