К черту мамонтов!

— Помню, когда я впервые прочитала список своих занятий в НС, очень удивилась урокам музыки и хору. То, что рисование в программе, это понятно. А вот хоровое пение, в качестве обязательной программы, меня тогда до крайности удивило. Теперь я понимаю, что пение хором полезно для сплочения коллектива.

Карина присела в соседнее кресло и продолжила:

— А вот начальный летный доступ космонавта мне получать было не нужно. В моей линии Ледок был в то время базовым навыком. Мой капитан называл Ледок сертификатом вменяемости и говорил, что без него человека к технике подпускать нельзя.

— Мне нравится. Сертификат вменяемости! Точно подмечено. Это он так его назвал?

— Нет. Это придумал основатель моей линии. Урбан. Он работал в составе разработчиков над дополнительными прошивками Ледок.

— Значит, ставя дополнительные прошивки, ты имеешь дело с продуктом основателя твоей линии. Здорово!

— А ты имеешь дело с продуктами основателя твоей линии, каждый день работая в НС и общаясь с искинами.

Глава 40

03.07.2029 15–20 Мальдивы Смапрохилодус

Двигун стоял около лестницы, держа наготове бокал с чем-то темным, имеющим подозрительный фиолетовый оттенок. Наташа приняла его и осторожно понюхала. Запах был знакомый, но что это, вспомнить никак не получалось.

— Что пьем? — как можно небрежнее поинтересовалась она.

— Черничную. Я не слишком утомил расспросами? Вы не устали?

— Да нормально все.

— Тогда есть предложение. Давайте, оторвемся по полной, — блогер показал на бокал. — А то, как попадем в Антипальму, так уже не выпьем. Даже вспоминать про алкоголь будем так… — он скорчил брезгливую гримасу.

— Вы в Антипальму собрались? — сдержанно поинтересовалась Наташа, отходя от Двигуна за диван.

— Не дай бог! Там нельзя пить. А еще и курить, — он усмехнулся. — Не, это без меня. Но всякое может случится. Может они и меня как-то незаметно соблазнят? В принципе-то они сами по себе ничего. Я десять дней назад о них сюжет делал, так они мне подарили доступ к своему ИИ на полгода! Помните, я вам видео показывал, с до и после? Его работа!

Блогер блаженно скалился, находясь в самом благостном впечатлении, если не от самих Антипальмовцев, то от их подарка.

— Я от них вообще держусь подальше, — сухо сказала Наташа. — С их манерой залезать в чужую голову. Даже слушать о них не хочу.

Она села на диван. Двигун пристроился рядом.

— Первое впечатление, что они очень хорошие и душевные люди, — пожал плечами он. — Эти их активисты.

— А второе впечатление? — поинтересовалась Наташа, отодвигаясь на край дивана.

— Второе? У них все хорошо. Только не для меня.

— Вот-вот. — проронила Наташа.

— Что б по их правилам жить, это надо сильно с головой поссориться. Мне записи адаптации показывали. Одна у них стандартная, а другая ускоренная. Сами же активисты и показывали записи своего роста. Стандартная программа восемь месяцев. Все плавненько и безболезненно. Тренирует наставник своего воспитанника. И кажется мне, что без секса там не обходится. Пары-то всегда разнополые.

— Знаю, — пожала плечами Наташа. — Мне Лиля рассказывала.

— Не только без секса не обходится, Антипальмовцы используют его на всю катушку. Они считают, что секс помогает адаптироваться к новым условиям существования, помогает влиться в коллектив и усвоить правила поведения в кратчайшие сроки. Типа, наши предки могли попасть в чужое племя только половым партнером, мужем или женой. У нас в генах заложена приспособленческая программа, специально для такого случая. Только активисты Антипальмы пошли дальше и научились изменять половое поведение. У них есть родоначальники линий, которые каким-то мне непостижимым методом умудряются передавать не только навыки, но и половые рефлексы. Как бы клонируют.

Двигун увидел, что Наташа рассматривает входную дверь, собирается подняться и уйти. Его лицо изменилось, будто он вспомнил о чём-то крайне приятном.

— Угу. — продолжил он. — А вот ускоренная адаптация… это жуть. Два месяца и человек становится другим. Совсем. Даже рефлексы меняются. И кто-то на это идет! Мне сказали, это те, которым терять нечего. В прочем. — он замолчал на несколько мгновений, как бы задумавшись о чем-то. — Я лучше покажу.

Он достал планшет, некоторое время колдовал над ним, выискивая что-то.

— Я это снимал до того, как делал сюжет про Анитпальму, — сказал блогер, разворачивая окошко с видео.

На экране появилась улочка, стиснутая с боков низенькими сероватыми домиками. Людей и машин на улице не было. Возле домиков колыхались высоченные заросли давно некошеной, травы. Обочину дороги покрывал густой бурьян, по ней самой ветер нес тонкую поземку тонкой пыли. То и дело в кадре пробегала и пролетала разная мелкая живность. В конце улицы виднелось несколько панельных домов. Тоже серых, низеньких в несколько этажей.

— Областной город, — пояснил блогер. — Меня туда пригласили. В общем, неважно кто. Тут снимал в одну камеру. Все заросло так, что дронам подлететь сложно было.

В экране показалась калитка. Рука из-за кадра толкнула ее, и изображение двинулось дальше, показался усталый сероватый домишко в облупившейся краске с низеньким покосившемся крылечком. Откуда-то залаяла собака. Дверь за крылечком приоткрылась и на пороге появился крупный лысоватый мужчина в драной тельняшке и таких же драных обвисших трениках и пластиковых шлепанцах на босу ногу. Он повернулся куда-то в сторону и рявкнул.

— Цыц!

Лай сменился недовольным ворчанием и поскуливанием.

— Свои!

Пес, так и оставшийся за кадром, замолчал.

Хозяин спустился с крыльца и в перевалку зашагал на встречу камере. Приблизившись так, что его лицо заняло большую площадь экрана, он раздвинул в улыбке потрескавшиеся губы, обнажая прорехи между зубов.

— Здорово! — поприветствовал он. — Вообще-то он мирный, — мужчина покосился в сторону. — Людей давно не видел. Одичал малость. — снова раздалось поскуливание.

— Здравствуйте. Я вижу, тут почти нет людей, — затараторил за кадром блогер. — Можете рассказать, что произошло?

— Че тут рассказывать? — развел руками мужик, на отекшем лице которого нарисовалось недоумение. — Поуезжали все. На всей улице только я, да Григорич со своей Машкой. Это, остались…

— А что во всем городе?

— А что в городе? — с прежним недоумением переспросил мужик. — Тоже самое. Съехали. В панельках еще пока тепло с водой были, заводские жили. Потом тоже куда-то перебрались.