К гадалке не ходи

– Это плохо, - Лукерья покачала головой, но взгляд ее все еще был веселым.

– Что нам делать?

– Тебе-то что? Своей дорогой иди. А ему не позавидуешь, считай, песенка спета.

Валера аж задохнулся от такого равнодушия. И дара речи лишился.

– Не могу, - Матвей нахмурился. – Подскажи хоть что-нибудь, Лукерья.

– Ты же знаешь, что от смерти никому не уйти, - в этот момент закипел чайник, и хозяйка дома встала, чтобы угостить их.

– И это говоришь ты. Ведьма, которая уже несколько сотен лет играет в прятки со смертью.

Матвей посмотрел на нее выжидающе, Валера все еще молчал, переводя взгляд то на парня, то на девушку. Лукерья сверкнула глазами.

– Значит, Фаня тебе рассказала об этом.

– Об этом и о многом другом. Помоги, Лукерья! – в голосе Матвея послышались умоляющие нотки. Валера удивился: с чего этот парень вдруг так просит за него?

Девушка вздохнула, разлила по чашкам душистый смородиновый чай и снова села.

– Что ж, возможно, способ избежать смерти есть. Но стопроцентной гарантии он тоже не дает.

– Какой? – Валера впервые подал голос, насторожившись.

Лукерья посмотрела на него и усмехнулась.

– Ритуал Жизни, конечно. Вы очень вовремя пришли ко мне, как будто сама судьба вас привела. Ведь сегодня ночь на Ивана Купалу.

Валера с недоумением посмотрел на Матвея, а тот задумался.

– Ритуал Жизни? Кажется, я что-то такое читал в бабушкиных книгах… не помню только.

– Все до смешного просто. В ночь на Ивана Купалу, единственный раз в году, можно провести ритуал Жизни. Очиститься в воде, затем в огне, а потом исполнить танец жизни. Вот и все, - в конце своей речи Лукерья заливисто рассмеялась, глядя на них.

Ему показалось, или она и вправду облизнулась? Валера насторожился. Матвей побледнел.

– Что значит – очиститься в воде? Искупаться?

– Ну да, - Лукерья сверкнула глазами. – Очиститься в огне – прыгнуть через костер. Исполнить танец жизни – заняться любовью при свете луны. Как бы перерождение. Может помочь.

Матвей молчал. Валера раскрыл рот от удивления.

– Стоп, подожди. Купание и костер еще куда ни шло, но секс… с кем я буду сексом-то заниматься?

– Как с кем? – она приняла невинный вид. – С ним, - и ткнула пальчиком в Матвея.

Тот словно воды в рот набрал, покраснел и опустил глаза в чашку с остывшим чаем.

– Ты с ума сошла? Я не буду трахаться с парнем!

– Фу, как грубо. Не выражайся. И, кстати, никто тебя не заставляет. Хочешь – выполняй ритуал, не хочешь – готовь гробик, - Лукерья наморщила носик и отвернулась.

– А ты что скажешь? – Валера повернулся к парню, который все еще смущенно сопел рядом.

– Ну… - промямлил тот, не поднимая взгляд. – Если хочешь, то с танцем жизни я тебе помогу.

Валера заткнулся на долгих пару минут, осознавая услышанное. Мысли метались в голове, пытаясь найти приемлемый выход.

– А с тобой нельзя? – наконец, спросил он Лукерью, и та разом посерьезнела.

– Нельзя.

– Почему?

– Потому.

– Почему нельзя-то? Не нравлюсь, что ли?

– Не нравишься.

– Ей нельзя сексом заниматься, - снова пробормотал Матвей, все еще пунцовый, - она силу потеряет.

Валера в очередной раз впал в ступор. Потом вздохнул.

– Ну, наверняка здесь есть незамужние девушки, которые согласятся приятно провести время…

– Здесь таких нет. Есть только незамужние старухи, которые давно забыли, что значит «приятно провести время», - Лукерья снова засмеялась.

– Блядь! – выругался Валера, и на него тут же выплеснулся весь недопитый чай из кружки.

– Я же просила, не выражайся, - строго проговорила Лукерья.

Валера стер салфеткой влагу с лица и перевел на нее взгляд.

– Как ты это сделала?

– Как-как… я что, по-твоему, просто так ведьмой зовусь? Так, дорогие мои, решайте скорее. Если соглашаетесь на ритуал, то я, так и быть, выделю вам комнату на двоих. Если не соглашаетесь – тогда освобождайте пространство, у меня еще куча дел на сегодня запланирована.

Валера от такого хамства просто онемел. Зато Матвей очнулся.

– Можно мы наедине побеседуем десять минут?

– Можно. Валите во двор.

Они вышли на крыльцо и присели на ступеньки. Валера чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Матвей же, наоборот, посерьезнел, нахмурился и что-то обдумывал.

– Надо попробовать, - выдал он спустя пару минут активной мозговой деятельности.

– Ты в своем уме? – Валера даже отодвинулся от него как можно дальше.

– Ты сам подумай, других выходов нет.

– И что? Прямо вот пойдем и трахнемся с тобой? Учти, я тебе свой зад в жизни не подставлю, лучше смерть.

– И не надо, - кивнул Матвей. – Я буду снизу.

Валера подумал, что так он скоро совсем забудет, как надо разговаривать – настолько его обезоружили слова парня.

– Вот так просто? Ты что, гей?

Матвей покраснел до кончиков ушей.

– Не знаю… не пробовал ни разу. Но я… мне всегда хотелось…

Валера вскочил и отошел от него на пару шагов.

– Хотелось хуй в жопу? Так, что ли?

Матвей повесил голову, и Валере вдруг стало стыдно за себя. Он никогда не думал, что гомофоб. Вернее, так: он о гомиках вообще не думал. А этот… вроде нормальный парень. Против воли Валера осмотрел его с ног до головы, оценивая степень привлекательности. Может, попробовать? Никто не узнает. Один раз не пидорас, как говорится. Зато он точно будет знать, что испробовал все возможные варианты – быть присыпанным землей не хотелось. Поставить спиной к себе, закрыть глаза, представить, что девушка…

Он глубоко вздохнул, успокаиваясь.

– Ладно, - он снова присел рядом с Матвеем. – Давай попробуем… но если у меня на тебя не встанет, то все.

– Встанет, - пообещал тот, отворачиваясь.

Все сделали, как велела Лукерья. Сходили по очереди в баню, ополоснулись. Потом пошли на речку, собрали хворост, приготовили все для костра и для… хм… секса.

– А ты что? Здесь, что ли, останешься? – спросил Валера девушку, когда начали сгущаться сумерки.

Лукерья надула губы.