К разговору о Трое

– Хватит орать, - сказал он Линосу.
– Почему меня опять ночью не разбудили? Сколько раз я вам должен это повторять? Вот и хлебайте теперь. Как можно было троянцам проиграть, я не понимаю. Мы им ни на одной Олимпиаде, начиная с пятнадцатого века до нашей эры, не проигрывали ни в панкратионе, ни в метании копья. Иди пока умойся, я сейчас выйду.

– Проснулся, малопьющий?
– спросил Менелай, увидев Оника. Писистрат за его спиной нагло подмигивал и ухмылялся незадачливому новичку.
– Не с того войну начинаете, юноша. Как говорил кентавр Суворый: пей да телом не слабей. Вижу, поторопился я назначить тебя главным. Побудешь пока помощником Писистрата, хоть он и помер, судя по справкам от Махаона. Ты хоть читал, что он там тебе понаписал?
– обратился военачальник к Писистрату.

– Никак нет!
– браво ответил восстановленный в должности интриган.

– Не имею привычки читать официальные документы, мне не предназначенные, даже если они касаются меня лично.

– Да хватит, - поморщился Менелай.
– Радуйся, что молодой еще хуже тебя оказался. Пока. Ладно, пошли на сходку посмотрим, что там и как.

Менелай с денщиками подоспели как раз вовремя. Глашатай только объявил выступление Агамемнона, лицо которого выглядело несколько непривычно. На нем отчетливо проявлялась несвойственная легендарному военачальнику нерешительность. Однако голос звучал по-ораторски четко, громко и визгливо.

– Товарищи древние греки и примкнувшие к нам други! Вот уже десятый год безуспешно воюем мы с подлыми троянцами, хоть и превосходим их числом раз в десять, а то и сто. А кто в этом виноват? Во-первых, Зевс, который в свое время обещал мне во сне, что я стопроцентно разрушу стены Трои. Почему я и затеял всю эту бодягу. Сегодня он приснился мне снова, и что же? Теперь он велит нам плыть домой без победы, так как у него изменились личные обстоятельства. Погибших он пообещал хорошо устроить в Аиде, но легче ли нам от этого? Да и можно ли верить отныне его обещаниям?

– Некоторые скажут, что за девять лет можно было завоевать не то что жалкий городишко, а и всю Землю вместе с удерживающими ее слонами и китами. Это так, но за такую проволочку вы должны сказать спасибо Ахиллу, который палец о палец не желает ударить ради общей победы, руководствуясь исключительно своими шкурными интересами. Вы знаете, мы сейчас с ним в контрах, поэтому он не станет помогать нам и дальше. Это снижает наши шансы, но ведь не Ахиллом единым. Есть, например, Аякс, который пусть и не столь мастеровит, но в целом герой европейского класса. Я лично считаю, что он уже сейчас находится на одном уровне с Гектором, а ведь наш воин моложе и продолжает прогрессировать.

– Мое мнение, нужно продолжать воевать дальше. Я вижу прогресс и верю в нашу молодежь. Многие воины прибавляют не по дням, а по часам, превращаясь в бойцов международного уровня. Нужны лишь точечные усиления, которыми я готов заняться немедленно. Герои, слава богам и ответившим на их ласку женщинам, рождаются у нас стабильно. Да, троянцы пока грамотно действуют от обороны, перекрывая все зоны, но такая тактика требует высочайшей физической подготовки, которой я лично у них не наблюдаю. Тем более что, как я уже говорил, они защищаются в меньшинстве. Рано или поздно будут возникать свободные зоны. В общем, если вы доверяете своему многолетнему наставнику Агамемнону, я готов продолжить работу. Решайте сами - красиво воюем до победного конца или с позором едем домой, где до конца своих дней будем слушать насмешки женщин. Выбирайте! Как народ, так и я!

Толпа задумалась. Менелай недоуменно переводил взгляд то на Агамемнона, то на других военачальников, задумчиво стоявших среди своих подчиненных. Внезапно на трибуну шагнул старый воин Терсит, знаменитый тем, что виртуозно овладел мастерством бесконтактного боя. Это был симпатичный плешивый мужчина низкого роста, хромоногий, косоглазый и горбатый. Слегка заикаясь, он выступил с речью:

– Братва! Все вы хорошо знаете мое отношение к прогнившей знати и выдуманным ею олимпийским богам, которых, как известно, не существует. Вот и сейчас достоподштанный Агамемнон сетует, что Зевс то уговаривает его воевать, то отговаривает. Щедро унавозживаемый своими мыслями Агамемнон забыл упомянуть, что за время кампании его личное благосостояние увеличилось в 13,68 раз. Если до похода на Трою в его декларации была зафиксирована лишь скромная двухэтажная дача под Микенами, то теперь у него десятки роскошных вилл, расположенных в самых живописных уголках страны. И ему все мало! Будучи по возрасту степенным малоазартным мужчиной, злозадый Агамемнон норовит собственноручно испортить каждую пленницу, вследствие чего поссорился с единственной нашей надеждой в этой войне - могучим Ахиллом, кстати, таким же жадным мудозвоном. Он предлагает нам замену в виде Аякса. Браво! А почему бы не меня? Ха-ха-ха-ха-ха!!! Представляете, выхожу, Гектор меня видит, бледнеет, падает на колени и сразу сдается! Смешно? А почему вам не смешно, когда вам в качестве главного героя втюхивают какого-то второсортного Аякса, которых, как известно, несколько?

– Поэтому я не предлагаю, а требую немедленно собираться домой. Вместе с народом мы спросим у гнуснопрославленных военачальников, кто виноват в смерти наших соотечественников. В том числе не забудем поинтересоваться у нашего вечного спортсмена Менелая, почему из-за его неумения восходить на жену должны были погибнуть тысячи отборных юношей, у которых даже не было ни единой попытки. Если он восходил на нее так же ловко и по-ослиному упрямо, как руководимые им отряды на ворота Трои, многое становится ясным. Впрочем, кто из вас видел Менелая хоть в одном ночном бою? Да и в дневных сражениях, честно говоря, я его не особо вспомню. Вот такие вот у нас братья-лидеры! Один - беспринципный ворюга, второй - бесхарактерный пижон. Я все сказал!

Внимая этим неожиданным речам, толпа сначала замерла, а потом разразилась бурными продолжительными аплодисментами, резко переходящими в овацию. Начали раздаваться дерзкие возгласы: "Правильно!", "Долой олигархов!", "Даешь монотеизм!" и другие. Терсит, конечно, всегда был человеком злоязыким, но такого революционного рвения от него никто не ожидал. Смельчака подхватили на руки, и толпа радостно двинулась в сторону кораблей. Оника поразили не столько дерзкие речи Терсита, сколько выражение его лица, которое по мере произнесения легендарного монолога странно менялось, становясь все более испуганным. К моменту, когда он оказался в роли знамени, Терсит буквально плакал и что-то шептал, но его уже никто не слушал.

Протиснувшись поближе, Оник пошел рядом с людьми, несущими старого воина. Бунтарь горько бормотал: "Как же это так, братцы. Видит Зевс пречистый, никогда не сомневался я в наших богах. Никогда не посмел бы я говорить такие речи супротив славных героев и мудрых военачальников. Видит Зевс пресветлый, ведь я просто хотел выразить народную поддержку Агамемнону Атреевичу. Я всего лишь хотел, чтобы он меня приметил и, может быть, немного наградил. Как так получилось, не пойму, хоть убейте. Я же не хотел всего этого говорить. Как же это так, братцы". Бедняга не знал и не мог знать, что в момент выступления на его голосовых связках, как на своей знаменитой кифаре, играл златокудрый Аполлон. Такое хитроумное вмешательство в события было хоть и не совсем корректным, но считалось среди богов допустимым. Выбравшись из ликующей толпы, в которой Оник, к своему изумлению, заметил и непримиримого вояку Клония, молодой спартанец возвратился к своим. Менелай беседовал с Агамемноном, Нестором, Диомедом и другими военачальниками, причем выглядели все они не слишком удрученными. Оник попросил разрешения обратиться и вкратце рассказал о странном поведении Терсита. Агамемнон понимающе кивнул головой.

– Этот Терсит, сколько его помню, всегда только заискивал и попрошайничал. Его устами сегодня говорил либо Аполлон, либо Афродита - их почерк. Но все в рамках правил. Более того этот бог, кто бы он ни был, только поспособствовал нашему замыслу - почистить славные древнегреческие ряды от потенциальных дезертиров. Слышите? Уже началось.

Вдали послышались крики и глухие удары. Минут через десять поредевшая и обновленная дюжими мускулистыми воинами толпа снова собралась на площади. Многие из старожилов стояли с виноватыми окровавленными физиономиями. На трибуну опять взошел Агамемнон.

– Насколько я понимаю, народ решил воевать до последнего конца? Да?

– Да, - прозвучало достаточно громко, но недостаточно слаженно. Основной звук обеспечили новоприбывшие, при этом они жестко ткнули в старожилов своими пиками, в результате чего на выходе получилось нечто похожее на душевное застольное многоголосье.

– Не слышу?

– Да!!!
– наконец четко разобралась в своих желаниях толпа.

– Но я не вижу среди вас смелого и решительного правдоруба Терсита. Неужели он поехал домой в одиночку?