К себе самому

Писано в области квадов близ Грана [40] .

Книга II

1. Поутру предупреждать себя: я встречусь с людьми суетными, неблагодарными, дерзкими, хитрыми, завистливыми, действующими не ради общей пользы. Всеми этими свойствами они обладают по неведению добра и зла. [41] Я же, постигший, что природа добра прекрасна, а зла безобразна, [42] что природа самого заблудшего человека родственна моей, не потому, что мы одной крови или от одного и того же семени, а потому, что в одинаковой мере причастны с ним разуму и божественному предопределению, [43] не могу ни от кого из них потерпеть ущерба; ибо никто не сможет принудить меня к позорному; ни гневаться я не могу на родственное существо, ни отстраняться от него. Ведь мы рождены для совместной деятельности, как ноги, как руки, как веки, как верхний и нижний ряд зубов. Поэтому противно природе противодействовать друг другу; гневаться же и отвращаться означает именно противодействие.

40

Квады – германское племя, жившее к востоку от маркомманов на территории современной Богемии и Моравии. Гран – Грон, левый приток Дуная.

41

Стоическое положение, что люди злы по глупости или по неведению, восходит к основателю стоицизма Зенону Китийскому.

42

Мысль о том, что природа зла безобразна, а добра – прекрасна, также восходит к Зенону Китийскому, но она была обоснована еще Платоном. У стоиков, как и у киников, эстетика полностью подчинялась этике, и они не придавали эстетике никакого значения, считая, что эстетичным может быть лишь то, что этично.

43

По мнению стоиков, разумная часть души каждого человека является частью единой божественной души.

2. Все, что я собой представляю, есть только плоть, дыхание и руководящее начало [44] . Оставь книги; не разрывайся: нет времени. А плоть презирай так, словно умираешь: она кровавая грязь, кости, сплетение нервов, жил и артерий. Рассмотри и дыхание – что оно такое? Дуновение, и не всегда одинаковое, но каждое мгновение выдыхаемое и опять вбираемое. Итак, остается третье: руководящее начало. Прими в расчет вот что: ты стар. Не позволяй же этому руководящему началу ни находиться в рабстве, ни разрываться от влечений, не содействующих единению с людьми, ни роптать на судьбу и свое положение в настоящем, ни удаляться [мыслью] в будущее.

44

Дыхание , или пневма, – в раннем стоицизме это субстанция из огня и воздуха, творческая сила, порождающая вещи и проницающая их. Душа, с точки зрения ранних стоиков, есть не что иное, как теплое дыхание, а бог – огненное мыслящее дыхание. Всякая форма, всякая сущность в отдельных существах и в мировом целом есть действие этого дыхания, которое есть одновременно и мировой разум, и мировая душа. Таким образом, первоначально стоики мыслили разум (руководящее начало) и душу (дыхание) нераздельно. Но впоследствии Посидоний под влиянием Платона и Пифагора разделил бога и природу, разум и душу, и дыхание в качестве разума образует у него особый мир идей и чисел. Душу человека он также поделил под влиянием Платона на неразумную и разумную части. Марк Аврелий следует в данном случае Посидонию, а не основоположникам стоицизма, и также отделяет разум от дыхания (души) и называет разум руководящим началом (в дальнейшем он твердо придерживается этого разделения и никогда не смешивает дыхание [душу] с разумом или руководящим началом). Согласно традиционному стоическому пониманию, руководящее начало – это верхняя часть души, находящаяся в голове и порождающая представления; от этой части, словно щупальца от полипа, отходят и протягиваются по всему телу семь остальных частей (пять органов чувств, сеятельная, находящаяся в половом органе, и речевая). В отличие от большинства стоиков, у Марка Аврелия дыхание все время мыслится как нечто низшее и менее значительное по сравнению с разумом и руководящим началом. О том, как Марк Аврелий мыслит руководящее начало, см. предисловие.

3. Исходящее от богов полно провидения, исходящее от случая не противоречит природе или обусловлено находящимися под властью провидения связью и переплетением [причин]. Все вытекает оттуда [из провидения]. [45] С ним связаны и неизбежность [всего происходящего], и польза для всего мира, частью которого ты являешься. А для любой части природы благо то, что приносит ей природа целого и что ее [часть природы] сохраняет; сохраняют же мир превращения как первостихий [46] , так и состоящих из них тел. С тебя достаточно, если это станет твоим руководством. Тоску же по книгам оставь, чтобы умереть не ропща, но с истинной кротостью и сердечной благодарностью богам.

45

С точки зрения традиционного стоицизма, огненное мыслящее дыхание (пневма) производит причинные действия, и цепь действий, порождаемая этим дыханием (пневмой), непрерывна. Единый поток пневмы, разделяясь на бесчисленные ручейки, но не теряющий при этом своего единства, называется heimarmeґne– судьба. Все совершающееся совершается, подчиняясь этой необходимой причинной связи. Но пневма – судьба – это не только причинная цепь, но и мировой разум, и в этом своем качестве он называется провидением или промыслом (proґnoia). Необходимостью же (anaґnke—) стоики называли результат действия судьбы – то, что произошло и уже необратимо. Марк Аврелий по традиции строго различает все три понятия: судьба (heimarmeґne—) – провидение или промысел (proґnoia) – необходимость (anaґnke—). Впрочем, уже один из основателей стоицизма Хрисипп не разделял судьбу и провидение, утверждая, что все, что происходит согласно року или судьбе, происходит и согласно провидению.

46

Первостихии : огонь, вода, воздух, земля. О стоической теории возникновения и образования мира см. Д.Л. VII,142.

4. Помни, сколь долго ты откладываешь это и сколько раз ты уже не пользуешься этими самыми благоприятными возможностями, дарованными богами. Должен же ты понять наконец, частью какого мира ты являешься и истечение какого мироправителя ты есть, и что очерчен тебе предел во времени, который, если не используешь для очищения [души], исчезнет и назад не вернется.

5. Каждое мгновение заботься твердо, как римлянин и мужчина, о том, чтобы делать то, что в твоих силах, с истинным и неподдельным величием, сердечным расположением, благородно, по справедливости и давать себе отдых от всех других представлений. Это удастся тебе, если каждое дело станешь выполнять как последнее в твоей жизни, отказавшись от всякого безрассудства и вызванного страстями отвращения от разума, принимающего решения, а также [отказавшись] от лицемерия, своекорыстия и неприятия велений судьбы. Ты видишь, какая малость то, владея чем, можно вести счастливую и угодную богам жизнь. Ведь и боги не требуют ничего другого от того, кто соблюдает это.

6. Принижай, принижай себя, о душа: возвеличить себя у тебя уже не будет времени. Разве не коротка жизнь любого человека? Почти подошла к концу и твоя [жизнь], в которой ты не чтила самое себя, но ставила свое счастье в зависимость от душ других людей.

7. Почему тебя терзают вторгающиеся извне вещи? Дай себе отдых, чтобы изведать еще что-нибудь хорошее, и перестань кружиться, как волчок. Да и другого заблуждения нужно остерегаться: ведь и те, которые, устав от жизненных дел и не имея цели, на которую они могли бы направить все свое устремление и всю силу своего представления сразу, поступают глупо.

8. Нелегко найти человека, который становится несчастным оттого, что не заботится о том, что делается в душе другого; а вот те, которые пренебрегают движениями собственной души, неизбежно становятся несчастными.

9. Нужно помнить всегда о том, какова природа целого, и какова моя, и как последняя относится к первой, и какой частью какого целого является, и что никто не может воспрепятствовать тебе всегда и говорить и поступать, следуя той природе, частью которой ты являешься.

10. Философ Феофраст [47] при сравнении прегрешений, несмотря на то что сравнение это несколько банально, замечает, что тяжелее проступки, совершаемые по вожделению, нежели из-за гнева. Действительно, гневающийся человек кажется отказывающимся от разума с некоторым огорчением и внутренней подавленностью; тот же, кто прегрешает по вожделению, покорившись наслаждению, кажется в своих прегрешениях более распущенным и изнеженным. Итак, верно и истинно по-философски сказал он, что проступок, совершенный ради наслаждения, заслуживает большего порицания, чем совершенный в состоянии огорчения. В целом один более похож на человека, ранее претерпевшего несправедливость и побужденного огорчением ко гневу; другой же, напротив, по собственному побуждению стремится к несправедливости, влекомый к какому-нибудь действию вожделением.

47

Феофраст (ок. 372–287 гг. до н. э.) – философ-перипатетик. Из его многочисленных сочинений сохранились «Характеры», «О минералах», «О происхождении растений» (не полностью), «Об огне», «Ботаника» (он был основателем этой науки). О Феофрасте см. также Д.Л. V,216–222.

11. Каждое твое действие, слово, мысль пусть будут такими, как будто ты уже вот-вот уйдешь из жизни. Уходить же от людей, если есть боги, нисколько не страшно, ведь боги не причинят тебе зла; если же, напротив, боги не существуют или не заботятся о человеческих делах, [48] зачем мне жить в мире, лишенном богов и промысла? Но боги есть, и они заботятся о человеческих делах и возложили всю ответственность впасть или не впасть в действительное зло на самого человека. Если же есть какое-нибудь зло в остальных делах, то и это они предусмотрели, чтобы человеку нельзя было впасть в какое угодно зло. То же, что не ухудшает самого человека, как может ухудшить его жизнь? Природа целого не допустила бы просчета ни бессознательно, ни сознательно, так, чтобы при этом не иметь возможности уберечься от зла или исправить его; и точно так же не допустила бы она такого большого просчета по неспособности или неискусности [а именно того], чтобы добро и зло случалось вперемешку как со злыми, так и с добрыми. Смерть же и жизнь, слава и бесславие, страдание и удовольствие, богатство и бедность – все это главным образом случается как с хорошими, так и с плохими, не будучи само по себе ни прекрасным, ни постыдным. Стало быть, не благо это и не зло. [49]

48

То, что боги не существуют вообще, утверждали поэт Диагор Мелосский (V в. до н. э.), философ Феодор из Кирены (ок. 320–280 гг. до н. э.) и Евгемер из Мессаны, который, так же как и Феодор, был последователем гедониста Аристиппа. Диагор и Феодор из Кирены прославились в основном благодаря этому отрицанию и получили одно и то же прозвище «Безбожник». То, что боги есть, но они не заботятся о человеческих делах, находясь в пространстве между мирами (интермундии), утверждал Эпикур.

49

Такие вещи, как слава и бесславие, богатство и бедность, наслаждение и страдание, стоики называли безразличными, но не в абсолютном смысле, а в том смысле, что они не относятся ни к пороку, ни к добродетели, так как эти состояния (слава – бесславие, богатство – бедность) могут одинаково испытывать как хорошие, так и дурные люди.

12. Как быстро все исчезает, в мире – самые тела, в вечности – воспоминание о них! Сюда относится все то, что мы воспринимаем чувствами, а особенно то, что привлекает, обещая наслаждение, или отпугивает [будущим] страданием, или то, что в ослеплении считают великим – как незначительно это и достойно всяческого презрения, как низменно, и тленно, и мертво! [Вот на что нужно] направлять мыслительную силу: напоминать себе, что представляют собой те, чьи мнения и речи приносят некоторым славу и бесславие; что такое умирание и что если рассмотреть его само по себе и освободить его посредством мысленного отграничения от того, что связано с ним в воображении, то ничем другим оно не будет представляться, как только действием природы. Тот же, кто опасается действия природы, – дитя. Более того, смерть – не только действие природы, но и полезна ей. Как соприкасается человек с богом, и какой частью своего существа, и в каком состоянии находится эта часть [рассмотри тоже].

13. Нет ничего несчастнее человека, измеряющего все вокруг и исследующего, по слову поэта, «глуби земли» [50] и то, что есть в душах ближних, путем наблюдений, но не чувствующего, что достаточно быть внимательным только к своему собственному внутреннему демону [51] и по-настоящему служить ему. Служение же ему заключается в том, чтобы сохранять его чистым от страстей, опрометчивости, недовольства тем, что исходит от богов и людей. Ибо то, что от богов, достойно почитания из-за своего превосходства над нами, а то, что от людей, приятно своей родственностью, иногда же заслуживает особого рода жалости из-за неведения [людьми] добра и зла. Это неведение – не меньший недуг, чем утрата способности различать черное и белое.

50

Слова Пиндара, цитируемые также и Платоном в «Теэтете» (173е).

51

Кроме того, что говорилось во вступительной статье о внутреннем, или личном, демоне, см. также диалог Плутарха «О демоне Сократа», небольшой трактат Апулея под тем же названием, а также 9-ю главу в сочинении Ямвлиха «О египетских мистериях» и специальный трактат Плотина «О присущем нам демоне», в котором, впрочем, нет ничего нового, кроме утверждения, что личный демон есть даже у животных. О личном демоне (гении) древних греков и римлян размышляет также Шопенгауэр в «Парергах и паралипоменах» (статья «Трансцендентное умозрение о видимой преднамеренности в судьбе отдельного лица»); он приводит любопытное высказывание Парацельса, свидетельствующее о том, что вера в существование личного демона сохранялась вплоть до Средневековья. Но как уже было сказано во вступительной статье, Марк Аврелий далеко отходит от общеантичного представления о личном демоне и считает, что личный, или внутренний, демон – это одно божество, разделенное в индивидуумах и различающееся лишь по силе своего проявления, а не по качеству.

14. Проживешь ли ты три тысячи или тридцать тысяч лет, все равно помни, что никто не теряет иной жизни, кроме той, которой живет [в данный момент], и не живет иной жизнью, кроме той, которую теряет [в данный момент]. В этом отношении самая долгая жизнь равна самой короткой. Ведь настоящее время для всех одинаково, и исчезающее [тоже поэтому] одинаково, и утрачиваемое столь непродолжительно. Ведь ни прошедшее, ни будущее потерять никто не может, потому что как может лишиться кто-нибудь того, чего у него нет? Поэтому помни всегда две истины: первую – что все извечно имеет одинаковую основу и вращается по кругу, и поэтому совершенно безразлично, наблюдать ли те же самые вещи в промежутке ста или двухсот лет или в беспредельности времени; вторую же – что и человек самого преклонного возраста, и очень рано умерший теряют одно и то же. Ведь настоящее – единственное, чего они могут лишиться, так как только его они и имеют, а то, чего человек не имеет, он не теряет.

15. [Помни] что все – восприятие. Это верно отмечено киником Монимом [52] . Несомненна и польза его высказывания, когда ограничиваешься тем, что в нем истинного.

16. Человеческая душа наносит обиду себе самой более всего тогда, когда она, насколько это в ее власти, отпадает от мира и как бы становится болезненной опухолью на его теле. Ибо быть недовольным чем-нибудь из происходящего означает [именно] отпадение от природы [целого], которой в каждой отдельной части охватываются природы остальных существ. Далее [она обижает себя же], когда отвращается от какого-нибудь человека или устремляется против него, пытаясь навредить ему, как бывает с душой разгневанных. В-третьих [она обижает себя же], когда подчиняется наслаждению или страданию. В-четвертых, – когда притворяется и делает или говорит что-либо фальшиво и неискренно. В-пятых, – когда она не направляет какого-нибудь своего действия и порыва к определенной цели, но действует наобум и непоследовательно, между тем как даже самое малое надлежит делать, имея в виду конечную цель. Конечная же цель существ разумных – следовать разумным установлениям Города и его древнейшему устройству [53] .

52

Принимаем конъектуру Менажа, prХj tou~ kunikou~ Moniґmou, которую приводит Шульц (J.M. Schultz, Slevisci, 1802) в своем издании. Киник Моним – ученик знаменитого Диогена Синопского, отрицавший существование достоверного критерия познания и считавший, что люди в своем самомнении все время воспринимают как сущее то, что в действительности не существует, и поэтому все существует лишь во мнении, которое является предвзятым и неправильным. Скептик Секст Эмпирик использовал аргументацию Монима в своем сочинении «Против ученых». У Муллаха (Mullach F. Fragmenta philosophorum graecorum. – Parisiis, 1881. – II. – P. 346) сохранилось несколько фрагментов Монима из его сочинений «О побуждениях» и «Поощрения». Известен истинно кинический афоризм Монима: «Богатство – это блевотина фортуны!»

53

Стоики представляли вселенную как город-государство, которым правит логос, мировой разум, объединяющий богов и людей в одну общину (из этой общины логоса стоики исключали неразумных животных, за что их справедливо критиковали неоплатоники, например, Порфирий в 3-й книге «О воздержании»). В этом городе логоса стоиков имеет силу основанное на общезначимом разуме право. Марк Аврелий в своем представлении о мире как о городе, где правит разум, следует стоической традиции.