К тебе

— Прости! — извинился Зик, со смехом выставив руки.

— Они сомневались, умеешь ли ты улыбаться в обычной жизни, не только когда приветствуешь постояльцев или прощаешься с ними, — пояснил Ставрос, искренне забавляясь.

Я мысленно прокрутила день, гадая, было ли это правдой.

— Ты, вроде, сказал, что говорили только приятные вещи.

— Они просто беспокоились за тебя, — сказал Ставрос. — Эти ребята ведут себя прямо как старшие братья. Они часами предостерегали других мужчин быть с тобой вежливой.

Я изумлённо вздохнула. Это была одна из самых милых вещей, которые кто-либо делал ради меня.

— Ох, — выдохнула я, на этот раз с признательностью.

— Дай нам знать, если кто-то будет к тебе приставать. Мы их живо приструним, — сказал Зик.

Ставрос снял крышку с бутылки:

— Ваш босс только что сообщил мне, что пора сделать последний заказ, парни.

Пожарные застонали, но, к моему удивлению, вместо того, чтобы заказать ещё по бутылке пива, они расплатились и разошлись по своим комнатам. Все, кроме Зика.

— Как твой первый рабочий день? — спросил он, облокотившись локтем на стойку бара.

— Замечательно, — сказала я, кивнув.

— Она вынуждена это говорить. Я её босс, — усмехнулся Ставрос.

— Что ж, приятной ночи, мисс Дарби, — Зик склонил свою бейсболку в прощальном жесте и присоединился к другим пожарным у лифтовой площадки.

— Ты просто обязана поделиться со мной этим магическим трюком, — сказал Ставрос, протирая стойку.

— Каким таким трюком? — спросила я.

— Тем, что заставляет людей из кожи вон лезть, чтобы поговорить с тобой, чтобы понравиться тебе, чтобы оберегать тебя.

Я обернулась и посмотрела, как Зик и его друзья зашли в лифт.

— Всё совсем не так… Мне приходится самой себя защищать, и получается это у меня так себе.

Ставрос помолчал пару секунд.

— Не знаю, от чего ты сбежала, но больше тебе не нужно об этом беспокоиться. Особенно теперь, когда они приняли тебя в свою стаю.

— Это мило, — сказала я, глядя на пустое пространство, где раньше стояли парни.

— Надеюсь, ты приносишь удачу. Некоторые из них уедут на рассвете, и возвращаются они не всегда.

— Это… чудовищно, — сказала я, сглотнув. Никто из этих мужчин не вёл себя так, словно это их последний вечер на земле. Думаю, если бы они позволили себе задуматься об этом, то они не смогли бы заниматься своим делом. Шон тоже считал себя неуязвимым. Неприкасаемым. Но эти ребята были совсем другими. Шон ни за что не стал бы предупреждать других мужчин воздержаться от сальных шуточек в адрес женщины, тем более незнакомой. Наоборот, он бы и сам поучаствовал. Я слышала, как он делал это.

Я гадала, помогло ли безмерное эго Шона смириться с моим исчезновением, когда Карли вернулась в церковь без меня и объявила, что я сбежала, или же он задался целью разыскать меня и притащить обратно. Я содрогнулась от мысли, что Шон меня ищет, и тут же постаралась отогнать эту мысль прочь.

— Ты в порядке, детка? — спросил Ставрос.

— Да, — я посмотрел на свои часы. — Похоже, моя смена закончена.

— Отличная работа сегодня, — кивнул мне Ставрос. — Как только пройдёшь обучение, я поставлю тебя на ночные смены. Наш дневной парень дежурит по ночам тоже. Он будет с минуты на минуту.

— Все работают по две смены, да?

— Мы делаем что требуется. Твой график с ночи воскресенья по ночь четверга. Пятница и суббота выходные. Справишься?

— Конечно, — кивнула я. — Меня устраивает. Э-э-эм… Ставрос? Если это неудобно, то я что-нибудь придумаю, но я хотела спросить кое-что… ты не мог бы платить мне наличкой?

Ставрос изогнул тёмную бровь, внимательно посмотрев на меня, прежде чем ответить.

— В какие неприятности ты влипла?

Тощий паренёк вошёл сквозь автоматические двери, поправляя галстук. Улыбка Ставроса тут же сменилась хмурым выражением.

— Ты опоздал, — окликнул Ставрос парнишку.

— Я пришёл вовремя, — ответил тот, глядя на часы.

— В сотый раз тебе говорю, Андер. Если ты не приходишь…

— …раньше, то ты опоздал. Я помню.

— Так что ты опоздал.

Парнишка улыбнулся. Его иссиня-чёрные волосы, серые глаза и квадратная челюсть могли очаровать кого угодно, кроме Ставроса.

— Обожаю твою причёску, Ставрос.

Ставрос недовольно заворчал, глядя, как Андер обнимает Тильду.

— А Тильда не в обиде, — сказала я.

— Для неё он само совершенство. Андер её внук. Её самый любимый внук.

— Это она сама так сказала? Что-то я сомневаюсь.

— Я это знаю.

— Как? — спросила я.

— Потому что я тоже её внук. Андер мой младший брат.

— Ох, — изумилась я, глядя, как Ставрос закрывает бар.

Когда я ушла, он окликнул меня:

— Ты слишком часто говоришь «ох».

— Завтра я покажу тебе, как заканчивать смену, — сказала Тильда, используя свою рубашку, чтобы прикрыть рот, когда она зашлась в кашле.

— Отлично, спасибо. Доброй ночи, — сказала я, помахав ей на прощание.

Я шла по коридору, обхватив себя руками. Находиться в гостинице Ставроса в кругу его семьи — это не то, что быть дома, но мне нигде не было так уютно, как здесь. В школе мне было трудно заводить друзей. Обычно я чем-то раздражала людей. Ставрос сказал мне, что я обладала магией, которая располагала людей ко мне. Это была одна из самых приятных вещей, что мне когда-либо говорили, хоть это и не было правдой. Я не знала, почему я так нравлюсь здешним людям. Я помнила о том, как когда-то изо всех сил пыталась угодить людям, и теперь я ценила их расположение больше, чем они могли представить.

Я невольно зевнула, плетясь по коридору. Мои ноги с каждым шагом становились всё более ватными. Когда я добралась до своего номера, душ уже казался слишком обременительной затеей, так что я просто рухнула на кровать. Подпрыгивая на матрасе, я задумалась, стоит ли так делать, беспокоясь о ребёнке.

Я перевернулась, уставившись в потолок. Мне нужно многое сделать, например, записаться ко врачу. Я злилась из-за того, что не знала, что было хорошо для ребёнка, а что — плохо. Пока не придумаю, как платить врачу, придётся ограничиться книгами. Я займусь этим завтра утром, перед следующей сменой. Но что потом? Если я не могу позволить себе визит к врачу, то как я могу позволить себе ребёнка? У меня не было ни страховки, ни сбережений, мою голову переполняли мысли о стоимости подгузников, бутылочек, одежды и лекарств.

Я зажмурилась, борясь с подступающими слезами. Сердце болезненно сжималось при мысли о том, что Горошинку придётся отдать приёмным родителям. Я понятия не имела, какая из меня получится мать. Я сама себя не узнавала теперь. Я столько отдала Шону за тот год, что мы провели вместе, что не знала, что от меня осталось. Я всё ещё помнила ту девушку, которой была, но она казалась так далеко. Я должна была верить в то, что всё это был замысел божий. Как по мне, так быть избитой до полусмерти, прежде чем я наконец сбежала, беременная и совсем одна, было мало похоже на чей-то замысел, но мне и не требовалось его понимать. Меня ждало что-то новое, и, возможно, именно здесь, в Колорадо Спрингс.