Кабинет фей

Миновало три года, но король так и не приблизился к цели; почти отчаявшись, он сотню раз хотел было уже броситься в озеро; и так бы и сделал, будь это последним средством, чтоб избавить от страданий королеву и принцессу. Как-то бегал он, по обыкновению, то туда, то сюда, как вдруг его подозвал к себе ужасный дракон и сказал:

— Если вы поклянетесь короной и скипетром, а еще королевской мантией, а еще — вашей женой и дочерью, что отдадите мне на съедение один весьма лакомый для меня кусочек, который я у вас попрошу, когда захочу, то я, несмотря на всех чудовищ, что населяют озеро и охраняют хрустальный замок, перенесу вас на крыльях и обещаю вам, что мы вызволим королеву и принцессу.

— Ах! Душа моя, милейший дракон, — вскричал король, — клянусь вам и всему вашему драконьему роду, что досыта накормлю вас и навсегда останусь вашим покорным слугой!

— Не клянитесь, — ответил ему дракон, — если не намерены сдержать слова; ибо тогда я навлеку на вас столь страшные беды, что вы будете помнить о них до конца своих дней.

Король вновь повторил все свои обещания и, умирая от нетерпения, прыгнул на спину дракона так, будто оседлал самого прекрасного в мире скакуна; тотчас же чудовища выстроились в целую армию, чтобы заслонить проход: вот настал миг борьбы, слышалось лишь пронзительное шипение змей, вокруг все горело, и сера летела вперемежку с порохом. Наконец король добрался до замка, а там чудовища набросились на него с новой силой: летучие мыши, совы, вороны преграждали ему вход, но дракон когтями, зубами и хвостом порвал на части самых ревностных стражей. Королева, увидев это великое сражение, тоже вовсю рушила стены, пробивая их ногами, и потом рубила мечом на куски, помогая своему дорогому супругу; наконец они одержали победу и воссоединились — колдовству положил конец удар молнии: попав прямо в озеро, она разом осушила его.

Услужливый дракон исчез, все остальные — тоже, а король, сам не зная как, перенесся в столицу своего государства, очутившись в чудесной гостиной, за уставленным яствами столом, и притом вместе с королевой и Муфеттой. Никогда еще не бывало ни такого удивления, ни большей радости. Подданные сбежались посмотреть на своего государя и юную принцессу, которая чудесным образом оказалась так великолепно одета, что от сияния ее драгоценных камней всем приходилось прищуриваться.

Легко представить, сколько всякого рода увеселений, маскарадов, состязаний и турниров устроил этот прекрасный двор, куда съезжались самые знатные принцы со всего света, плененные прекрасными глазами Муфетты. Среди самых статных и ловких повсюду одерживал верх принц Муфи; все рукоплескали ему, все им восхищались, и юная Муфетта, которая до сих пор видела лишь змей да драконов из озера, не могла не воздать по заслугам достоинствам Муфи. Не проходило и дня без его галантных ухаживаний, и наконец он так страстно влюбился, что, будучи вправе по высоте своего положения претендовать на руку и сердце принцессы, стал нахваливать королю с королевой свое княжество: оно-де так прекрасно и велико, что заслуживает самого пристального внимания.

Король отвечал, что принуждать дочку не станет: пусть принцесса сама выберет себе мужа, но принц должен потрудиться, чтобы ей понравиться, и это единственный путь к счастью. Принц, довольный ответом, после многих встреч понял, что принцессе он не безразличен; тут наконец и Муфетта призналась ему, что ежели он не станет ее мужем, то другого у нее не будет. Муфи, упоенный радостью, кинулся к ее ногам, заклиная самыми нежными словами всегда помнить эту клятву.

Принц тотчас же бросился в покои короля и королевы доложить им об успехе, какой его любовь снискала у Муфетты, и умолял более не откладывать его счастье. Те с радостью согласились: такой он был блистательный, принц Муфи, что лишь один и казался достойным обладать восхитительной принцессой Муфеттой. Король очень хотел объявить об их помолвке, прежде чем Муфи отправится в свои владения, чтоб там отдать распоряжения о свадьбе; ведь принц ни за что не уехал бы, не убедившись окончательно, что обретет счастье по возвращении. Принцесса Муфетта, прощаясь с ним, не смогла не пролить обильных слез, ибо с горечью предчувствовала дурное; королева же, видя, как удручен разлукой и принц, дала ему портрет своей дочери и молила не так уж заботиться о пышном въезде невесты в его столицу, а лучше самому побыстрее вернуться за нею. Принц ей ответил:

— Сударыня, я никогда с таким удовольствием не подчинялся вам, как сейчас; мое сердце слишком тронуто, чтобы я пренебрегал собственным счастьем.

Он поспешно уехал, и в ожидании его возвращения принцесса Муфетта занимала себя музыкой, чудесно управляясь с инструментами, на которых научилась играть всего за несколько месяцев. Однажды, когда она была в покоях королевы, король вошел туда весь в слезах и, заключив дочь в объятия, воскликнул только:

— О, дитя мое! О, горемычный я отец! О, несчастный я король!

Он не мог говорить и все только вздыхал и вздыхал; перепуганные королева и принцесса принялись спрашивать, что стряслось, и наконец он им поведал, что только что принимал у себя великана необъятных размеров, представившегося послом дракона из озера — того самого, что помог ему победить чудовищ, а теперь напоминал о данном слове и требовал принцессу Муфетту, дабы съесть ее запеченной в тесте; а ведь он, король, связал себя ужасной клятвой, обещав отдать дракону все, что тот пожелает; в те времена не умели нарушать данное слово.

Королева, услышав столь горестные вести, сжала принцессу в объятиях, испуская ужасные вопли.

— Скорее меня лишат жизни, — восклицала она, — чем отдам я мою дочь этому чудовищу; уж лучше пусть забирает наше королевство со всем добром в придачу! Бесчеловечный отец, и вы могли согласиться на столь великую жестокость? Как же так! Мое дитя запекут в тесте? Ах! Мысль об этом мне невыносима: пришлите ко мне сего посла, изувера этакого, быть может, мое горе смягчит его сердце.

Король отправился за послом и привел того к королеве; она же вместе с дочерью, бросившись к его ногам, умоляли сжалиться и уговорить дракона взять все, что у них есть, только сохранить жизнь Муфетте; но он им ответил, что это от него вовсе не зависит: дракон слишком упрям и прожорлив, и раз уж он присмотрел себе какой-нибудь лакомый кусочек, то даже все боги вместе взятые не заставят его отказаться, и по-дружески посоветовал вести себя достойно, ибо дракон может принести им гораздо большие несчастья. От таких слов королева упала в обморок, а следом бы и принцесса, если бы ей не нужно было прийти на помощь матери.

Едва эти печальные вести разлетелись по дворцу, как о них узнал и весь город; повсюду слышались плачи да причитания, ибо Муфетту все обожали. Король не мог решиться отдать ее великану, тот же, уже прождав несколько часов, начал терять терпение и принялся изрыгать страшную ругань. Тогда сказали король с королевой:

— Что может быть еще горше? Нам нипочем, если озерный дракон явится сожрать нас; но если нашу Муфетту запекут в тесте, такого мы не переживем.

На это великан ответил, что получил известия от своего господина: пожелай только принцесса выйти замуж за племянника дракона, и тот согласится оставить ее в живых; а кстати, этот племянник статен, хорош собой и вообще принц, и она будет жить с ним в полном достатке.

Это предложение немного смягчило горе Их Величеств, и королева бросилась уговаривать принцессу, но та скорее согласилась бы умереть.

— Я не способна, сударыня, — сказала она, — сберечь свою жизнь ценой измены: вы обещали меня принцу Муфи, и я никогда не буду принадлежать другому; что ж, я, с вашего позволения, умру, и пусть конец моей несчастной жизни принесет покой вашей.

Тут вошел король, обратившись к дочери с самыми нежными словами, какие только можно вообразить, однако она осталась тверда; тогда он решил сам отвести ее на вершину горы, куда за ней прилетит озерный дракон.

Все было готово для горького жертвоприношения, пред мрачностью коего побледнели бы и Ифигения, и Психея [250] ; все кругом заполонили черные одеяния, восковые и мрачные лица, и четыре сотни самых красивых девушек, облачившись в длинные белые одежды и водрузив на головы венки из кипариса, вышли сопровождать принцессу; ее несли в паланкине из черного бархата, дабы все видели это творение богов: волосы, перехваченные лентами и ниспадавшие на плечи, венчала корона из цветков жасмина и ноготков. Казалось, ничто уже не трогало ее в этом мире, кроме скорби короля с королевой; великан, вооруженный до зубов, шествовал рядом с паланкином, пожирая принцессу таким жадным взглядом, что, казалось, и сам не прочь ее съесть; эхом разносились вздохи и рыдания, а слез пролилось столько, что всю дорогу затопило.

250

Ифигения. — См. примеч. 6 к окончанию «Дона Габриэля…». Психея — в греческой мифологии олицетворение человеческой души; изображалась в образе девушки с крыльями бабочки. Любовь Психеи и Амура (Купидона) — распространенный сюжет в европейской литературе и изобразительном искусстве.

— Ах! Лягушка, Лягушка, — воскликнула тут королева, — что же это вы меня бросили! Увы! Зачем нужно было мне спасенье в темном болоте, раз нынче вы в нем отказываете? Отчего не умерла я тогда! Я не увидела бы сегодня крушения всех моих надежд! Слышите, — я не увидела бы, как мою дорогую Муфетту вот-вот съедят.

Пока она причитала, процессия, хоть и очень медленно, продолжала двигаться вперед и вот уже оказалась на вершине роковой горы: тут крики и причитания стали столь пронзительными, что никогда и никто еще не вопил так жалостно; великан же приказал всем проститься с принцессой и убираться прочь. Да ведь ничего не поделаешь — в те времена все было по-простому, и от таких напастей и защиты-то никакой не было.