Кабинет фей
Шрифт:
В 1826 году в журнале «Детский собеседник» В. А. Жуковский (1783–1852) печатает несколько своих переводов — это сказки Шарля Перро и братьев Гримм (последние он тоже переводит с французского). Переводы следуют в таком порядке: «Волшебница» («Феи» Шарля Перро), «Рауль синяя борода» (так!) («Синяя Борода» Шарля Перро), «Колючая роза» («Шиповничек» братьев Гримм), «Братец и сестрица» братьев Гримм и их же «Милый Роланд и девица Ясный цвет» (см.: ДС 1826). Сказки снабжены примечанием, в котором журнал выражает Жуковскому благодарность за переводы. Имена авторов не указываются. «Колючая роза», как и сказка Гриммов «Dornr"oschen», переводом которой она является, представляет собой версию того же сказочного типа 410, что и «Спящая Красавица» Шарля Перро, но без второй части (где у Перро говорится о людоедке-свекрови). У Шарля Перро отсутствует чудесный помощник, сообщающий королеве о скором рождении дочери, зато сама королева пробует все средства ради зачатия ребенка, в том числе ездит к святым местам и на воды (ср. источник у д’Онуа и Гриммов). Перевод Жуковского очень близок к оригиналу Гриммов: точно переведено имя героини, в той же последовательности засыпают и
Жил-был Царь. Царица, жена его, была добра, прекрасна; они жили друг с другом счастливо, но не имели детей и очень об этом грустили. Однажды Царица сидела на берегу светлого источника и плакала; вдруг выполз к ней из воды рак; он сказал ей: «Царица, не плачь! У тебя скоро родится дочь!» Царица удивилась, хотела поблагодарить доброго рака, но он уже опять уполз в воду.
Зачин в переводе отличается от оригинала тем, что вместо лягушки в нем фигурирует рак. В 1832 году в журнале «Европеец» выходит стихотворная сказка Жуковского «Спящая Царевна», тоже, в свою очередь, являющаяся вариацией сказки Гриммов. Жуковский, хотя и вводит элементы русской народной сказки и русские фольклорные обороты, в остальном следует Гриммам, — но опять-таки за исключением одной детали:
Жил-был добрый царь Матвей; Жил с царицею своей Он в согласье много лет; А детей все нет как нет. Раз царица на лугу, На зеленом берегу Ручейка была одна; Горько плакала она. Вдруг, глядит, ползет к ней рак; Он сказал царице так: «Мне тебя, царица, жаль, Но забудь свою печаль, Понесешь ты в эту ночь: У тебя родится дочь». — «Благодарствуй, добрый рак; Не ждала тебя никак».Чудесным помощником в стихотворной версии Жуковского, как и в его прозаическом переводе, снова оказывается не лягушка, а рак. Такая замена выглядит тем страннее, что слова «рак» и «лягушка» не похожи ни во французском, ни в немецком языке, и вариант лингвистической неточности практически исключен. Велик соблазн полагать, что в «русскую» сказку Жуковского он «заполз» из сказки мадам д’Онуа «Лесная лань»: рак нечасто фигурирует как в фольклорных, так и в литературных сказках, и его появление в качестве чудесного помощника можно считать маркированным элементом. Кажется, появление феи в образе рака в зачине не выглядит достаточно естественным и для самой мадам д’Онуа в ее же собственном тексте — во всяком случае, она считает нужным объяснить его. Когда фею Источника забывают пригласить на праздник в честь рождения принцессы, рак снова тут как тут.
— Так вот оно что! Неблагодарная, — воскликнул рак, — а обо мне вы даже не соизволили вспомнить! Да где ж это видано, что фея Источника так скоро позабыта вами вместе со всеми знаками доброго расположения, вам оказанными, — да разве не я привела вас к моим сестрам? Как! Их вы позвали, а мною одной пренебрегли; так я и думала о вашей дружбе — ей бы продвигаться вперед, а она давай пятиться назад; вот почему я и предпочла явиться вам в образе рака.
На этом примере мы видим, что литературные сказки зачастую ведут себя так, как это характерно скорее для фольклорного текста. При этом Жуковский, располагая свой текст внутри успевшей сложиться литературной традиции, родоначальниками и продолжателями которой были Перро, Мари-Катрин д’Онуа и собиратели сказок братья Гримм, в то же время придает вполне традиционному зачину и определенную вариативность, помещая в ситуацию, изложенную Гриммами, чудесного помощника из сказки д’Онуа.
Несмотря на то, что сказки, роман «История Ипполита…» и новеллы мадам д’Онуа пользовались в России некоторой популярностью, о ее влиянии на русскую литературу говорить не приходится. Правда, трудно не заметить сюжетного сходства между «Историей принцессы Ясной Звездочки и принца Милона» и пушкинской «Сказкой о царе Салтане»: и в той, и в другой царица (королева), обещавшая родить чудесных детей, оклеветана завистниками; жена и сын (дети) разлучены с отцом, который лить к концу узнает правду, и семья воссоединяется. Однако, хотя Пушкин, безусловно, мог быть знаком со сказкой мадам д’Онуа, сходство между их произведениями объясняется в первую очередь тем, что оба они принадлежат к одному и тому же весьма распространенному сказочному типу АТ 707 — «Птица правды» или, по «Сравнительному указателю сюжетов славянской сказки» (см.: СУС 1979), «Чудесные дети». Если сравнить эти основные указатели сюжетных типов, становится понято, что финал «Сказки о царе Салтане» (царь сам приезжает на волшебный остров и узнает жену и сына) более типичен для славянской сказки; соответственно, финал, избранный мадам д’Онуа (король и его дети узнают правду о своем родстве от «птицы правды»), чаще встречается в европейской.
После выхода по-русски «Истории Ипполита…» новых переводов произведений мадам д’Онуа пришлось ждать еще более века. В следующий раз они появились в 1936 году, в русском сборнике сказок Шарля Перро (см.: Перро 1936), где вместе с творениями автора «Спящей Красавицы» были напечатаны и сказки двух его современниц: «Ловкая принцесса…» г-жи Леритье де Вилландон (в XIX и начале XX века приписывавшаяся Перро), а также три сказки Мари-Катрин д’Онуа, озаглавленные там: «Красавица Золотые Кудри» (в настоящем издании «Златовласка»), «Голубая птица» (в настоящем издании «Синяя птица») и «Лесная лань». Издание составлено Н. П. Андреевым, специалистом прежде всего
по фольклорной сказке, составителем первого указателя сюжетов русских сказок на базе указателя Аарне (см.: Аарне — Андреев 1929); его примечания к книге, о которой идет речь, — фактически первый в России комментарий к сказкам мадам д’Онуа. Все сказки в этом издании переведены Сергеем Павловичем Бобровым (1889–1971), но фамилия переводчика в издании не указана: в момент публикации книги С. Бобров находился в ссылке.В следующий раз — уже в 1991 году — были переведены сказки «Белая Кошка» и «Желтый Карлик» (см.: ФЛС 1991). Обе сказки приводятся в настоящем издании в переводе Ю. Яхниной. Послесловие А. Ф. Строева в ФЛС — первая в русском литературоведении статья, в которой рассматривается место мадам д’Онуа в литературном процессе во Франции.
Отдельно приходится сказать несколько слов о сборнике «Золотая книга лучших сказок мира» (см.: ЗКС 1992). Парадоксальным образом, все сказки сборника, вне зависимости от их происхождения, переведены с английского Г. Шалаевой (исключение составляют русские народные сказки, которые явно публикуются по русским изданиям, без указания библиографических данных) по изданию «The Golden Book of Fairy Tales», первое издание 1958 года (перевод, точнее, пересказ на английском Мари Понсо). Сказки д’Онуа — не исключение, поэтому их заглавия зачастую парадоксально изменены, текст сильно сокращен, нравоучения и прочие стихотворные вставки опущены, а герои остаются при своих английских именах, которые, как правило, представляют собой точный перевод имен из оригинальных текстов. Так, в сказке «Зеленая змея» (у д’Онуа «Зеленый Змей») принцессу зовут Дорагли, а после превращения — Дискрит; в «Грейс и Дерек» («Прелестница и Персинет») злая королева носит имя Грудж; принцессу из «Голубого Хохолка» («Синяя птица») зовут Эйприл, а герой «Ясной зари с золотыми волосами» («Златовласка») обретает имя Вэлком. Список странных превращений можно продолжать. Мы так подробно остановились на «Золотой книге…» отнюдь не как на ценном источнике, каковым это издание никак не является, а исключительно как на сборнике увлекательных текстов в блистательном оформлении знаменитого своей книжной графикой художника Адриен Сегюр.
Заключение
Наряду с Шарлем Перро и несколькими современниками и современницами, Мари-Катрин д’Онуа стоит у истоков не только французской, но и европейской литературной сказки; она оказала значительное влияние на дальнейшее формирование жанра. Это не подлежит сомнению. Однако из всей когорты французских «сказочников» конца XVII века один лишь Шарль Перро в настоящее время известен широкому кругу читателей. Сказки мадам д’Онуа, как и некоторых ее современниц, хотя и немало переиздавались в течение трех последующих веков в различных детских изданиях, начиная от Cabinet des F'ees и кончая «Золотой книгой…», при этом зачастую известны читателям только по их сюжетам; имя же автора, как правило, знают лишь узкие специалисты. Заметим, что начиная с переизданий в «Кабинете фей» те сказки, которые исходно были обрамлены (будь то «Остров Отрады» или сказки из сборников, исходно обрамленные «испанскими новеллами» или рамочным повествованием о Сен-Клу) печатаются по отдельности, так что начиная с XVIII века у читателей сказок мадам д’Онуа складывалось несколько превратное представление о структуре сказочных сборников писательницы. Но вот в конце XX века сказки Мари-Катрин д’Онуа привлекли пристальное внимание исследователей. Такой интерес был обусловлен прежде всего громким юбилеем выхода в свет «Историй, или Сказок былых времен» Шарля Перро, — в 1997 году исполнилось триста лет с их появления, — но заодно и других сказочных собраний конца XVIII века, в числе которых и сказки Мари-Катрин д’Онуа. Непосредственно творчеству мадам д’Онуа посвящены три монографии (см.: Defrance 1998, Mainil 2001 и Jasmin 2002). В сборнике статей, приуроченном к трехсотлетию публикации сказок Шарля Перро, один раздел посвящен такому же юбилею выхода в свет и сказок мадам д’Онуа (см.: TCP 1998). В 2004 году выходит полное собрание сказок Мари-Катрин д’Онуа, составленное Надин Жасмен (см.: Aulnoy 2004), а четыре года спустя — немного сокращенная версия этого же издания в двух томах. Том д’Онуа дает начало целой серии подробно комментированных изданий сказок XVII и XVIII веков в серии Biblioth`eque des Genies et des F'ees в издательстве «Шампьон», на сегодняшний день насчитывающей девятнадцать томов. Последний, еще не изданный двадцатый, том серии целиком посвящен исследованиям иллюстрированных изданий сказок и элементу сказочного в театральных постановках XVII–XVIII веков.
В XVIII–XIX веках мадам д’Онуа (как и Шарлю Перро) начали приписывать сказки, вовсе не принадлежавшие ее перу, — как анонимные (Florine ou La belle Italienne — «Флорина, или Прекрасная Итальянка»), так и авторские (La Reine de l’^ile des flenres — «Королева острова Цветов» и Le Prince D'esir — «Принц Желанный»; последняя из этих сказок написана г-жой Лепренс де Бомон более полувека спустя после выхода «Сказок фей»). Мы видим это, в частности, на примере нюрнбергского издания 1762 года «Les Contes Des F'ees: contenant tons leurs ouvrages en neuf volumes» — «Сказки фей, содержащие все их дела, в девяти томах» и в парижском издании 1842 года «Contes des f'ees contenant la Reine de l’^iile des fleurs, l’Oiseau bleu, la Belle aux cheveux d’or, le Prince D'esir, par Mme d’Aulnoy» — «Сказки фей, содержащие „Королеву острова Цветов“, „Синюю птицу“, „Златовласку“, „Принца Желанного“ мадам д’Онуа».
Массовый читатель довольно скоро перестал отделять обретшие популярность сказочные сюжеты мадам д’Онуа от сказок ее прославленного современника Шарля Перро. В его сознании они как-то «слились». Быть может, именно это в некоторых случаях даже способствовало интересу известных художников последующих эпох к творчеству д’Онуа. Приведем лишь один весьма характерный пример.
Большую часть третьего акта балета-сюиты П. И. Чайковского «Спящая красавица» занимают номера с героями сказок Перро. Серию этих номеров открывает pas de caract`ere Кота в сапогах и Белой кошечки (вспомним сказку д’Онуа «Белая Кошка»), а вскоре, вслед за па-де-де Золушки и принца Фортюне (это имя не встречается нигде у Перро, зато оно есть у д’Онуа — так называют Белль-Белль в мужском наряде) идет па-де-де Синей Птицы и принцессы Флорины («Синяя птица»).