Кабинет фей

— Сударь, — сказала она, — дабы сохранить ваше обо мне хорошее мнение, я нахожу разумным сейчас же объяснить вам, по какой причине я все это время так нежно интересовалась вашим здоровьем. Дело в том, что мы с вами в близком родстве: я — королевская дочь, ваша тетушка — моя мать; и я же — та самая Побрякушка, найденная вами в обезьяньем обличье на берегу моря, которая однажды имела слабость признаться вам в своей привязанности, но была вами отвергнута.

— Ах, сударыня, — как поверить в подобное чудо! Вы были обезьянкой, вы любили меня, я знал об этом, и мое сердце могло отринуть высшее из благ?

— Однако, полюби вы меня в те времена, — сейчас, когда дела обстоят так, как есть, я не одобрила бы вашего вкуса, — улыбнулась инфанта, — теперь же, сударь, я уже устала быть узницей и опасаюсь моей врагини. Поедемте к моей матери-королеве, расскажем ей обо всех чудесах, — они, конечно, не оставят ее равнодушной.

— Едемте, сударыня, едемте, — сказал влюбленный принц, усаживая принцессу впереди себя на крылатом дельфине, — едемте, и вернем ей в вашем лице прекраснейшую из принцесс, какие когда-либо жили на свете.

Крылатый дельфин тихонько поднялся в воздух и полетел прямо в столицу, где предавалась печали королева. Безмерно обеспокоенная побегом Побрякушки, она вспоминала все ласковые слова, какие та успела ей сказать, невольно думая, что отдала бы половину королевства, только бы снова увидеть ее, пусть даже обезьянкой.

Принц же, едва прибыв, тотчас переоделся старцем и добился у нее аудиенции.

— Сударыня, — сказал он ей, — я с самой ранней юности изучал некромантию, а стало быть, вы догадываетесь, что мне известно и о той ненависти, какую питает к вам Мишура, и об ужасных ее последствиях. Однако осушите слезы, сударыня: та Побрякушка, которую вы видели столь безобразной, стала теперь прекраснейшей принцессой на свете. Она вскоре предстанет перед вами, если только вы согласитесь простить вашей сестре-королеве ее ожесточенную войну с вами, и закрепить мир браком инфанты с вашим племянником-принцем.

— Я не могу льстить себя такой надеждой, — расплакалась тут королева, — мудрый старец, вы просто хотите смягчить мою скорбь; я утратила милую дочь, у меня нет больше мужа, сестра претендует на мое королевство, а сын ее столь же несправедлив, сколь и она. Они преследуют меня, мне никогда с ними не примириться.

— Судьба распоряжается иначе, — возразил он, — и я избран объявить вам об этом.

— Ах, — отвечала королева, — согласись я даже на этот брак, что мне с того? Злая Мишура так могущественна и хитра, что всегда сумеет этому воспротивиться.

— Не беспокойтесь, сударыня, — сказал старичок, — обещайте лишь, что этому столь долгожданному браку не станете противиться вы сами.

— Я все обещаю, лишь бы только увидеть милую доченьку.

От королевы принц побежал к ожидавшей его инфанте. Та удивилась, увидев его в столь необычном платье, и ему пришлось рассказать, что две великие королевы с давних пор спорили меж собою, отношения их были испорчены, но вот наконец ему удалось заставить тетушку согласиться на то, к чему он стремился и сам. Принцесса пришла в восторг и тут же отправилась во дворец. Она так походила на мать, что все так и шли за ней толпою, желая знать, кто же это.

Лишь увидела ее королева, сердце в ней так затрепетало, что говорить ничего и не понадобилось. Принцесса бросилась к ее ногам, она же приняла дочь в объятия. Долго они плакали, осушая друг другу слезы нежными поцелуями; потом же — можно представить, сколько всего высказали. Затем королева, заметив племянника, приняла его очень милостиво и повторила все, что пообещала некроманту. Долгой была бы еще ее речь, если б шум во дворе не заставил ее выглянуть в окно — и как же приятно она была удивлена, увидев там сестру-королеву. Принц и инфанта, выглянув вслед за нею, узнали и достопочтенного Бироку, да, кстати, и славного Звонкопыта. Тут все кругом закричали от радости и бросились обниматься. Сразу был заключен и знаменитый брак инфанты с принцем, невзирая на все происки Мишуры, чьи злобные чары оказались посрамлены.

* * *

От недруга и дар опасен иногда. Иной вас окружит и ласками, и лестью И будет убеждать, что вас любил всегда, Чтобы потом верней лишь насладиться местью. Случилось так с одной инфантой как-то раз. Она, прелестница, о коей наш рассказ, Могла, казалось бы, весь век жить в наслажденьях, Но злая Мишура гнала и дочь, и мать: Случилось роковое превращенье, Пришлось инфанте вмиг мартышкой скверной стать. Но и такого превращенья мало, Чтобы от пылкой страсти защитить: Случилось ей, бедняжке, полюбить И принца самого мартышка возжелала. Таких же можно встретить и в наш век: Иная так уж безобразна, А избран ею вдруг прекрасный человек, И хочет им она распоряжаться властно. Но хорошо бы всякой повезло Найти волшебника, чтоб, движим состраданьем, Всем злым колдуньям он назло Дурнушку б наделил очарованьем.

Пер. М. А. Гистер

Дон Фернан Толедский [191] (Испанская новелла)

Начало

раф Фуэнтес почти всю жизнь прожил в Мадриде; жена его была самым скучным и несносным существом на свете: пока муж был молод, она мучила его страшной ревностью, когда же состарился, принялась терзать своих детей, то есть племянника и двух дочерей. Старшую — белокурую, белолицую и полную живого очарования — звали Леонорой; осанка ее была и вольна и благородна; с приятным лицом и к тому же ласковым нравом и здравым рассудком, она пробуждала одновременно и почтительное, и дружеское чувство во всех, кто знал ее. Младшей ее сестрой была донья Матильда [192] ; у той были темные и блестящие кудри, замечательные зубки, нежный и свежий цвет лица; глаза ее весело искрились, своим задорным характером и милыми манерами она нравилась всем не меньше, чем сестра. Дон Франсиско, их кузен, вызывал у всех достойных людей уважение и приязнь, и ему всегда и везде были рады.

191

Вторая из двух «испанских новелл», вошедших в обрамление «Сен-Клу».

Немаловажно имя заглавного героя новеллы. В «Рассказе о путешествии в Испанию» фигурирует некий «Дон Фернан Толедский», «испанец высоких достоинств, племянник герцога Альба», к которому рассказчица, очевидно, полна живой симпатии. Отец дона Фернана из данного текста — маркиз Толедский (см. ниже), что дает основания полагать, что речь идет о том же роде Альба. Третий герцог Альба (1507–1582) носил имя Фернандо Альварес де Толедо и Пиментель.

Так же, как в предыдущей «испанской новелле», здесь имеются аллюзии на роман мадам д’Онуа «История Ипполита, графа Дугласа». Подобно отцу героини романа, герои и героини данной новеллы оказываются похищены корсарами. В одну из юных героинь новеллы, возлюбленную дона Фернана, влюбляется пожилой отец последнего и просит ее руки, а в героиню романа Юлию влюбляется старый сенатор Альберти. Оба пожилых неудачливых влюбленных умирают, потерпев фиаско. Подробнее об аллюзиях мадам д’Онуа на собственное творчество см. с. 845 наст. изд.

В новелле есть и еще одна историческая аллюзия, не менее важная и не менее очевидная. Соперничество отца с сыном, когда первый хочет жениться на возлюбленной второго, которую сам же сватает, — не вызывающий сомнений намек на историю короля Испании Филиппа II (1527–1598), который обручил своего сына, инфанта Дона Карлоса (1545–1568), с принцессой Елизаветой Валуа (1545–1568), но после неожиданной смерти своей второй супруги, Марии I Тюдор (1516–1558), королевы Английской, последовавшей в 1558 году, сам женился на Елизавете. Легенда о взаимной любви Елизаветы (Изабеллы) Испанской и Дона Карлоса известна французской читающей публике конца XVII века, в частности, по произведению Катрин Бернар «Инесса Кордовская. Испанская новелла» (1696). Позднее она легла в основу трагедии Шиллера «Дон Карлос».

192

Леонора; Матильда — имена героинь встречаются во французских романах второй половины XVII в.: имя Леонора Сильва носит одна из главных героинь романа Катрин Бернар «Инесса Кордовская» (впервые опубликован в 1696). Матильда Агиляр — героиня одноименного романа Мадлен де Скюдери (Mathilde d’Aguilar; 1667). Элеонора и Матильда — героини еще одного романа Катрин Бернар «Элеонора д’Ивре» (El'eonore d’Yvr'ee; 1687).

Соседями их были два молодых сеньора, родственники и друзья меж собою; одного звали дон Хайме Касареаль, а другого дон Фернан [193] Толедский. Жили они вместе и так близко от графа Фуэнтеса, что тесная дружба вскоре связала их с Франсиско. Поскольку они часто бывали у него, то видели и его кузин; а увидеть их уже значило их полюбить. Девицы не оставили бы достоинства обоих без внимания, если бы не суровый надзор матери, которая противилась их привязанностям, угрожая, что, вздумай они только заговорить с доном Хайме или доном Фернаном, она до конца дней упрячет их в монастырь. Себе в помощь она призвала еще двух строгих надзирательниц; обе были ужаснее самого Аргуса [194] ; однако это новое препятствие лишь подогрело страсть кавалеров, которых графиня так стремилась отвадить.

193

Дон Фернан. — Судя по «Рассказу о путешествии в Испанию», мадам д’Онуа различает имена «Фернандо» и «Фернан» (устаревший, практически исчезнувший вариант, встречавшийся в средневековых романсах, но также и просто французское произношение имени Фернандо). Так или иначе, в данном случае мы сохраняем имя в соответствии с оригиналом.

194

Аргус (Аргос или Apr) — в древнегреческой мифологии многоглазый (по некоторым вариантам, стоглазый или тысячеглазый) великан; в переносном смысле — зоркий, недремлющий страж.

От графини не укрылось, что юноши каждый день оказывали ее дочерям все новые знаки внимания. Это приводило ее в страшное бешенство, а зная, что ее племянник, не в пример менее суровый, предоставлял своим друзьям множество невинных случаев повидать кузин, на балконе ли сквозь жалюзи или в саду, куда им случалось выйти подышать свежим воздухом, она из сил выбивалась, ворча без умолку, однако сладить с юными поклонниками никак не удавалось. И вот, чтобы решительно расстроить все их планы, она дождалась, когда граф Фуэнтес отправится в Эскуриал [195] ко двору, и вместе с дочерьми, в карете, закрытой наглухо, как гроб, и еще более безрадостной для этих юных созданий, чем гроб, отправилась в окрестности Кадиса, где у графа Фуэнтеса были изрядные земли.

195

Эскуриал — королевская резиденция в Испании, дворец, где располагался испанский двор.

Она оставила графу письмо, в котором просила его приехать и привезти племянника. Но граф, уже уставший от причуд жены, не слишком спешил, благословляя небеса за эту давно желанную разлуку, и жалел своих дочерей, которым столько страданий доставлял скверный нрав матери.

Узнав об отъезде возлюбленных, дон Хайме и дон Фернан едва не умерли от печали и принялись выдумывать всевозможные способы вернуть их в Мадрид; но дон Франсиско сказал им, что, если они воспользуются хоть одним из них, то, вне всякого сомнения, испортят все дело. Тогда, поняв безнадежность своих планов, они решились поехать в Кадис сами, дабы там изыскать способ повидать своих избранниц и поговорить с ними.