Кадеты

– Сварри пельмешки! – проскрипел Гектор. Я вздрогнул от неожиданности.

– Жаль ты не петух, а то бы неплохие пельмени получились!

– Нет, мы его должны вернуть! – снова за свое Артур.

– Вот как почта заработает, отправим бандеролью, – обещаю я. – Все, я пошел, не скучай!

Извозчиков на улицах прибавилось, но на такси у меня нет средств. Приходится ускорить шаг, а то не доберусь обратно к обеду. Центральный рынок в том же месте, что и в мое время, часа полтора ходу.

– Эй, малец! – окликает меня, стоящий на углу дома, заросший мужик бомжацкого вида. – Подь сюды!

– Поди ты сам на юг, дядя! – ускоряю шаг. Мужик выражается вслед мне непечатными выражениями, некоторые слышу впервые, нужно запомнить.

Увидел еще одну открытую лавку «Скобяныя издлія». Город быстро оживает, думаю, через неделю коммерция полным ходом расцветет. Но сейчас меня интересуют кондитерские товары, а конкретно конфеты и шоколад. Сказал бы кто мне месяц назад, что буду через полгорода пешком топать в поисках шоколадки по цене айфона. Слышу сзади непонятный звук, оборачиваюсь. Мама дорогая! Трамвай! Несколько необычного вида, абсолютно без стекол, впереди и сзади открытые площадки, только с крышей. Набит людьми под завязку, некоторые висят в проемах окон. Открыв рот, провожаю взглядом, потом опомнившись, бегу следом (не я один кстати). Остановка недалеко, метров четыреста всего. Плевать сколько там стоит проезд, зато проедусь в таком трамвае, будет что вспоминать! Втиснуться на заднюю площадку удается с трудом, зато ни о какой оплате можно не беспокоиться. Кондуктор где-то впереди верещит, чтобы передавали за проезд, всего сто рублей с человека. Ага, найди таких идиотов! Хотя стоящий рядом мужчина передает пятьсот донских рублей. Сейчас еще и наберется наглости, потребует сдачу советскими. Трамвай тронулся, меня придавило колыхнувшейся толпой. Только сейчас сообразил, что трамвай идеальное место для карманников. А у меня с собой пятьдесят тысяч рублей и часы. Все во внутренних карманах, но тут такие спецы могут работать – трусы снимут и не заметишь. Справа пожилая женщина, впереди толстяк в шляпе, кто сзади не вижу. А ведь я легко могу забраться толстяку в карман! Такая давка, он и не почувствует. Преодолеваю искушение, вдруг попадусь, так и не удерешь, на месте придушат. На следующей остановке людей прибавляется, хотя казалось больше некуда. Начинаю жалеть, что не пошел пешком, есть вариант доехать со сломанными ребрами. Несмотря на давку, ведутся разговоры: о войне, ценах, продуктах, воде. Обладатель хриплого баритона рассказывает страшилку, что вчера красные расстреляли полсотни пленных офицеров. Думаю, врёт, боев за Ростов практически не было, а везти сюда пленённых в других местах, никто не станет, шлепнут на месте.

Доехали до рынка, теперь задача вылезть. К счастью большинство именно сюда и ехало, выбираюсь снова взмокший. Чертова погода: одетому жарко, раздетому холодно.

– Бабуль, почем пирожки?

– Тысяча сынок! Бери, горячие, скусные!

Я так и думал, что Марфа дешево продает. Тут конечно народу больше, но и конкуренция выше. И пирожки тебе и картошка с маслом и жаренная требуха. Даже водка на разлив. Сразу замечаю шастающих мальчишек и подростков постарше. Тут, как и в трамвае: нужно держать деньги в кулаке. Ух ты, моченые яблоки! Цену боюсь спрашивать, вдруг не выдержу, куплю. Или угостить Машу яблоками мочеными? Было бы оригинально, но не факт что они не могут себе такое позволить и сами.

– Купи котейку! – дернул меня за рукав верзила с фингалом под глазом. Из-за пазухи выглядывает рыжая головка маленького котенка.

– Нет денег! Купи вот лучше пальто у меня!

Верзила сразу утратил ко мне интерес, а я боялся, пристанет. Где же шоколад, а то столько соблазнов вокруг. Семечки жареные, холодец кусками, изюм, сушеные сливы, грибы соленые. В основном идет меновая торговля, денег на руках мало. А вон и меняла, к нему целая очередь выстроилась. Заинтересованный, подхожу ближе.

– Вчера донской рубль еще брал, а сегодня только царские рубли и то по грабительскому курсу, – шепчутся в очереди.

И чего возмущаются, сами бы отправились в Новороссийск со своими деньгами. Но курс действительно зашкаливает: один к ста! То есть за тысячу царских всего десять рублей советских. Я на свои сто тысяч могу столько бумаги наменять, что и дров не нужно. Отправляюсь бродить дальше. Вот целый ряд с живностью: куры, свиньи, утки, и собаки. За небольшого поросенка просят миллион рублей, и не царских, а советских. Вот это инфляция!

Устав искать, начинаю спрашивать. Третья опрошенная женщина подсказала, в каком направлении двигаться. Сначала попался на глаза кусковой шоколад, почему-то черного цвета. И просят триста рублей за золотник. Пришлось уточнять, а сколько собственно золотников в фунте. Моей неграмотности не удивились, обычное дело. Разъяснили: в одном фунте девяносто шесть золотников. Идиотская система, почему не сто? Вычисляю в уме, получается за фунт почти двадцать девять тысяч, то есть стограммовая шоколадка примерно семь тысяч. Не так уж дорого, как пугала Марфа. Пройдя дальше, обнаружил самый настоящий немецкий шоколад «Halloren» в плитках. И стоит это чудо десять тысяч. Понимая, что без него не уйду, пытаюсь торговаться. Но так как сильно привлекать к себе внимание не хочется, быстро сторговал за девятнадцать тысяч две плитки. Быстро рассчитываюсь, прячу сокровище в карман и исчезаю в толпе, пока никто не заинтересовался богатеньким Буратино. Больше ничего покупать не буду, хотя столько соблазнов! Уже у самого выхода приобрел за сто рублей шкалик бензина, в аптечном флаконе. Зажигалки оказались в основном не заправленные, а как их предлагать без демонстрации работоспособности? Как раз хватит во все понемногу залить.

Обратно трамвай не попался, всю дорогу на своих двоих. Добрался без приключений, как раз к полудню, как и хотел. Во дворе Артур рубит дрова, злой почему-то.

– Достали эти малявки, таскают и таскают доски! – пожаловался он.

– Так это замечательно! Сейчас я тебе помогу!

Марфа уже растопила печь, возле нее гора дров, и кладовка завалена колотыми досками. Только, сняв верхнюю одежду, собрался помогать Артуру носить дрова наверх, как услышал зычное: «Вода, кому вода!» Хватаю ведра, деньги и вниз. У бочки уже небольшая очередь, в основном с трехлитровыми бидончиками, с ведром только Коленька в сопровождении Анфисы. Выясняем стоимость – за литр требует сто рублей, но готов брать и продуктами. Ведро получается тысячу, подсчитываю потребность. Если ведро на человека, Марфа себе пусть сама покупает… Да на умывание оставить. Эх, прощаюсь с шестью тысячами. Как крупнооптового покупателя возница обслуживает меня вне очереди. Три ходки, в ходе которых заполняю большой чугун на плите и деревянную бадейку. Два последних ведра тоже устанавливаю на печь. Встреча с Машей в четыре, у меня не так много времени остается. А теперь самое сложное… Убедить Марфу в моей задумке. Подхожу к ней, не зная с чего начать.

– Уха наваристая, Ильинична?

– Какой навар с щуки, никчёмная рыба. Чевой мнешься, накормишь свою шантрапу, што я, не разумею. Придумал мороку на свою голову, прости господи!

– Да я не за это. Тут такое дело, Ильинична, понимаешь, они ведь почитай с осени не мылись, у них и чесотка может прицепиться и вошь. А я с ними вожусь, вдруг заражусь. Так вот…

– Не пущу! Коли делать неча, бань их во дворе! Опосля и жить оставишь у нас, с тебя станется! – категорично высказалась Марфа.

Как угадала, думал и об этом. Во дворе мыть не вариант, холодно. Начинаю уговаривать. Долго не сдавалась, пришлось пообещать целую неделю торговать вместо нее пирожками. Только после этого сменила гнев на милость и даже пообещала пройтись по соседям, поспрашивать детскую одежонку. После этого спускаюсь за последними дровами, как раз и объекты обсуждения нарисовались.

– Молодцы ребята, хорошо поработали! Топайте со мной, бабушка Марфа позволила в квартиру вас пустить.

Сразу не говорю о замыслах, кто знает, как отреагируют. Лишь войдя вовнутрь, заталкиваю их в ванную.

– Артур, тащи воду, будем отмывать этих замарашек. А вы раздевайтесь, помоетесь, потом обедать будем.

Детвора в шоке, лупает на меня квадратными глазами. Артур тихонько говорит на ухо.

– Нюся девочка, не забыл?

Бли-и-н! Вот я тормоз! И что делать? Уговорить Марфу помыть Нюсю? Боюсь, на это моих дипломатических способностей не хватит.

– Анюта, ты, наверное, стесняешься?

– А ты как думаешь? – сердито отвечает Нюся. – Пусть Тяпа и Шило опосля меня моются!

– То есть против моего присутствия ты не возражаешь? – опешил я.

– Тебе можно. Но возьмешь потом меня замуж!

– Договорились! – с облегчением соглашаюсь. – Как только восемнадцать тебе стукнет, сразу женюсь!

Мойка затянулась надолго. К счастью чесотки не обнаружилось, а вот вши были. Пришлось освоить заодно профессию парикмахера, укоротив всем волосы ножницами. Далее керосином уничтожение насекомых, или к какому там классу относится вошь. И напоследок оттирание мочалкой слоев грязи, до визга и слез. Марфа принесла целый ворох одежды, потрепанной, местами порванной, но всяко лучше той, что на них была. Главное что без вшей. И вот в результате наших усилий, на свет божий появились три, вполне симпатичные и притихшие ребёнка. Даже Марфа впечатлилась и позволила им сесть за стол на кухне. А я, посмотрев на часы, ужасаюсь, начало четвертого!