Кадеты

Возвращаемся с Шило в квартиру, там радостное оживление. Воду дали! Набирают во всю имеющуюся тару – ведра, кастрюли, бутылки и стаканы. Замечательно, а то расходы на воду по кошельку тоже бьют. Вчера банный день был, опять десять тысяч водовозу отстегнул. Дешевле следующий раз в баню пойти, говорят работает.

– Одежду погладь, – советует Артур. – В гости приличным человеком нужно идти. Кого с собой возьмешь?

– Всех, кроме тебя. Они от меня внимание отвлекать будут. А гладить…, слушай, погладь пожалуйста ты, мне и остальным. Я лучше подштаники твои постираю, чем гладить!

– Я тоже боюсь сжечь, – признается Артур. – Давай Марфу попросим, она и так как рабовладелица, ничего не делает.

Приготовления к визиту заняли все оставшееся время. Я начистил обувь гуталином, себе и мальчишкам, лично вымыл им уши и проконтролировал, как чистят зубы порошком. Артур подровнял мне челку, я даже хотел побриться, но так как бритвы у Марфы не нашлось, то решил, что имеющийся под носом пушок выглядит сексуально. Нечего на него деньги тратить. Клетку с вороном засунули в мешок, не задохнется пока дойдем. Пусть на улице и темно, но если кто встретится… Последний инструктаж: как вести себя, о чем говорить можно, о чем нет.

– С богом! – Артур перекрестил нас. Ему труднее – Марфа на уши присядет. Сам виноват, нечего было со своим французским вылезать.

– Если она полезет к тебе целоваться, я ей глаза выцарапаю! – говорит Нюся, когда уже подходим к нужному дому.

– А ты сразу предупреди всех, что ты моя невеста, тогда и проблем не возникнет, – предлагаю на полном серьёзе. Чем больше будут болтать на отвлеченные темы, тем меньше меня расспрашивать станут.

Машины у входа нет, что ничего не значит – комендант может уже быть дома. Что самое обидное: у них в доме есть электричество! А у нас ни разу не включали за это время.

– Вы пунктуальны, впрочем, я уже ничему не удивляюсь, – встретила нас мама. Я до сих пор не догадался спросить, как ее зовут. Она сама исправила ситуацию.

– Проходите, раздевайтесь. Меня зовут Антонина Ивановна, это Мария, вы знаете. Ростислав, представишь своих спутников?

– Это Анна, а это…, - почесав в затылке, обращаюсь к пацанам, – а как вас зовут по – человечески?

– Ваня, – назвался Шило. Тяпа оказался Михаилом.

Антонина Ивановна не подала виду, но я все равно покраснел. Неделю называем ребят по кличкам и не догадались спросить имена. Вернусь, сделаю втык Артуру! Он в нашей шайке роль политрука выполняет. Что удивительно Маша тоже ничего не сказала, играет роль пай-девочки. Зато, как и обещала, выступила Анюта.

– Ростик мой жених, ежели что, – и с вызовом посмотрела на Машу.

Мама деликатно отвернулась, пряча улыбку, а Маша, злорадно сверкнув на меня глазами, подхватила тему:

– Ой, как интересно! А вы уже обручились? Ростик, это ты подарил невесте колечко?

Мельхиоровое колечко выторговал при обмене золотого кольца. Не доверяя больше такую операцию Марфе, я нашел ювелира на другом конце города, постаравшись максимально изменить внешность. Однако и он, сволочь жидовская, не давал больше ста пятидесяти тысяч. Отговаривался отсутствием наличных денег, пришлось взять латунный портсигар и вот это колечко. Портсигар продал за десять тысяч, а кольцо пришлось по размеру только Нюсе.

– Да! – с гордостью отвечает вместо меня Нюся.

В этот момент я освобождаю клетку из мешка, внимание Маши моментально переключается на ворона.

– Ух ты! А он взаправду говорящий? А как его зовут? Почему вы его в мешке носите?

– Дура ты Клава! – идеально чисто проскрипел Гектор. Я закрываю рот рукой, чтобы не заржать от вида обалдевшей Маши.

– Моем руки и за стол, – приглашает Антонина Ивановна. – Все рассказы потом.

И вода у них качает бесперебойно. Спросить, работает ли интернет? Телефона не видно, хотя могли бы протянуть. Особого шика в квартире не заметно, обычные стулья, стол, ситцевые занавески на окнах. На столе самовар, вазочки с вареньем и печенье. Печенье нынче дорого, я не могу себе позволить такое. Нюся, продолжая играть роль невесты, проворно усаживается между мною и Машей, справа от меня устраиваются Шило…, то есть Ваня и Миша. Ведут себя скованно, на инструктаже я предупреждал, чтобы не набрасывались на еду как голодающие.

По моим представлениям чай в старину пили из блюдец, наливая понемногу из чашки. Совершенно не представляю, будет ли тут такое, но собираюсь следовать играемому образу.

– Знаете, однажды мы с капитаном Джеком Воробьем были в Японии, видели, как гейши проводят чайную церемонию.

– Не рано ли тебе было к гейшам? – прыснула Маша.

– Видите ли, Мария, представление о том, что гейши это женщины, хм, легкого поведения, глубоко ошибочно, – ожидал я такой реакции. – Само слово переводится как «человек искусства», никто же не называет у нас танцовщиц или актрис, проститутками? В Японии существуют специальные чайные домики, где гейши развлекают гостей во время чайной церемонии танцами или просто беседой. Причем они очень образованы и могут вести разговор на любую тему.

– А мужчины гейши бывают? – поинтересовалась Маша. – Ты тоже можешь на любую тему. Танцевать умеешь?

– Мария! – одернула ее мама. – Это уж слишком!

– Очень интересный вопрос! – не теряюсь я. – Сначала именно мужчины были гейшами. Они развлекали мужчин в публичных домах, пока те ожидали свободной, хм, женщины. То есть этакие собутыльники на час. Они рассказывали анекдоты, пели песни, подливая клиенту саке. А потом их постепенно вытеснили женщины, все-таки для Японии с ее самурайскими традициями такая профессия для мужчины не очень почетна.

– А вот и наш папа, – прислушалась Антонина Ивановна к характерному шуму авто под окнами. – Припозднился сегодня.

Пошла встречать, наказав Маше угощать гостей. Что та и принялась делать, подкладывая печенье стесняющимся мальчишкам. А я ухаживаю за довольной Нюсей. В открытую дверь слышим приглушенный разговор, а потом голос Гектора, оставленного в коридоре:

– Здравия желаем господин городничий!

Раздалось не совсем цензурное выражение, затем смех. Через пару минут в комнату заходит уже знакомый мне однофамилец. Густые черные волосы зачесаны назад, на щеке шрам, вероятно от сабли. Фамильного сходства не улавливаю, видимо, действительно всего лишь однофамильцы.

– Прошу прощения за опоздание, – усаживаясь во главе стола, говорит он. – Завтра ожидается приезд народного комиссара Троцкого, готовимся. Да и так столько работы, во всем разруха, хлеба практически нет

– Женя! – укоризненно останавливает его супруга. – Давай хоть дома о делах не будем.

– Да, папа, Слава тут как раз так интересно рассказывал о гейшах, – подхватила Маша. – Оказывается они вовсе не бляди, а…, ой!

Я подавился печеньем, так что оно разлетелось изо рта. Покрасневшая Маша, вскочив, скрылась из комнаты. Антонина Ивановна лишилась дара речи, лишь Нюся невозмутимо уплетает варенье. Для них такие слова привычны, с трудом отучаем с Артуром от мата.

– Все нормально, я схожу, успокою, – поднимаюсь, промочив чаем горло. – Я бывает и не так загибаю, пиратское прошлое-с!

Нахожу Машу на кухне, уставившуюся в темное окно.

– Что ты за комедию ломаешь целый день? – усаживаюсь рядом на стул.

– А что? Я не могу обидеться? Обещал на следующий день прийти и обманул!

– Я приходил. Час прождал и ушел, замерз.

– А почему не зашел? – удивилась Маша. – До этого ты не страдал скромностью.

– Не хотел навязываться. Подумаешь, что познакомился с тобой из-за твоего отца.