Кадеты

– Это на детей, берите, нам хватит. Разбогатею, еще вышлю.

Взглянув предварительно на мужа, Антонина Ивановна нерешительно взяла золото.

Наконец оторвали от меня Нюсю, выходим к машине. У самого глаза щипает, с чего спрашивается? Увидимся ведь еще, никуда не денусь, раз обещал. Комендант с нами не поехал, дал указания ординарцу Матвею, пожал на прощание руки.

– Надеюсь, еще свидимся, удачи ребята!

– И вы берегите себя, поляки твари еще те, – не сдержался я, ведь о том, что комдив едет на польский фронт он не говорил.

На вокзале нас ожидал сюрприз. Пассажирский поезд отменили по неизвестным причинам, зато отправлялся состав с военными. Вагоны с лошадьми, теплушки с бойцами. Матвей с трудом убедил взять нас в одну из теплушек с казаками.

– Я сказал, что ты мой младший брат, – предупреждает он. – О комдиве молчи, казаки особый народ. Лучше вообще больше молчите.

– Спасибо. Выпейте с Дмитрием пива за нас, чтобы нам легкая дорога была, – даю Матвею двадцать тысяч. Это на три литра пива хватит. Он поколебался, но взял.

– Ну что Семен Семёныч, в путь?

Прикалывает меня такое совпадение, если бы еще Горбунков, то я точно не выдержал бы как услышал.

Глава 13

На таком виде транспорта я еще не путешествовал. Деревянный сарай с маленькими, глухими окнами, внутри деревянные нары, посреди вагона печка-буржуйка. Есть стол из необтесанных досок и несколько лавок. И никакой проводницы с чаем! К нам отнеслись снисходительно, выделили место не очень далеко от печки. Однако стали прощупывать: кто мы, откуда и куда. Придерживаемся версии, что мы циркачи-бродяги, происхождение не помним. Стоило Артуру заикнуться, что он ухаживал за лошадьми, как ему устроили экзамен. Казаки как-никак, для них лошадь важнее жены. Вопреки моим опасениям Артур с честью проверку выдержал. Это меня если спросить что такое чумбур, хакамора или шпрунт, то отвечу, что это блюда армянской кухни. Единственно когда Артур ответил, что кольцо на дуге упряжки называется зга, то я проявил эрудицию. Объяснил, что выражение «ни зги не видно» пошло именно отсюда, подразумевается, что в плохую погоду кучеру не видно эту самую згу. На меня странно посмотрели, то ли такого выражения никто не слышал, то ли это и так все знают.

Скорость передвижения оставляет желать лучшего. Отправились с вокзала вовремя, но буквально через десять минут остановились и простояли часа два. Дальше полчаса движения и снова стоянка несколько часов. Так мы до Харькова будем неделю ехать, а у меня уже меньше пяти суток осталось. К вечеру только проехали Шахты, казаки называют его по старому – Александровск-Грушевский. Ужинать нас позвали к общему котлу, сварили кулеш. Я попытался внести от нас вклад, Антонина Ивановна собрала нам солидный сидор с продуктами, однако сотник сказал – «спрячь и не позорь нас, неужто мы двух мальцов не прокормим» В теплушке едет пятьдесят человек, полусотня, все давно друг друга знают, мы для них как развлечение. Пытаясь отработать угощение, стал развлекать общество анекдотами. Хорошо пошли немного переделанные армейские:

«После грандиозной попойки, просыпается генерал. Открывает глаза и видит, что адъютант чистит его облеванный китель. Чтоб как-то скрыть смущение, генерал говорит: – Вот молодежь пошла, совсем пить не умеют! Вчера какой-то лейтенант мне весь китель облевал! Адъютант: – Точно, господин генерал! Совсем обнаглели! Он Вам еще и в штаны насрал!»

Казалось, от смеха попадают с верхних нар, вдохновленный успехом, продолжаю:

«Пришли белые в деревню. Никого нет. Смотрят, старик сидит на лавочке. – Здорово, дед. – Здорово. – Как тебя, дед, зовут? – Иван. – На, Иван, пряник. Покажешь, где красные прячутся? – Покажу, чего не показать. – А как у тебя, Иван, фамилия? – Сусанин. – Отдай пряник. Сами найдем»

Сусанина знали, тоже посмеялись, но уже не так сильно.

«Атаман разговаривает со своей незамужней дочкой. – Когда ты уже выйдешь замуж? Столько вокруг казаков, – молодых, красивых. – Не нравлюсь я им, папа. Говорят, характер у меня скверный. – Плохо, дочка… – А ты, папа, между прочим, атаман. Мог бы и приказать какому-нибудь достойному жениху. – Не могу дочка, не имею морального права, вот так, просто, человека на смерть посылать…»

Вот тут уж и самые выдержанные за животы схватились.

– Уморил, хватит, а то вагон с рельс сойдет! – утирая слезы, просит сотник.

– Ладно, я вам тогда стихи почитаю!

В тему пришлись песни Розенбаума из казацкого цикла. Но так как я ненормальный попаданец, ни голоса, ни музыкальных способностей, то пришлось просто декламировать.

– Под ольхой задремал есаул молоденький

Прислонил голову к доброму седлу

Не буди казака ваше благородие

Он во сне видит дом, мамку да ветлу.

Он во сне видит сад, да лампасы дедовы

Да братьев баловней, оседлавших тын

Да сестрицу свою, девку дюже вредную

От которой мальцом удирал в кусты.

Вспомнил еще одну, «Жеребенок», после нее многие матерые казаки, имеющие на счету не одного убитого врага, утирают украдкой слезы. Война в любое время горе и разлука с близкими, можешь и сам не вернуться, а можешь не застать в живых никого из родных.

– Добрые казаки с вас хлопцы выйдут, – хвалит нас хорунжий, высокий казак с пышными усами. – Давайте с нами, побьем шляхту, воротимся до дому – оженим вас. У нас в станице такие девки баские!

– Бабу бы мне! – оживился молчавший до этого Гектор.

Народ не сразу въехал, что говорит ворон, мы этот факт ранее не афишировали. Зато потом было нечто! Уверен, такой популярности у Гектора не было за все годы выступлений. Довольный вниманием к своей персоне он разговорился, мы с Артуром не ожидали от него такой болтливости. Иногда попадал в тему заданных вопросов и тогда стоял такой хохот, что в ушах звенело. Я даже задумался, а стоит ли отдавать его циркачам, мы и сами можем зарабатывать с его помощью.

Совсем стемнело, укладываемся спать. Нас как молодых загнали на третий ярус. И даже выделили одну шинель на двоих, так как нары состояли из голых досок.

– Ты хорунжего помнишь? – шепчет мне на ухо Артур.

– А должен?

– Он в корпусе нас обучал верховой езде. Хорошо, что не узнал, наверное, без формы мы не так выглядим.

– Может быть и узнал, – задумался я. – Кто знает как он попал в эту сотню. Казаки то больше за белых. В любом случае нужно меньше перед глазами у него мельтешить.

Сон сморил быстро. Приснилось, что поезд захватили белые, нас с Артуром взяли в плен. И вот поставили на крутом обрыве, навели винтовки. Выстрелы, я лечу с обрыва, вспоминая свою недолгую жизнь. Удар, как же больно, что происходит?! Крики, грохот, я валяюсь на полу вагона, в полутьме мечутся люди.

– Дверь! Все на выход, оружие не забываем! Бегом! – орет сотник.

– Ты живой? – спрыгивает сверху Артур. – Бежим!

Ничего не понимаю, но самое разумное сейчас быстрее покинуть вагон. Тем более где-то впереди по ходу движения поезда слышны выстрелы. Самого хода только нет, то ли паровоз сошел с рельс, то ли его взорвали. Выпрыгиваем из вагона, чемодан остался на нарах, не до него сейчас. Хорошо хоть одетыми спали. Ничего, выяснится, что происходит и поедем дальше.