Кадровик 4.0

Алена не обращает внимания на испуг гнома. Судя по хитрой ухмылке нежити, она им в некоторой мере наслаждается.

— Каф? — спрашивает нежить и смотрит то на меня, то на гнома.

— О чем она говорит? — уголком рта спрашивает гном.

— Кофе, — поясняю. — Она имеет в виду кофе. Алена шикарно его варит.

— Да, ладно, нежить… — с некоторым сомнением соглашается гном. — Тогда каф.

— Господин Залман, я бы очень не хотел, чтобы кто-то узнал о том, что у меня в напарниках есть такая полезная девушка, — говорю прямо.

— Да, конечно, Виктор, без вопросов, могу дать тебе клятву, если нужно, — с готовностью отвечает рунный мастер. — Гномье слово нерушимо, если ты не знал. Но я твои опасения понимаю.

Гном ведет себя доброжелательно. От сварливого пожилого мастера, с которым я встретился, не остаётся и следа. Морщины на лице собеседника разглаживаются, Залман выглядит моложе на пару десятков лет. Сложно поверить, что сейчас со мной разговаривает очень позитивный и эмоционально заряженный гном в самом расцвете сил. Даже специфический гномий акцент прорывается крайне редко, что очень меня удивляет.

— По поводу договора, — завожу разговор на самую весомую для меня тему.

— Сам понимаешь, я очень хочу путешествовать, — Залман мечтательно прикрывает глаза и громко вздыхает.

— А почему вы никогда не уезжали из города? — задаю вопрос, который давно крутится на языке.

— Знаешь, Виктор, меня выбрали, — объясняет рунный мастер. — У нас, гномов, есть такая вещь как предназначение.

Алёна появляется из ниоткуда и ставит две чашки кофе на стол. Залман вздрагивает от неожиданности, но благодарит нежить. Молот в его руках не появляется. Видимо, гость постепенно привыкает к выходкам девушки.

— Вы рассказывали про предназначение, — напоминаю гному и делаю глоток горячего напитка.

— Да-да, предназначение, — возвращается к рассказу Залман. — Обычно приходят старейшины и говорят: «Тебя выбрало предназначение». Как они узнают об этом, я особо и не интересовался до сих пор. Одних гномов выбирает кузнечное дело, и если он сам того хочет, то становится счастливым. Мы такими делами славимся.

Феофан садится на стол и вытаскивает из сумки сверток с едой. Громко шуршит бумагой и внимательно слушает гнома.

— Кого-то выбирают ювелирные дела, — рассказывает Залман. — Вот, мастер Фарух, например, как раз из таких. Он практически с детства знал, что будет ювелиром. Когда вместе служили, он очень берёг руки, — усмехается гном. — А я всегда хотел путешествовать.

— Неужели предназначение этого не почувствовало? — задаю вопрос.

— Если бы! — вздыхает гном. — Нет у нас такого предназначения. И направления деятельности такого нет. Мы таки горные жители, там сейчас сложно с этим. Когда пришли мастера и сказали, что меня выбрали руны, мне ничего не оставалось… только смириться. До сих пор думаю, что они просто не так поняли.

— Разве предназначение можно истолковать неверно? — удивляюсь.

— Ещё как можно, — грустно отвечает гном. — Толкование предназначений — сложная работа. Не все делают её по совести, хотя, по сути, от слов этих стариков зависят жизни многих гномов! И ты мне прекрасно объяснил одну вещь прошлым вечером.

— Я? — удивляюсь.

— Ты — ты, — смеется гном. — Руны — это же знания. И те, кто занимается рунами, в каком-то смысле поэты. Это ты точно подметил. А поэтам что важно? — задает Залман вопрос самому себе. — Важно узнавать, важно чувствовать, понимать и видеть новое. Можно сказать, предсказывать то, что будет. Мне кажется, наши старейшины совершенно неправильно понимают это направление. И когда ты мне это объяснил, у меня внутри зажглась настоящая искра.

Гном делает несколько глотков и облизывает губы.

— Молодец нежить, и правда умеет, — Залман высказывает свое одобрение в сторону девушки. — Я ведь действительно составляю руны, — гном возвращается к теме. — Каждая цепочка уникальна. Нельзя сделать одну и ту же цепочку рун на любого разумного. Каждый раз она будет действовать чуть-чуть иначе. Поэтому я не хотел работать с людьми — вы слишком быстро меняетесь, и руны вас просто не успевают прочувствовать.

— Я тоже быстро меняюсь? — задаю вопрос.

— В том и дело, Виктор. Ты — другой, и это меня удивило, — подытоживает Залман. — В общем-то, руный став я тебе уже начертил. В общем, ты оказался прав — как только я услышал о путешествиях, услышал о том, что это возможно, я сразу же ощутил знакомый огонь в груди. Точно такой же я ощущал в далекой юности.

Гном задумчиво покачивает пустую чашку из-под кофе.

— Я уже умирал, — делает неожиданное заявления Залман. — Нельзя быть великим мастером и не создать своего шедевра. Сгораешь внутри как деревяшка и теряешь всю силу. И я уже чувствовал, что не могу создавать. Но тут пришёл ты, позвал за собой, мы с тобой провели отличный вечер, — смеется гном. — Меня будто вернули в прошлое. Я заново открыл тот путь, который мне предназначен. Именно поэтому хочу уехать для начала на год, а там посмотрим.

Угловым зрением наблюдаю как Феофан с Василисой сидят на столе и чуть ли не заглядывают в рот Залману. Фей беспрерывно точит то фрукты, то пирожки, но в его глазах бессменный интерес и искренняя любознательность.

Гном чувствует внимание нашей небольшой аудитории и продолжает историю с ещё большим удовольствием.

— Когда ко мне пришли мастера и сказали, что меня выбрали руны… Я, признаться, опешил, — эмоционально объясняет Залман. — Обычно это означает, что мастер рун уходит в горы, чтобы найти свою пещеру.

— Для чего нужна пещера? — уточняю.

— Для того и нужна, — качает головой рунный мастер. — Сидеть в горах и работать только для гномов — вот истинная суть моего предназначения с точки зрения стариков. Только чудом и по старой дружбе я смог настоять на открытии мастерской в городе. Мне разрешили, если я найду деньги. Исхитрился, нашел.

— И открыли эту мастерскую? — догадываюсь.

— Все верно, — подтверждает гном. — Здесь я мог ходить в таверну и хотя бы изредка слушать путешественников. Что правда, то правда… я ведь действительно хорошо чувствую руны. Мне так не хотелось их учить, но против их воли не попрешь. Они сами меня выбрали. Я чувствую, как они разговаривают через меня. Поначалу я чувствовал себя проводником. Потом ощутил некоторую власть.

— Руны могут указывать, что вам делать? — интересуюсь.

— Хороший вопрос, — улыбается гном. — Когда ты спросил о плетении для себя, я сначала отказал, так ведь? Но очень скоро понял, что сделал неправильный выбор. После твоих рассказах о путешествиях в караване, во мне снова зажегся огонь. Я собрался, запечатал мастерскую и взял с собой только то, что мне понадобится в путешествии. Так что не власть, нет. Совет.

Залман продолжает крутить пустую чашку в руках и немного подумав зовет нежить: