Кадровик 5.0

Как я соскучился по нашему тихому быту… Вроде бы недолгое путешествие, но усталость дает о себе знать.

— Да, будь добра, сделай два, а? — прошу девушку.

— Сейчас будет, — Алена мельком кидает взгляд на моего гостя.

— Проходите, — оборачиваюсь к отцу.

Пропускаю графа в гостинную. Тот во все глаза смотрит на нежить.

— У вас прекрасная управляющая домом, — в итоге говорит граф Меллин.

А я чувствую, что Алёне, в отличие от «служанки», звание «управляющей домом» нравятся куда больше.

— Да, прекрасная, — подтверждаю. — Только она не совсем управляющая, она мой напарник. Но вы проходите, присаживайтесь за стол. Если нужно освежиться с дороги, вот та дверь ведёт в уборную, — показываю в сторону ванной.

— Может, позже, — отказывается граф. — Для начала я бы хотел выяснить, что будет со мной и с моими людьми.

— Хорошо, — соглашаюсь и присаживаюсь напротив.

В доме наспех убрано. Кое-где замечаю легкие повреждения. Оконные рамы с обратной стороны тоже поцарапаны. Дверь тоже явно вскрывали с наружней стороны. Некоторые вещи переставлены или поменяны местами. В гостиной, если приглядеться, можно найти следы потасовки. Новая заплатка на диване, на стене картина с изображением неприветливой дамы, которая раньше стояла на чердаке. Казимир следил за домом, но нам все же предстоит поговорить о том, что здесь происходило.

Алёна приносит кофе. Вдыхаю — обожаю этот аромат. Ничем не хуже, чем тот, что я пил только недавно на дирижабле. Кажется, девушка всё-таки берёт его из одного и того же места.

Смотрю на графа. Он чуть прикрывает глаза и вдыхает запах, но тут же возвращается к нашему разговору и напряжённо ждёт моего ответа.

— Смотрите, граф, — начинаю. — Король настаивал на том, чтобы уменьшить всех вас ровно на голову, естественно, сверху, — уточняю со вздохом. — Мне удалось его убедить в том, что вы мне пригодитесь.

Вольдемар слушает меня внимательно, не отпивая из кружки.

— Основное требование короля, как вы понимаете, остановить бунт, — поясняю. — Все люди, которым он оставляет жизнь, не должны продолжать мятеж. У нас есть возможность и средства заставить вас и ваших людей соблюдать обещание и клятву королю. Нарушить её не получится.

Делаю короткую паузу, чтобы граф подумал и правильно воспринял моё предложение. Жду, пока он сделает глоток кофе.

— Поэтому после нашего разговора я могу отвести вас к вашим людям, — предлагаю. — Вы сможете им всё объяснить. Клятву король составляет сам, так что имейте в виду, что ничего хорошего в ней не увидите. Многие из этих людей лишатся дворянских званий за мятеж, несмотря на выполнение присяги.

— Почему? — задаёт вопрос граф.

— Потому что исполнять присягу можно по-разному, — отвечаю. — Вы подчинялись клятве, и вас предал герцог? Да, это понятно, сочувствую. Вы исполняли присягу вплоть до буквы и до последнего звука, это тоже понятно и достойно уважения. Вы очень верны своему слову. Но есть другой пример. Ученики магов, которые выступали вместе с вами, потом, после вашего проигрыша…

На этих словах граф морщится и отставляет чашку.

— Так вот, — продолжаю. — Ученики магов умудрились, не нарушая присяги — иначе бы они лишились магии — но они умудрились выполнить клятву так, что заслужили прощение короля. Они прекрасно понимали неправоту своего начальства. Без личной заинтересованности не обошлось, но результат говорит сам за себя

— И волки сыты, и овцы целы, — подытоживает Бастиан.

— Вот именно, — подтверждаю.

— Личная заинтересованность, значит, вот как это называется, — с презрением повторяет граф мои слова. — Я считаю, что дал слово — держи, и трактовать свои обещания по-другому для меня невместно.

— Я вас понимаю, — киваю. — Но в данном случае ситуация следующая: они либо трактуют свои обещания иначе, либо распоряжение короля будет доведено до конца. До того конца, который им не понравится, — вношу пояснение. — Третьего варианта им никто не предложит. Либо присяга, либо плаха. Но из хорошего, — усмехаюсь, — думаю, что я смогу уговорить короля, чтобы ваших людей именно обезглавили, а не повесили.

— Да, не такой уж великий выбор, — сжимает зубы отец.

Держится он так, будто у него за спиной нет бессонных ночей, утомительных битв и тяжелых решений. Видно, как тщательно граф подбирает слова и обдумывает каждую услышанную фразу.

— Какой есть, другого у вас не будет, — пожимаю плечами.

— Хорошо, о чём ещё вы хотели со мной поговорить, если не об этом? — переводит стрелки граф.

— Расскажите о своей семье, — озвучиваю просьбу.

— О семье? — удивляется граф. С едва уловимой нежностью улыбается. — Что я могу вам рассказать? Я вдовец, у меня две прекрасные дочери. Скорее всего, я последний выживший граф своей фамилии. Что ещё? Скорее всего, теперь у меня нет земель, так что графом перестану быть довольно скоро.

Видно, что некоторые слова даются графу тяжело, но он с гордостью принимает свою участь.

— Хорошо… — продолжает отец. — Дочери у меня пристроены. И не просто пристроены, а удачно выданы замуж. Так что, думаю, не пропадут. Оставлять мне их не страшно, справятся.

— Вы рано себя хороните, — подхожу все ближе к интересующей меня теме. — А я вот слышал, что у вас был сын.

Граф меняется в лице, чернеет и еще крепче сжимает челюсть.

— Не знаю, от кого вы могли слышать подобное, — дёргает губой Меллин. — Боги не дали мне наследника. Когда-то давно у меня был сын, если вы об этом. Но, к сожалению, он погиб в детском возрасте…