Каена
Шрифт:
Шэрра не спотыкалась. Рэн - тоже. В нём с каждым шагом становилось сил, казалось, всё больше; Златой Лес, в котором таилась его душа. Его магия. И его цель, его жажда, его одно существенное желание. Тони пытался ступать медленнее, но попросту отставал - и никто не оборачивался, не давал ему шанса догнать. Он обречён - это было жестоко, да, но в тот же момент - так логично, до такой степени справедливо...
Дикость и ужас. Вот что окутывало его при мыслях о Роларэне, о кулончике на его шее. О чём-то очень важном. Там крылось эльфийское счастье; и Тони представлял, как раздавит его в своих громадных ручищах, а следом за этим умрёт и Роларэн. А Шэрра будет его.
Ведь у Вечности тоже есть свой конец. Разве нет? Разве не всё на свете должно подходить к логическому завершению? Тони мечтал
– Шэрра, - окликнул он девушку - отчаянье, казалось, окутало абсолютно.
– Шэрра...
Она оглянулась. В глазах не было ни ненависти, ни холода. Эльфы - поразительные существа; они даже не попрекнули ему предательством, хотя прекрасно знали, что это именно он вёл по следу целую Академию. И вчера, пока Шэрра - наконец-то она, а не он!
– заживляла ранения Роларэну, пока скользила своими тонкими пальцами по его израненным рукам, пока губами едва-едва ощутимо касалась скулы, словно пыталась оставить клеймо, затихла в его объятиях - таких, что обними её подобным образом Тони, и уже превратились бы птичьи кости в пыль, - он ждал, что с уст мужчины - ведь он-то пострадал, - сорвётся хотя бы одно оскорбление. Они должны были сказать, что Громадине стоит их покинуть. Уйти. Но Рэну словно было всё равно, а Шэрра... Шэрра следовала за ним, будто бы давно всё понявшая, зрячая кошка - такая гибкая, такая сильная. Тони не нравилось замечать в ней что-то большее, чем просто красивую женщину. Это казалось ненормальным. В Академию слабый пол не пускали - что они могут? Сражаться на мечах, что ли? А она - могла. И палицу - пусть деревянную, а не ядовитую, - она прокручивала в руках с такой лёгкостью, словно прорезала воздух. Только кислота лилась по его пальцам, а она - уверенно принимала каждый сильный для неё удар, послушно падала и вставала, отравляла своё тело для того, чтобы научиться. Достойно ли это было уважения - увы, он не знал. И не мог знать. У людей так себя не вели. У людей женщины были слабы.
Шэрра не позволяла себе быть таковой. А может, попросту не умела. Ведь она не была человеком. Она была эльфом - самым жутким, что только мог себе представить Тони, и в тот же момент таким прекрасным и притягательным. Он тонул в ней, тонул с такой лёгкостью, что она и не замечала.
– Что такое?
– девушка замедлила шаг, чтобы теперь поравняться с Тони. Роларэн словно и не заметил ничего - не почувствовал подвоха.
– Мы можем остановиться на несколько минут? Может быть, вам тоже следует отдохнуть...
Они шли всю ночь. Они бежали. Они вот уж сколько часов даже не притронулись к дереву, чтобы пополнить собственные силы. Разумеется, они тоже должны были устать - на это Тони и рассчитывал, теперь глядя Роларэну в спину. Он хотел просто поговорить - задать Шэрре вопрос, что никак не срывался с губ все эти дни.
– До Златого Леса всё равно ещё день пути, - согласно кивнул Роларэн.
– Можно. Мне всё равно. Останавливайтесь.
Он тоже замер. Устало прислонился к дереву - но теперь не пил его соки, а просто слушал шелест листвы, наслаждался её тихим шёпотом, словно впитывал в себя каждый звук, такой приятный, такой отчасти даже нежный...
Тони старался на него не смотреть. Почему-то в Роларэне было что-то, выбивающее его из колеи - казалось, чтобы посмотреть ему в глаза, надо было и самому стать эльфом. Громадине думалось, что он словно становился с каждым мигом ниже, ниже и ниже... Не ростом, нет - но достоинством уж точно.
Шэрра опустилась на мягкую траву, даже не подумав подстелить ничего. На этот раз она и иллюзией-то не воспользовалась, только перевела внимательный взгляд на Тони. Тот тяжело сглотнул - а вдруг она сейчас согласится? Вдруг одним махом, одним коротким ответом прекратит все его мучения?
Громадина перевёл пристальный взгляд на Роларэна и поспешно отвернулся. Нет - он не мог.
– Зачем, - прошептал он совсем тихо, - было их всех обучать, а теперь убивать? И почему не тронул Фирхана? И это про детей...
– Потому что, - вместо Шэрры ответил Роларэн.
–
Он закрыл глаза, сел у самого основания дерева и закрыл глаза. Пальцы зарылись в мягкую весеннюю траву - тут, на юге, было уже совсем тепло.
Шэрра тоже посмотрела на небо, на зеленевшие деревья. Совсем скоро к Златому Лесу подступит лето, а с ним - и Златая Охота. Опять эльфы, пользующиеся временной благосклонностью королевы Каены, помчатся следом за невинными жертвами. Королева сама определяет, когда начать сие действо - может быть, в этом году всё пройдёт раньше, а может, как обычно, в день пришествия Её Величества к власти. Шэрра не хотела об этом знать. Ей не было жаль эльфов, равно как не жалела она ни одного из людей. У Роларэна ещё хранилось что-то отеческое, от Вечных. Она же сие давно потеряла.
Тони смотрел на неё влюблённо. Не замечала? Разумеется, бред - эльфы внимательны. И сейчас, сталкиваясь с его диким, перепуганным, быстро сменяющим направление взглядом, Шэрра словно мысленно, силком, отгораживала себя от потока чужих чувств. Чувств, что и даром не были ей нужны, пожалуй. Чувств, от которых к горлу подкатывала волна отвращения.
– Шэрра, - тихо позвал Тони, - ведь ты понимаешь, что ты возвращаешься туда, откуда выхода не будет.
Она кивнула, задумчиво, толком не сознавая, с чем соглашается. Громадина превратился в тень.
– Почему он меня не прогнал? Ведь я предатель...
– Глупость, - мотнула головой она.
– Ты не предатель - это просто смешно. Ты просто человек. Разве люди способны предавать то, чего нет?
– Я был верен своим идеалам. Даже если они были глупы, - он казался безумно бледным.
Шэрра тихо рассмеялась и посмотрела на парня так, словно он только что сказал самое страшное на свете - испугал её своим противоестественным заявлением. А после не сдержалась - с её губ сорвался весёлый, диковатый со стороны смех.
– Милый, - выдохнула она.
– Тони, у людей не бывает идеалов.
Она долго смотрела на него, молчала. А после отвернулась - и Громадине показалось, что он наконец-то сумел дышать.
Он сжал в руках траву, неосознанно копируя движение Роларэна. Но если в пальцах эльфа тоненькие зелёные лезвия оставляли лишь мелкие затягивающиеся порезы - и словно пылали своей силой ещё больше, - то Тони несвоевольно срывал их, сминал в своих руках, превращал в кашицу с приятным запахом, свойственным одной только смерти. Шэрра задыхалась от человеческого искусства в растениях - от того, как они, стремясь к формам, срезали ветви, мучили деревья, пытаясь придать им форму. Когда в Златом Лесу всё было так, как надо, шептали ей подснежники, эльфы только пели растениям песни. Они не требовали от них ничего больше, кроме как счастья - и красота тоже была в этом. А ровные, выстриженные кусты, выстроившиеся гладкими отвратными рядами... До чего же всё это было наигранно и противно! До чего же тошнота подкатывала к горлу - как тогда Шэрре было неимоверно гадко, когда она миновала прекрасные человеческие сады, выстроенные на ненависти и боли. Она смотрела на кусты, на садовников, на то, как ножами срезались ветви... Не ради того, чтобы лучше росло - и эльфы иногда косили траву, и эльфы ели растительность, и эльфы сознавали, что у деревьев надо забрать лишнее, чтобы они лучше плодоносили и не задыхались от лишнего веса. Нет! Ради того, чтобы очередной куст был похож на кошку... А что это за варварство - летом! Летом, когда растение дышало и жило.
Эльфы умели это делать. Но сейчас, когда в Златом Лесу пропали времена года, а ненависть королевы Каены затопила всё, что могла, им оказалось не до искусства. Эльфы предали сами себя - что уж тут ждать от них верности к кому-то другому?
Два года назад Шэрра думала иначе. Она полагала, что все они - жертвы обстоятельств, несчастные, измученные, нуждающиеся в помощи, в спасении от Её Величества. Но Вечность меняет. Роларэн разорвал её жизнь на кусочки, заставил её просочиться бесконечными капельками того, чего не познать ни единому существу в Златом Лесу. Она - не пародия, не эльфийка с чужим, ворованным именем. Её Златое Дерево не должно расти снаружи.