Как бы волшебная сказка

– Он так и говорил.

– Кто?

– Тот, кто вывел меня оттуда. Он говорил – про нас тут, в этом мире, – что мы все спим.

– Ты о том твоем дружке-фейри?

– Они не такие, как ты думаешь, Ричи.

– Как я думаю?

– Не знаю. Крохотные человечки с кружевными крылышками и в шляпах из желудевой чашечки. Они вовсе не такие, Ричи. Они жутко опасные.

– Ну ладно.

– Никогда не связывайся с ними. Даже ненароком. Никогда.

– Ладно.

– Еще раз скажешь «ладно», убью. В этом доме есть какая-нибудь еда?

Ричи кивнул на хлебницу. Она принялась делать тосты и варить яйца, заново поставила чайник. Потом вдруг сказала:

– Ричи, у тебя мыши на кухне.

– Знаю. У них гнездо за холодильником.

– У тебя тут свалка. Сплошная антисанитария.

– А тебе какое дело?

– Хочу переехать к тебе.

Ричи помотал головой, быстро. Не в знак отказа, нет. Просто сделал непроизвольное движение, как если бы в ухо залетел комар. Теперь была его очередь снимать очки. Он протер их о край футболки, водрузил обратно на нос и уставился на Тару.

– Так ты не против?

– Что это ты удумала?

– Не могу больше оставаться с мамой и папой. Это сводит меня с ума. Они тайком следят за всем, что я делаю. Как чищу зубы. Как причесываюсь. Как ем. Подозреваю, что даже заходят ночью ко мне и смотрят, как я сплю. Особо не говорят. Просто наблюдают. Я чувствую себя бомбой, готовой взорваться. К тому же Питер собирается звонить тебе.

– Для чего?

– Рассказать о моих вечерних развлечениях.

В этот самый момент зачирикал мобильник Ричи. Он поднял его. Экранчик сообщал, что звонит Питер.

– Ты просто телепатка.

Ричи поднес телефон к уху. Отвернулся к окну.

– Не говори, что я здесь.

– Все в порядке, Пит? Что? Она сейчас у меня. Да.

Ричи слушал. Иногда хмыкал. Наконец выключил телефон и положил его в карман. Взглянул на Тару.

– Я ходила в «Белую лошадь».

– Ну, молодец. В пивняк для тинейджеров. Похоже, хорошо повеселилась.

– Просто хотелось побыть среди ровесников, Ричи.

– Ровесников?

– Да!

– Тогда зачем хочешь переехать ко мне? Я старый пердун.

– Ты не прав.

– Прав. Меня не тянет в «Белую лошадь», надираться и потом блевать. Прыгать в «яме», уткнувшись носом в чью-то вонючую подмышку. И не тянет целый вечер твердить кому-то, что они дерьмо, поскольку не любят ту же музыку, что и я, и чуть ли не драться из-за этого. Знаешь что? Я не хочу быть молодым. Мне, черт возьми, понравилось быть старпером. Да! Я лучше суну свой член в кухонный блендер, чем снова становиться тинейджером. Если ты это хочешь, Тара, если хочешь позориться в «Белой лошади», ты пришла не к тому парню. У меня есть мой виски, моя сигарета, кружка для чая и мои теплые домашние туфли.

– Я должна уйти из того дома, Ричи.

– Это не поможет, дорогая.

Ричи повалился на диван и закурил новую сигарету. Какое-то время они сидели молча.

– Ты говорил, я хорошо крутила тебе косяки.

– Ты увидишь, что даже это изменилось. Теперь в основном курят сканк [44] . Мерзость, причем термоядерная, потом только и можешь, что таращиться с отвалившейся челюстью и пускать слюни, словно тебе сделали лоботомию.

– Я по-прежнему умею хорошо растирать спину.

44

Сканк – особый вид марихуаны с очень сильным запахом.

Ричи вздохнул:

– Тебе придется принять меня таким, какой я есть.

– Наведу здесь чистоту.

– Как хочешь. Не жди, что я буду помогать.

– Мышам придется уйти.

– Поставлю мышеловки.

– А вот этого не надо! – Тара встала. Спор разрешился. Она переезжала к Ричи, и она знала это. – Сколько времени? Ладно. У тебя есть палочки?

– Палочки?

– Ароматические палочки.

– Может, вон там, в ящике буфета.

Тара порылась в ящике. Нашла несколько старых сломанных сандаловых палочек и расставила их полукругом в кухне, воткнув куда было можно. Ричи стоял в дверях, озадаченно глядя на ее манипуляции.

– Какого хрена ты делаешь?

– Ш-ш-ш. Нужно дождаться полудня. Когда я начну, не произноси ни слова. Открой переднюю и заднюю двери и оставь их открытыми. И тебе понадобится гитара.

– Что? Я не пою мышам.

– Акустическая. Возьми ноту ми, когда попрошу.

– Ты чокнулась.

Она показала ему язык.

– Все готово. Бери гитару.

– Да у меня их десять.

– Десять? Кому нужны десять? Возьми акустическую, чтобы красиво звучало ми.

Ричи, бормоча, вышел, но сделал, как было ему сказано. Вернулся с «Тейлором 91 спешиал эдишн», желая похвастать инструментом, чего никогда не позволял себе во времена, когда они с Тарой были вместе. Он постарался сделать вид, что просто дурачится, на самом же деле был заинтригован. К его возвращению Тара зажгла палочки, и некоторые из них уже курились ароматным дымком.

Она снова сказала, чтобы он раскрыл двери, а затем коротко велела устроиться на диване и держать рот на замке. Сказала, чтобы он по ее сигналу взял нижнее ми и потом брал эту ноту каждую четвертую долю такта.

– Думаешь, они купятся?

– Заткнись и делай, как я сказала.

Тара уставилась на часы и, как только стрелка подошла к двенадцати, подала ему сигнал, и он ударил по струне. Тара опустилась на корточки, приблизила губы ко дну холодильника и запела. Низко, едва слышно, повторяя фразы, которые он не мог разобрать, но он тем не менее делал как было велено: в указанном ритме трогал струну.

Спустя несколько минут Тара встала, раскачиваясь в такт песне, и пошла по кухне. Потом жестом показала, чтобы он играл громче, и он послушался.

Легкий ветерок гулял по дому, разнося по комнатам ароматный дымок. Тара направилась к задней двери, знаком показав Ричи, чтобы следовал за ней, не прекращая играть. Он повиновался и вышел следом за ней во двор. Продолжая петь, она повела его вокруг дома. Ричи быстро оглянулся: не видит ли их кто из соседей? Он надеялся, что пронесло, и, когда Тара повела его обратно в дом, поспешил за ней. Она закрыла заднюю дверь и жестом показала, чтобы он возвращался на диван. Сама же, по-прежнему напевая, направилась в кухню, где время от времени приседала и наклонялась ко дну холодильника. Так прошло минут пятнадцать, после чего ее пение стало стихать, пока он совсем не перестал ее слышать.

Она выпрямила спину и улыбнулась ему:

– Это все. Можешь прекратить. Они больше не вернутся.

Ричи недоуменно посмотрел на нее. Затем безудержно засмеялся:

– Ха-ха-ха! Это то, что мне всегда в тебе нравилось! Ты всегда делала что-нибудь в этом роде. Что угодно могла учудить!

Она оставалась серьезной:

– Говори что хочешь. Но они больше не вернутся.

– Ладно.

– Ты не знаешь всего на свете, Ричи.

– Да уж наверно.

– Ты не был всюду. Я научилась вещам, о которых ты ничего не знаешь.