Как Даша и Паша были маленькими

Я осталась одна. И у меня тут же возникла замечательная идея. Я схватила свою тарелку, пошла в туалет и вылила почти весь суп в унитаз. Потом решила помочь и Паше, и понесла в туалет его тарелку. На обратном пути я едва не столкнулась с Натальей Архиповной и Пашей в дверях. Но успела проскочить вперед них на кухню и поставить Пашину тарелку на стол, чуть не расплескав остатки супа.

– А я уже спасла своего петушка!
– отрапортовала я Наталье Архиповне, когда та прошаркала в кухню.

Паша сел за стол и посмотрел на свою тарелку.

– А мой медвежонок, похоже, решил сам себя спасти, - удивленно протянул Паша.

Я усиленно заморгала Паше глазами. Но он ничего не понял, быстренько отправил себе в рот остатки супа и пошёл играть в комнату, и я за ним. А Наталья Архиповна села смотреть на кухне наш черно-белый телевизор.

Через некоторое время мы почувствовали голод. Я решила отправить Пашу на кухню.

– Подойдёшь к холодильнику, достанешь оттуда колбасу и тащи сюда, - давала я наставления.
– Только смотри, чтобы Наталья Архиповна не увидела.

Паша сбегал на кухню и вернулся с начатым батоном колбасы. Мы залезли под стол и стали по очереди откусывать от колбасы большие куски. Вскоре мы наелись, но возвращать колбасу обратно в холодильник нам показалось слишком рискованно. Мы решили подождать, когда Наталья Архиповна выйдет из кухни, и принялись играть, а остатки колбасы так и остались лежать под столом.

Вечером пришли родители. И мама случайно обнаружила под столом заметно покусанный и уже начинающий портиться батон колбасы.

– Даша! Паша! Как понимать такое безобразие?!
– возмущенно воскликнула она.

Мы с братом поняли, что нам сейчас сильно непоздоровится и поспешили заплакать, чтобы хоть немного разжалобить маму.

– Мы умирали от голода, - оправдывались мы, театрально размазывая по лицу слёзы.

– А почему вы умирали от голода?
– допытывалась мама.
– Вы что не ели суп?

– Ели, - хныкали мы с Пашей.

– А вы весь суп съели?
– продолжала расследование мама.

– Да, - протянул Паша.

– Да, - неуверенно просипела я.

Похоже, мама тоже когда-то была ребенком, и провести её было сложно: она очень внимательно посмотрела на меня, и я поспешно опустила глаза в пол. Но мама ничего не сказала.

С супом я попалась в другой раз. Когда нечаянно уронила тарелку в унитаз. Тарелка дзынькнула и развалилась на две части. Пришла Наталья Архиповна и всё поняла. Никогда я не видела её такой сердитой.

– Разве можно еду выбрасывать!
– ужаснулась она.
– Когда началась война с немцами, я была молодой девушкой и жила в Ленинграде. Знаешь, как мы все хотели есть!? О таком супе, который ты сейчас вылила, мы во время войны и мечтать не могли. Нам в день выдавали вооот такой маленький кусочек чёрного хлеба. Белый хлеб мы вообще не видели. А суп варили из картофельных очисток и ремней.

От этих горестных воспоминаний глаза у Натальи Архиповны увлажнились, наполнившись слезами. Я представила Наталью Архиповну, поедающую картофельные очистки, и мне стало её очень жалко. Слёзы подступили к краю глаз и полились по щекам. Я бросилась к Наталье Архиповне, она прижала меня к себе и стала гладить по голове.

– Ну, прости, прости, моя хорошая, - приговаривала Наталья Архиповна.
– Я не хотела тебя расстраивать...

С тех пор я больше никогда не выбрасывала еду, но ели мы с Пашей всё равно плохо.

Что из этого вышло

Как-то вечером мы всей семьей сидели за столом и ужинали. Мы с Пашей по обыкновению ковыряли ложкой кашу, надеясь, что гречка на тарелке уменьшится сама собой. Мама смотрела на нас, смотрела и не выдержала:

– Нет, ну что же это такое! Почему эти дети ничего не хотят есть? Я стараюсь, готовлю, чтобы вкусно было... А их к столу не дозовешься! А если и дозовешься, то толку-то!

Папа успокаивающе похлопал маму по руке и сказал:

– Ира, не нужно так сильно переживать... Давай попробуем больше не заставлять детей есть.

– Да они тогда вообще ничего есть не будут! Исхудают бедненькие!
– испуганно отозвалась мама.

– А вот посмотрим, что из этого выйдет, - невозмутимо ответил папа.
– Ты давно хотела съездить к своей тёте в Астрахань. По моему, самое время. Отдохнешь там. А я сам займусь детьми, вернее их питанием.

Перед отъездом мама велела нам хорошо себя вести, не ссориться, не гулять в мокрых варежках, не лизать сосульки и напоследок крепко расцеловала. Глаза у нее при этом были тревожные.

Вечером после детского сада папа поинтересовался:

– Дети, вы будете ужинать?

– Нет!
– дружно ответили мы, обрадованные, что можно ничего не есть.

Правда, когда мы посмотрели передачу "Спокойной ночи, малыши", нам всё же захотелось чем-нибудь перекусить. Мы с Пашей стали шарить по кухонным шкафам в поисках хлеба или печенья, но оказалось, что ничего нет.

"Ну и ладно", - решили мы и легли спать.

На следующий день вечером папа опять спросил, будем ли мы есть.

– А что на ужин?
– поинтересовались мы на всякий случай.

– Макароны с тушенкой, - сообщил папа, погромыхивая крышкой от кастрюли.

– Ой, нет, мы не хотим!
– решительно отказались мы.
– Нам сегодня в саду тоже самое давали.

– Ну не хотите - как хотите!
– миролюбиво согласился папа и сел за стол ужинать в полном одиночестве.

А мы с Пашей отправились играть в комнату.

Через некоторое время брат, прервав игру, пошел на кухню и спросил:

– Папа, что есть поесть?

– Макароны с тушенкой, - напомнил папа, отрываясь от чтения газеты.

– Опять!?
– возмутился Паша.

– Конечно опять, - зашелестел газетой папа, - я ничего нового не готовил.

Паша отказался. И мы опять легли спать, не поужинав.

Вечером на третий день папа, приведя нас из детского сада домой, снова уточнил, будем ли мы кушать.

– А что есть?
– поинтересовались мы.

– Подливка и картошка.

Мы немножко подумали и всё-таки отказались. Ведь так здорово - не есть!