Как Даша и Паша были маленькими

Как я косолапила и сутулилась

Мама рассказывала, что я родилась с кривой шеей и вывихнутым бедром. Мама делала мне специальные массажи и упражнения и смогла вылечить меня. Теперь я держала голову прямо.

Но ещё я сильно косолапила и сутулилась. Мама тоже хотела это исправить. Она делала мне массажи спины и ступней. Это я любила. Лежишь, ничего не делаешь, а мама старается:

– Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы. Ехал поезд запоздалый...

В выходные по утрам мама делала со мной гимнастику. Её я не очень любила: нужно стараться, пыхтеть.

А ещё я ходила по комнате с привязанной к спине палкой или с книжкой на голове. Нужно было стараться не уронить книжку. И носила обувь с ортопедическими стельками.

Раз в неделю мне прямо в ванной делали море. Наливали воду и насыпали 15 ложек обычной соли. И замачивали в ванной с солёной водой минут на 15 как бельё. На море я ни разу не была. И пока лежала в воде, представляла себя осьминогом, плавающим в море.

Но чтобы мы ни делали - ничего не помогало. Спина оставалась сутулой, а ноги косолапили.

Знакомая посоветовала маме надевать мне обувь наоборот: левый ботинок на правую ногу, а правый ботинок на левую ногу.

Я переживала:

– А вдруг кто-нибудь подумает, что я не знаю, как правильно надевать ботинки?

– Глупости! Никто не заметит!
– отмахивалась мама.

Папа собрался идти по делам.

– Папа, я с тобой, - попросилась я.

– Если наденешь ботинки, как говорит мама, тогда пойдешь со мной, - сказал папа.

На что только не согласишься, чтобы побыть с любимым папой. Даже шубу наизнанку наденешь! Я тяжело вздохнула, перепутала ботинки и сама завязала шнурки. Надела кусачую шерстяную шапку. Папа взял две связки ненужных газет, и мы пошли сдавать макулатуру. Тем, кто сдавал макулатуру - давали талон. Талон нужно было предъявить в каком-то книжном магазине, и тебе разрешали купить редкую книгу. Принимали макулатуру только в выходные дни. Поэтому очередь выстраивалась огромная, и ждать приходилось иногда три-четыре часа. Пока папа стоял в очереди, я гуляла неподалеку. Одна старушка из очереди подошла ко мне, нагнулась к уху и прошептала:

– Девочка, у тебя ботинки неправильно одеты.

– Это специально, - стала объяснять я ей.

– Эх ты, не знаешь, где правый, а где левый, - не отставала старушка.- Смотри, ботинки должны смотреть друг на друга. Переодень.

– Да это специально так, - снова попыталась я ей объяснить.

– Иди, переодень, - посоветовала мне старушка ещё раз.

Я угрюмо отвернулась от неё. Как будто я не знаю!?

Потом ещё одна женщина проходила мимо и тоже заметила, что у меня перепутанная обувь. И тоже стала говорить, что у меня ботинки "поссорились", потому что смотрят в разные стороны.

– Надо одеть правильно, - сказала она мне.

Больше я терпеть не могла и подбежала к папе:

– Папа! Я больше не хочу так ходить.

Но папа не разрешил переобуться.

Мне и в детский сад нужно было ходить в неправильно одетых ботинках. Но когда папа или мама уходили, я сразу переодевала обувь правильно. Я-то знала, что дети будут надо мной смеяться.

А потом мама решила отдать меня на хореографию.

– Там и осанку исправят и косолапить не дадут, - радовалась мама.

А я радовалась, что больше не надо мучиться с обувью не на ту ногу.

Юбка с белыми кружочками

На хореографии за нами следили, чтобы мы всегда держали спину ровно, а подбородок вверх. Сначала я забывала об этом. И преподаватель - Анжела Эдуардовна чаще всех называла моё имя:

– Даша, выпрямись! Даша, спина! Даша, подбородок! Даша!

Приходилось стараться следить за собой.

Ещё мы поднимали прямую ногу, тянули носочек и держали равновесие. Тут уж я не знала за чем следить - за ровной спиной, вытянутым носочком или за тем, чтобы не упасть.

Разучивали позиции ног. Их всего шесть - первая, вторая, третья, четвертая, пятая и шестая. Ноги надо ставить, то так, то так. У меня плохо получалось. И Анжела Эдуардовна опять чаще всех называла моё имя:

– Даша, не так! Даша, посмотри, как Лариса делает! Даша, разверни ногу, разверни!

Потом Анжела Эдуардовна поставила меня в самый последний ряд. Мне было плохо видно, и я повторяла упражнения за девочками. Но и Анжеле Эдуардовне меня было плохо видно. И она не так часто делала мне замечания.

Мне не нравилось заниматься хореографией, но сказать об этом маме я не решалась.

Весной Анжела Эдуардовна начала готовить нас к первому выступлению. Выступать на сцене я боялась. "Все будут смотреть только на меня. И увидят, как плохо я танцую", - думала я. И когда Анжела Эдуардовна спросила, все ли смогут выступать, никто никуда не уезжает, я сказала, что уезжаю.

Мы должны были танцевать танец матрешек. Для всех девочек закупили красную ткань в белый горошек и раздали мамам. Каждая мама должна была сшить своей дочке юбку и платок. Моей маме ткань не выдали. После занятий мама стала узнавать у Анжелы Эдуардовны, почему ткань для меня не была заказана. Анжела Эдуардовна очень удивилась и сказала, что ведь я куда-то уезжаю в конце весны. Так и открылось, что я отказалась от выступления.

Мама считала, что выступать я всё равно должна. Мы обошли и объездили с ней все ближайшие магазины, где продавали различные ткани. Но красной ткани в белый горошек нигде не было. В последнем магазине мы оказались уже под вечер. Продавщица собиралась уже закрываться.

– Такая ткань редко бывает, - сказала она.
– Возьмите другую.

Мама рассказала ей, зачем нам нужна именно такая ткань. Тогда продавец посоветовала:

– Купите красную ткань и пришейте к ней белые кружочки.

Маме эта идея не очень понравилась, но другого выхода не было.

Всю неделю я вырезала из старой белой простыни круги. А мама пришивала мои кривые кружочки к красной ткани. Кружочков было очень много. Потом ещё надо было сшить юбку и косынку. А остатки ткани пришить к рукавам футболки в виде крылышек.

Наступил день выступления. Мой наряд несколько отличался от остальных. Юбка и косынка были ярко красного цвета, а кружочки крупнее, чем у девочек. Но мне нравился мой костюм. Меня поставили для выхода на сцену самой последней, чтобы я не очень выделялась.

Я боялась выступать. Вдруг забуду движения.

Мы вышли на сцену. Люди в зале сидели далеко. И совсем не понятно было, на кого они смотрят - на меня или на других девочек. Голова сделалась пустой, и я всё забыла. Но ноги и руки откуда-то сами знали, что и как делать. К тому же я посматривала на других девочек и повторяла за ними.

Мы отлично выступили. Нам аплодировали. Нас похвалили. Нам раздали по конфете. Я была счастлива. Оказалось, что выступать не страшно, а даже приятно.