Как день и ночь

–  Завтра утром здесь будет Гэзелла. Если тебе что-нибудь понадобится, спроси у нее.

–  Спасибо. Спокойной ночи. Увидимся утром.

–  Боюсь, что нет. Накопилось много работы.

–  О, тогда до свидания.
– Она протянула руку.

В его глазах что-то сверкнуло. Он схватил ее в объятия и овладел ртом. Она начала задыхаться.

Потом так же внезапно отпустил и отвернулся, прежде чем она успела перевести дыхание.

Он ушел, ни разу не оглянувшись.

Глава одиннадцатая

–  Как, по-твоему, мама, мне надеть жемчуг или что-нибудь другое?

Платье атласное, верх кружевной с вырезом в форме сердца, длинные узкие кружевные рукава. При каждом движении ткань мягко мерцала под приглушенным светом флуоресцентной лампы гардеробной. Во все стороны пускало лучики обручальное кольцо с большим бриллиантом. Коллин ничего не ответила, занятая расстегиванием пуговиц на рукавах шифонового с крепом платья, висевшего на плечиках в углу.

–  Очень мило, дорогая.
– Коллин моргнула и взглянула на дочь.
– Очаровательно.

–  Ты не хочешь мне сказать, где была?
– Шурша нижней юбкой, Фейт повернулась к матери.

–  Где я была?
– Коллин удивленно вскинула брови.

–  И сейчас. И всю неделю. Тебя просто подменили. С того дня, как мы стали делать покупки для свадьбы.

–  Понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Коллин расстегнула последнюю пуговицу, потом расправила пышную юбку.

Фейт обняла ее за плечи и повернула к зеркалу так, чтобы их лица были рядом.

–  Ты прекрасно знаешь, о чем, - продолжала Фейт.
– Последние четыре недели, с тех пор как я вернулась из Техаса, ты стала спокойной, чересчур спокойной. Ты похудела, перестала улыбаться, под глазами появились темные круги.

Коллин посмотрела в зеркало и нахмурилась.

–  Как жестоко с твоей стороны напоминать мне об этом. Но раз уж мы заговорили на эту тему, дорогая, то такие же слова я давно хочу сказать тебе.

Пришла очередь Фейт нахмуриться. И правда. Она почти не ела, стала раздражительной, и никакая косметика не могла скрыть темные круги под глазами.

–  После возвращения из Техаса мне пришлось многое наверстывать. Отчеты, собрания правления, новый счет Мейера. Знаешь, что происходит, когда я надолго уезжаю? Нарастает соперничество. Впрочем, ведь мы говорим не обо мне. Мы говорили о тебе.

–  А я говорю о тебе, - спокойно возразила Коллин.
– Вчера звонил Диггер.

–  Он часто звонит тебе.
– Фейт убрала руку с плеча матери и занялась своим платьем.

–  Он беспокоится о тебе. Ты все еще сердишься.

–  Конечно, сержусь. Он солгал мне, заставил выйти замуж за Сэма. Манипулировал мною.

–  Он любит тебя, дорогая.
– Коллин застегнула молнию на платье Фейт и ласково разглядывала дочь в зеркале.
– Возможно, его намерения были отчасти и ошибочными, но он не сомневался, что ты и Сэм подходите друг другу.

Сэм. Он всегда с ней. В мыслях, в сердце, в душе. За все четыре недели после ее возвращения ночи не прошло, чтобы она не проснулась в тоске. Тело томилось и жаждало его прикосновений. Он не звонил. Ни разу. Она поднимала трубку, но гордость заставляла положить ее обратно.

–  Сейчас двадцать первый век, мама. Искусственно устроенные браки не работают.
– Фейт посмотрела на свое отражение в зеркале. Невестам полагается быть смущенными, а не смятенными.

– И ты должна знать это лучше всех.

В зеркале на Фейт смотрела мать, и в глазах у нее читалась тревога. Фейт прижала ладони ко рту, поняв свою бестактность.

–  Ой, мама, прости. Я не это имела в виду.

–  Твой отец, Джозеф, был хорошим человеком. Он много работал, хотел быть уверенным, что у тебя и у меня есть все самое лучшее.
– Коллин провела рукой по волосам дочери, заправила прядь за ухо.
– Но это правда, - она вздохнула, - я никогда его не любила.

–  Я не имела права так говорить.
– Фейт обняла мать.
– Я знаю, ты все делала ради меня, чтобы мне было хорошо.

–  Я не была сильной женщиной, родная. Я уступила давлению родителей… и вышла замуж без любви. Во мне было чересчур много гордости. Гордость - спутница одиночества.
– Коллин провела рукой по щеке дочери.
– Двадцать семь лет назад я сделала ошибку. Нельзя выходить замуж за мужчину, которого не любишь. В особенности, если влюблена в другого.

Фейт похолодела. Платье, такое безупречное несколько минут назад, стало вдруг тесным. Собственная жизнь показалась вдруг Фейт слишком пресной.

–  Фейт, - Коллин положила руки на плечи дочери, - я должна тебе что-то сказать. Пожалуйста, не огорчайся.

–  Ты здорова?
– Серьезный тон матери напугал Фейт.

–  Я собираюсь выйти замуж.

Ее слова с трудом дошли до Фейт. Она ошарашено уставилась на мать.

–  Родная, я уезжаю из Бостона. Хочу поехать в Техас и попросить Диггера жениться на мне. Я люблю его. И всегда любила. Я потеряла свою мечту двадцать семь лет назад. Мне дан еще один шанс. Сколько бы времени нам ни осталось - а, зная Диггера, подозреваю, что это будет много лет, - я хочу провести все оставшиеся годы с ним.

–  Но твой дом, твои друзья в клубе…

–  Друзья Джозефа, не мои. А дом я уже сдала в аренду с намерением продать. Завтра я уезжаю.

–  Завтра?
– В отчаянии и смятении Фейт проглотила подступившие к горлу рыдания.
– Но ты не можешь уехать. Что я буду делать без тебя?

–  У тебя все будет прекрасно, дорогая. Теперь у тебя есть «Илайджа Джейн» и, конечно, Гаролд. Что тебе еще нужно?

–  Я… Да, конечно. Просто ты застала меня врасплох.
– Выдавив улыбку, Фейт быстро поцеловала мать и принялась расстегивать пуговицы на запястье. Надо скорей избавиться от этого платья.
– Я возьму свободный день. Нам надо отпраздновать.

–  Он еще не сказал «да».
– С уверенной улыбкой Коллин расстегнула молнию на платье Фейт.
– Но он скажет! Бог свидетель, он скажет.

Голос звучал твердо. В глазах - целеустремленность. Фейт разглядывала мать так, словно видела в первый раз. Любовь к Диггеру сделала ее сильной, решительной и соблазнительной. Еще более красивой, чем всегда.

Диггер Джонс женился.

Приделы церкви ломились от публики, мест не хватало, многие стояли. Старина Диггер Джонс женился на светской даме из Бостона. Чтобы поверить в такое событие, его надо видеть.