Как избавиться от наследства

— Неделю! — возопил лич. — Да я теперь год буду эти проплешины на себе латать…

— Зато целый год ты будешь помнить, как опасно со мной связываться…

Они еще долго препирались, как могут это делать только старые знакомые. Да уж, эти двое друг друга стоят. Судя по всему, лич не только со мной откалывал фокусы, трепетал он только перед Деймоном.

В камине, у которого мы с темным провели наш первый совместный вечер, все так же тлела саламандра, даря скупое тепло. К нему-то я и потянулась. А вот Мила, как молодой, растущий организм, — к калориям. Затребовав у лича ужин, мелкая вспомнила, что прислуга тут зомби и чего-чего, а пропитание, если хочешь, чтобы оное было достойным, стоит добывать самостоятельно. А то, не ровен час, в твоей тарелке супа окажется чей-то палец.

Хозяйничали на кухне мы вместе. Яичница и горячий травяной отвар подействовали не хуже, чем хмель. Я разомлела. Организм, который все же промерз, запросил сна. Мила тоже непрестанно зевала. Поэтому, как несложно догадаться, спать мы не пошли, а засели у камина: ждать Деймона и изводить лича.

Тот отчего-то тоже не уходил, несмотря на то что за вечер сотню раз обещал исчезнуть и не отзываться даже на самые настойчивые наши просьбы что-то подать или принести. Он то и дело утопал в стене, но непременно вновь и вновь выныривал из нее, ведясь на очередную подначку.

В общем, мы ждали. Переживали за Деймона. Каждый по-своему, хотя и старались этого не показывать. Я же про себя повторяла, как мантру: он сильный, он справится…

Когда под утро скрипнула дверь и в зал вошел чернокнижник, весь в копоти и крови, уставший, едва стоящий на ногах, я выдохнула облегченно: живой.

Подбежала к нему, обняла и поняла, что этот горе-герой того и гляди упадет.

— Милу не испугай, — прошептал мне на ухо темный, чуть наваливаясь на косяк.

Малявка все поняла без слов, широко зевнула и со словами: «Что-то я засиделась», — пошла к лестнице.

Лич тоже хотел исчезнуть, но, в отличие от малявки, его-то я «не пугать» не собиралась. В итоге привиденистый метался, притаскивая мне воду, чистые тряпки и мази, пока я обрабатывала Деймону раны. Радовало, что до своей постели темный дошел почти сам. Я бы его точно не дотащила…

Когда я закончила бинтовать Деймона, на дворе был уже день. Я отчаянно зевала и сама не заметила, как заснула на кровати рядом с чернокнижником. Проснулась уже под вечер и хотела было тихонько высвободиться и уйти, но меня тут же схватила сильная знакомая рука и рывком придавила к кровати.

— Даже не думай… — не открывая глаз, чуть сипло со сна проговорил Дей.

— Ты ранен…

— Плевать. Ты знаешь, что лучшее лекарство для любого мага — это сила.

— Но я-то не маг, — попыталась возразить я.

— Зато ты полна эмоций. И даришь мне их. И не только их.

Чернокнижник решительно подмял меня под себя и поцеловал. Впрочем, его пробуждение явно этими самыми поцелуями не ограничилось бы, если бы не настойчивый стук в дверь.

— Мессир, прошу прощения…

— Убью, — пообещан темный.

— Это невозможно, — возразил Гринро, — поскольку я уже сотню лет как мертв.

— Тогда развею, — исправился Дей.

Слуга призадумался. Но, судя по всему, дело, с которым он столь настойчиво ломился в хозяйские покои, было важнее.

Спустя пару минут и дюжину угроз в адрес лича, которому чернокнижник сулил страшные магические кары, выяснилось, что мы с Деймоном нарасхват. Сразу два императора жаждали лицезреть нас.

Его темнейшество в приказном тоне требовал моего присутствия при своем дворе в качестве фрейлины императрицы, а его светлейшество — вступить в права наследования землями Лавронсов. Причем Деймон, как новый хозяин и мой супруг, должен был приехать в родовой замок Кэролайн завтра же.

Чернокнижник зашипел проклятия, перемежающиеся не с магическими, а исключительно идиоматическими выражениями, призванными отвести душу.

— Кэр, тебе нужно поехать со мной в замок светлых. Ты наследница, и твое присутствие обязательно при заверении грамоты о праве наследования объединенных земель Райосов и Лавронсов.

Мое сердце ухнуло в пятки. Играть роль лэриссы Кэролайн среди темных, когда твои оплошности можно списать на то, что ты дур… в смысле светлая — это одно. Но как мне вести себя со слугами, знавшими Кэролайн с пеленок? Они же могут заметить подлог.

— Ничего не бойся. Я буду рядом, — выслушав мои опасения, заверил Дей.

И я не боялась. Так, мандражировала слегка. И ровно до того момента, как Мила узнала о том, что мы с Деймоном должны отправиться к светлым. Дальше я боялась уже за светлых. Ибо малявка заявила, что летит с нами.

Ее даже не впечатлил грозный рык брата: «Нет!» Она лишь отмахнулась, надела обратно слетевшую с головы остроконечную шляпу, которую снесло звуковой волной, и, заявив, что будет собирать сумку, перво-наперво демонстративно положила в нее свои розовые тапочки.

Дей сначала хотел от избытка братских чувств перейти от слов к действиям, но передумал. Свое решение он объяснил просто: чем больше людей будет смотреть на Милу, тем меньше — на меня. А соответственно и сравнивать Кэролайн нынешнюю и прежнюю будет недосуг.

В том, что мелкая станет центром внимания, сомневаться не приходилось.

Пока она помогала мне в выборе пары платьев (я, памятуя о коллекции саванов в гардеробной, опасалась, что опять надену что-то не то или не так), Деймон вдохновенно царапал пером бумагу. Он был очень хмур и сосредоточен.

Спустя два удара колокола первое послание улетело его темнейшеству. В витиеватых фразах и высоким штилем некромант выражал весьма простую мысль: жена — моя, и вам я ее не отдам. Ни фрейлиной, ни любовницей, ни кем-либо еще. При этом чернокнижник, как истинный дипломат и политик, ссылался на то, что ему необходимо вступить в права владения землями Лавронсов, а сделать сие без меня не представляется возможным. Посему его супруга Кэролайн не может быть фрейлиной ее императорского величества…

Второе послание чернокнижника, адресованное его светлейшеству, было куда более кратким, зато емким: да, прибудем в родовой замок Лавронсов в оговоренный срок, будем рады принять там владыку Светлых земель с его малой свитой.

Я как раз вошла к Деймону в кабинет, неся чай и нехитрые бутерброды, когда он отправлял послание для Аврингроса через телепортационный камень.

Темный был хмур. Между бровей залегла вертикальная складка, а пальцы выстукивали по столешнице рваный ритм.

— Знаешь, Кэр, что меня настораживает?