Как карта ляжет. От полюса холода до горячих точек
Шрифт:
Кабул тогда еще был под Наджибуллой, но моджахеды подпирали его со всех сторон. Никто не мог точно сказать, сколько продержится наш ставленник и союзник.
Когда я вернулся в Москву, мне позвонили из Ясенева:
– С вами хотел бы побеседовать заместитель начальника разведки генерал Гургенов.
Ладно, прислали за мной машину, привезли в «лес», сели мы в кабинете Вячеслава Ивановича, стали пить чай и разговаривать. Гургенов жадно расспрашивал о том, что я видел, интересовался расстановкой сил в вооруженной оппозиции, личностью Ахмад Шаха. В конце разговора он спросил, каков мой прогноз на развитие ситуации?
– Через полгода моджахеды займут Кабул, а Масуд станет министром обороны
И он действительно огорчился.
– Ничего такого не будет, – жестко сказал Гургенов. – Наши аналитики дают совершенно другой прогноз.
А в Первом главном управлении тогда действительно была большая и серьезная аналитическая служба.
Меня это задело.
– Давайте поспорим на бутылку хорошего армянского коньяка.
Ударили по рукам.
В апреле следующего года, то есть спустя четыре месяца, «духи» овладели Кабулом, а в мае Масуд был назначен министром обороны. Я не стал звонить Гургенову – зачем сыпать соль на раны? Кстати, проспоренный коньяк он мне так и не поставил. Замотал это дело.
Интересную версию по поводу своих проблем я услышал от одного ветерана, когда случайно пересекся с ним в Москве.
– Это спецоперация наших российских чекистов, которые захотели тем самым отвести от удара своих реальных сотрудников, работающих в Чехии, – твердо заявил он. – Вы с Курановым стали разменной картой. Обычное дело в играх спецслужб.
По его словам, здесь, в русской колонии, наверняка есть человек или даже несколько человек, так называемых двойных агентов. Такой двойник мог быть и в моем окружении. Он (она?) на связи с нашими «ближними» и в то же время постукивает чехам. Этот двойник, получив инструкции от наших, идет к чехам и говорит: «Что-то мне не нравится этот пан Снегирев. Что-то есть в нем подозрительное». Дальше начинается разработка. Смотрят мои связи, телефонные звонки, электронную почту и т. д. А там всегда можно за что-то зацепиться. Как говорил известный герой романа «Вся королевская рать», «на каждого что-то есть». Ага, переписывается с генералом Аушевым. Ага, написал книгу про разведчика Соломатина. Ага, был знаком с Шебаршиным. Награжден боевым орденом, был на всяких войнах…
Двойник получает указание хорошенько выпить с объектом разработки и выпытать у него нечто более серьезное. Выпиваем. Говорим. Например, я мог по пьяной лавочке признать, что лично знал многих руководящих лиц из «леса». Что есть чистая правда – знал, однако никогда этого не скрывал, поскольку они – герои моих статей и интервью. Плюс к этому двойник, как это свойственно почти всем агентам, стараясь набить себе цену, привирает в своем донесении: этот пан Снегирев имеет очень высокое звание, не меньше генерала.
Вот и все. Что и требовалось доказать.
Все довольны. Местная контрразведка выявляет важного шпиона и записывает себе в актив много очков. На Лубянке (или в Ясеневе) тоже потирают руки: некоторое время реальные сотрудники могут спать спокойно.
В противостоянии спецслужб такие комбинации – рутина, обычное дело. Рядовой человек любой национальности для них – ничто, «расходный материал». Особенно когда речь идет о «государственных интересах» – подлинных или мнимых. И насчет чехов в этом смысле не надо заблуждаться, их «ловцы шпионов» ничуть не лучше и не честнее других. Еще одна беда состоит в том, что эти ребята никогда не признают своих ошибок и не приносят своих извинений тем, кого незаслуженно обидели.
Еще одно воспоминание, связанное с Лубянкой. В самом начале 90-х годов, когда вся прежняя жизнь пошла прахом, будущее не просматривалось, денег и идеалов не стало, мне предложили
халтуру. Нашелся издатель из числа новых русских, который сказал:– Есть такой шпион Олег Туманов, бывший сотрудник радио «Свобода», а на самом деле агент КГБ. Напиши с ним книгу, я ее пристрою на Западе, хорошо заработаете.
Туманов жил в казенной квартире на втором этаже привилегированного кирпичного дома за театром кукол Сергея Образцова. И квартира была казенная, и мебель в ней была казенная, и посуда, и даже, кажется, жена, которую ему подвели кураторы с Лубянки после того, как Олег в 1986-м бежал из Мюнхена.
Бывший агент Олег Туманов так и застрял между двумя мирами.
Он между тем раньше был не просто сотрудником «Свободы», а руководителем русской службы этой радиостанции, которая в те времена считалась филиалом ЦРУ, то есть входил в число боссов шпионского гнезда.
Генерал внешней разведки Калугин, ныне живущий в США и заочно осужденный российским судом, утверждал, что это он когда-то давным-давно завербовал Туманова. Не знаю. Может, и он. Однако сам Олег в разговорах со мной придерживался другой версии, романтической. Дескать, его еще чуть ли не со школьной скамьи готовили для закордонной работы. После школы призвали служить на флот. И вот однажды темной ночью, когда их эсминец стоял неподалеку от побережья Ливии в Средиземном море, Олег спрыгнул в море и вплавь добрался до африканского берега, где и сдался вначале британским военным, которые впоследствии переправили его в Германию. Так, тихой сапой, беглый моряк вполз в шпионское гнездо, где и сделал в итоге головокружительную карьеру.
Именно благодаря ему все, что происходило на «Свободе», тут же становилось известно Лубянке. Я уж не знаю, какую пользу извлекала из этого Москва, но что было, то было.
Олег Туманов просуществовал таким образом в Мюнхене (радиостанция тогда размещалась там) больше двадцати лет, обзавелся семьей, но на заре перестройки к американцам сбежал кадровый сотрудник советской разведки, который знал о Туманове, и поэтому Олегу пришлось срочно делать ноги. Он тайно вернулся в Москву, бросив жену и дочку, и вот теперь изнывал от безделья в этом блатном доме рядом с Садовым кольцом.
Правда, вначале на родине агента встретили со всеми возможными почестями. Дали хорошую пенсию. Познакомили с женщиной по имени Лена, которая должна была скрасить его одиночество. Отправили в длинную поездку по стране – с лекциями о происках ЦРУ. Организовали большую пресс-конференцию, во время которой он зачитал текст официального заявления, обличающего происки западных спецслужб. Все было хорошо. Одно было плохо – он вернулся в страну, которая на его глазах распадалась. И очень скоро до героя (каким он себя считал) никому не стало дела. Перестройка, новое мышление, дружба с Западом и все прочее.
Олег запил. Я приходил к полудню – обычно к этому времени он уже выпивал бутылку водки. Сидел за журнальным столиком и опрокидывал рюмку за рюмкой. Без всякой закуски.
Растрепанная буйная борода. Хорошие западные шмотки. А в глазах – тоска.
Мне кажется, он с ужасом ощущал себя человеком, которого окружало, опутывало, убивало тотальное предательство. Сначала он сам предал свою страну, спрыгнув ночью с борта крейсера, стоявшего у берегов Ливии. Затем он предал своих коллег по радиостанции, согласившись сотрудничать с КГБ. Он предал жену и дочь, бросив их в Мюнхене. Теперь предавали его самого, потому что перестройка зашла очень далеко, и «Свобода» уже официально работала в Москве и даже была в большом почете у ельцинских ребят. Все шло прахом.