Как на ладони

— Почему нет?

— Мне не очень хочется идти против воли твоего отца.

— Но ты же только что разрешила называть тебя Мелиной, когда его нет рядом.

— Ох, боже ты мой, — вздохнула она.

— Я не понимаю, почему мне нельзя пользоваться тампонами. Они мне отлично подходят.

— А со своей мамой ты это обсудить не можешь? — поинтересовалась Мелина.

— Нет, — покачала я головой.

— Почему?

— Потому что она велит мне во всем слушаться папу.

— Она тоже из Ливана?

— Нет. Она ирландка.

— Ого, — опять сказала Мелина, — ну и коктейль.

Мне не понравилось, что разговор у нас перешел с тампонов на мою национальность, так что я сказала, что мне пора.

— Уверена?

— Да, мне нельзя оставлять Зака одного.

— Мне очень жаль, Джасира. Я хотела бы тебе помочь. Правда. Но я уверена, что ты что-нибудь придумаешь.

— Спасибо, — поблагодарила я и ушла.

Я очень разозлилась на нее, как будто она меня обманула. Она ведь заявляла, что папины правила — бред, а на самом деле, выходит, так не думала. Она, как и все остальные, считает, что я должна его слушаться.

Когда я вошла в гостиную Вуозо, Зак заявил:

— Давно не виделись, чурка.

— Хватит меня так называть, — попросила я.

— Ладно, верблюжатница.

— Заткнись.

— Хорошо. Песчаная ниггерша.

После этих слов я подошла и ударила его по руке. Совсем не сильно, но он сделал вид, будто умирает от боли, и разрыдался.

— У тебя будут большие неприятности! — закричал он и убежал к себе в комнату, громко хлопнув дверью.

Я села за кухонный стол и стала дожидаться возвращения мистера Вуозо. Я понимала, что Зак прав и у меня будут проблемы. Если бы я стукнула Зака в выходные, когда мы играли, это было бы совсем другое дело. Детишки поцапались, только и всего.

Когда около шести пришел мистер Вуозо, я вышла в гостиную его встретить.

— А где Зак?

— Наверху.

— Все в порядке?

— Да, — сказала я и быстро смоталась домой.

Я не знала, что мне делать. Попила воды, потом помыла и высушила стакан, а когда ставила его на полку, раздался звонок в дверь. Я открыла и увидела на крыльце мистера Вуозо. На нем все еще был его голубой рабочий костюм.

— Ты била моего сына? — спросил он.

Я помолчала секунду, а потом призналась:

— Да.

Он зашел в дом и закрыл за собой дверь.

— И какая из тебя теперь нянька? — спросил он, стоя перед дверью.

— Не знаю, — призналась я.

— От тебя каждый день какие-то проблемы.

— Извините.

— Ты что, не знаешь, что маленьких детей бить нельзя?

— Знаю.

— Нет, — возразил он, — видимо, не знаешь.

Я промолчала.

— Так знаешь?

— Нет.

— И верни мой журнал, — потребовал он.

— Что?

— Иди и принеси мой журнал, — повторил он. — Верни мне его.

Я не шевельнулась. Мне не хотелось отдавать ему журнал.

— Где он?

— В моей комнате.

— Иди и принеси, — велел он. — Живо.

Я не сдвинулась с места, поэтому он сделал шаг вперед. Протянув руки, он схватил меня за плечи и развернул в сторону лестницы.

— Иди и принеси этот гребаный журнал, — сказал он.

Я попыталась пошевелиться, но он меня не пускал. Вместо этого он провел ладонями по моим плечам и положил их ниже, прямо на мою грудь. Потом начал их мять. Я еще раз попробовала вырваться, но, чем сильнее я старалась, тем крепче он меня держал.

Потом его руки спустились еще ниже, в мои джинсы.

— Я пойду и принесу журнал, — пообещала я, но он меня не слушал.

Он протиснул руку в мои трусики и сдвинул их вбок.

— Не надо! — попросила я, боясь, что сейчас он дотронется до моих лобковых волос и поймет, какая я уродина. Но он ничего такого не сказал. Только гладил меня все ниже и ниже. Потом стал тереть, и сначала было довольно неприятно, но потом он нашел одну из моих волшебных точек, и мне стало хорошо. Я немножко намокла, так что его пальцы свободно заскользили по мне.

Я подумала, что в этом нет ничего плохого, если он меня просто потрогает так немного, но он вдруг прекратил гладить. Вместо этого он начал тыкать в меня пальцы, будто что-то искал. Я почувствовала, как он проталкивает их внутрь меня. Сначала было не очень больно, но потом он, кажется, засунул туда больше чем один палец.

— Не надо, — попыталась высвободиться я, но он крепко прижимал мои руки к своим, — мне больно.

Он все не останавливался. Это было ужасно. У меня заболело там, где всегда было так хорошо. Мне казалось, что он ломает во мне что-то и что там все никогда не будет так, как прежде. Я заплакала, и только тогда он остановился. Вытащил руку из моих штанов и увидел, что она вся в крови. Я сначала подумала, что у меня месячные начались, но потом поняла, что это не так.

— О господи! — пробормотал он, глядя на свою руку. — О боже.

Он прошел в кухню, и я услышала, как шумит вода. Когда он вернулся, то сказал:

— Я не хотел этого делать. Правда.

Я уже почти перестала плакать, но он, кажется, так жалел о случившемся, что я разрыдалась снова.

— Мне надо идти, — сказал он. — Мне надо домой, к Заку.

— Нет, — попросила я. — Я не хочу, чтобы вы уходили.

Но он уже держался за дверную ручку.

— Я не хотел этого делать, — повторил он и ушел.

Я еще немного постояла и поплакала. Потом пошла в ванную и сняла штаны. Трусики все пропитались кровью, а немного попало даже на джинсы. На животе тоже была кровь, там, где мистер Вуозо задел рукой, когда вытаскивал ее из штанов. Я сняла оставшуюся одежду и залезла под душ. Потом надела чистое белье и подложила супервпитывающую прокладку. Я решила поскорей постирать одежду в раковине, пока папа не вернулся. Джинсы отмылись довольно легко, а вот на трусиках все равно осталось коричневое пятно, как я их ни оттирала. В конце концов я их завернула в туалетную бумагу и выбросила в мусор.

Потом я спустилась в гостиную и стала дожидаться папу. Как ни странно, мне хотелось с ним увидеться. Мне нужна была хоть какая-то компания, а папа подходил лучше всех, ведь он терпеть не мог мистера Вуозо.

Я и сама хотела бы, чтобы мне не нравился мистер Вуозо, но это было нереально. Особенно когда я вспоминала, как ужасно он жалел о том, что случилось. Мне от этой мысли становилось хорошо. Наверное, это совсем не плохо, когда кто-то делает с тобой что-то плохое, если потом в этом раскаивается.