Как не сдохнуть в любовном романе

– Конечно, господин ректор, – расплылась я в благодарной улыбке. – Я бы не пришла к вам, не будь уверена в своих силах, – откровенно лукавила я, но свою слабость показывать не собиралась.

– Вот сейчас и проверим, – кивнул он.

Через три часа ректор и профессор по артефакторике смотрели на результат теста с растерянными физиономиями. Затем посмотрели на мою придурковатую улыбку, нахмурились и вновь принялись перепроверять.

– Так что там с результатами? Кажется, вы уже пятый раз читаете, – не выдержала я. Мужчины вновь посмотрели на меня, а затем отвернулись и стали шептаться. Впрочем, мы были в двухметровой досягаемости друг от друга, потому я все слышала:

– Ты уверен в результатах?

– Считаете, я свой предмет не знаю?

– А списать она никак не могла?

– На вашем кабинете специальное заклятие от списывания и прослушивания. Да и я активировал артефакт, который поглощает любое магическое вмешательство от жульничества…

– То есть, она прошла?

– В теории она подкована хорошо. Ее теоретических знаний хватит даже на второй год обучения, но на втором курсе мы уже вовсю практикуемся. Ее знаний для этого недостаточно, если она никогда ничего даже не пыталась создать сама. Это ничем не отличается от ее прежнего обучения. Теорию боевой магии она также прекрасно знает, а применить не может.

– Эм… – вновь привлекла я к себе внимание. – Не знаю, поможет ли это, но я кое-что принесла, – скромно пододвинула я к ним папку с чертежами и проектами Иванны, которые нашла в ее вещах.

Меня вновь смерили подозрительным взглядом, но папку приняли и стали дотошно изучать. По мере этого, лица мужчин вытягивались.

– Все это – придумала и рассчитала ты? – сравнивая в руках два чертежа, переспросил профессор, явно заинтересованный.

– Этой самой головой, – покивала я, указав на свой висок. Просто, как-то врать и присваивать достижения Иванны было неловко. Но все создавалось этим телом, так что я и не соврала, верно?

– Если это правда, и она обучалась самостоятельно, данный результат говорит о том, что у нее определенно есть талант и предрасположенность, – вновь нагнулся к уху ректора профессор. Я же мило улыбнулась, продолжая прикидываться, что ничего не слышу, хоть это и было нелепо.

– Если так, было бы интересно посмотреть на ее первые результаты. Обычно, первые рабочие образцы получаются после пары лет практики. Но с ее навыками, наверняка, получится и за год проб добиться… – так же рассуждал ректор.

– Кхе-кхе, – прочистила я горло и, покраснев, неловко пододвинула замотанный в тряпочку уже бесполезный кастет. – Это мой опытный образец. К сожалению, сейчас уже использованный, но, думаю, после замены камня маны, он вновь будет работать…

Мужчины уставились на меня, как на тварь невиданную, затем посмотрели на сверток, а после, едва ли не подравшись, наперебой кинулись к кастету. Первым ухватился профессор, чем заставил ректора с досадой дуть щеки и поджимать губы. Бо-о-ожечки, точно дети азартные, которые игрушку поделить не могут.

– И правда, образец рабочий, – рассматривая на свету артефакт, заметил профессор. – Есть недочеты в плане дизайна и практичной составляющей, но он определенно рабочий. Еще есть простор для усовершенствования. Поразительно! А это что за краска? Кровь? – нахмурился он, отвлекшись, за что поплатился, и из его рук выхватили артефакт, пока я старательно отводила глаза, надеясь, что про кровь забудут.

– Впервые вижу такой способ усовершенствования оружия. Усиливают мечи, луки, стрелы, но, чтобы кастеты…

– Согласен, подобный предмет, как и остальное оружие, будет работать только в умелых руках, – покивал профессор. – Хоть прототип удивительный и рабочий, популярностью едва ли будет пользоваться, ведь большинство предпочитает защищаться либо магией, либо обучаются стрельбе и владению мечом. Редкий случай, когда кто-то станет влезать в рукопашный бой. Это очень узкая направленность.

– Мы отклонились от главного, – прочистил горло ректор, перебив увлекшегося профессора. – Адепт Варенн, ответьте, сколько попыток вам потребовалось, прежде чем получилось добиться результата? – задал он вопрос и вновь уставился мне в лицо. Профессор также посерьезнел и выглядел так, точно от моего ответа зависела его жизнь – минимум. На фоне такого давления, я все же стушевалась и, чувствуя, как вновь обливаюсь потом, нерешительно ответила:

– О-одна. У меня вышло с первого раза…

Мужчины покраснели, их глаза налились кровью, и уже через полчаса профессор запихивал меня в аудиторию и бодро представлял своим ученикам второго курса:

– Позвольте представить новую ученицу нашего факультета. Надеюсь, вы поладите, – расплылся он в довольной улыбке, обнимая меня за плечи, точно дочь родную.

– З… здрасте… – пискнула я под перекрестным огнем ошалевших и любопытствующих взглядов моих новых сокурсников.

***

Вскоре после того, как Иванну вывели из кабинета ректора, тот слишком поздно вспомнил про письмо старого приятеля еще со времен военной академии. Сломав печать, он прочел всего одну фразу, написанную знакомым почерком, от которой залился сумасшедшим смехом:

«Сделай, как она говорит» – гласило послание.

***

Знакомство с новой группой прошло даже слишком быстро. Стоило им услышать мое имя, представленное преподавателем, как ко мне потеряли весь интерес и вернулись к своим делам. Не сказать, что меня это не удивило, но все же так лучше, нежели бы мне сверлили затылок любопытствующими взглядами.

Уже после я поняла, в чем была причина безразличия будущих артефакторов: срок обучения предмета четыре года, набирают около тридцати учеников ежегодно, однако под конец обучения выпускаются в среднем трое-четверо адептов. Остальные отсеиваются либо в процессе обучения, меняя специальность из-за сложности, либо остаются на второй, а то и третий год, ибо итоговые тесты в конце года – очень ответственные. Именно они определяют допуск учеников к новому уровню обучения. Пока их не сдашь, можешь учиться до трех пересдач и быть исключенным, либо добровольно перевестись на более легкую специальность.

Поэтому среди артефакторов, как правило, не считается странным затворничество. По их логике, нет необходимости заводить дружеские связи или даже запоминать имя сокурсника, от которого уже завтра, возможно, избавятся.

Стоит ли удивляться тому, что на мне, как на потенциальном артефакторе, однокурсники поставили крест уже после десяти секунд изучения? Мое имя в академии должно быть известно, потому ни для кого не секрет, что на боевой факультет я попала по блату. Так, вероятно, и сюда пробралась тем же способом, а значит, ничего из себя не представляю.

Кого-то другого данная правда могла оскорбить, задеть гордость и спровоцировать на действия, дабы доказать всем и каждому свою ценность. Однако, мне было куда удобнее, когда на меня никто не обращал внимания, позволяя тихо-мирно заниматься своими делами.

Потому, по итогу, я лишь в очередной раз порадовалась тому, что решила сменить факультет, сидя на галерке и слушая преподавателя, который также особых надежд на меня не возлагал. Видать, для него, дядечки с моноклем, что сейчас распинался перед доской, как и для остальных, стал неожиданностью мой перевод по решению магистра и ректора.