Как общаться с вдовцом

Странно слышать ее имя, которое он произносит так непринужденно.

— Нет, — отвечаю я, — это очень мило с ее стороны.

— Иногда она немножко перебарщивает.

Я вспоминаю, как Лейни сидит на мне, зажмурившись и открыв рот; золотисто-каштановые волосы растрепались и спадают ей на лицо, а она подпрыгивает на мне и стонет от наслаждения.

— Все в порядке, — говорю я. — Она хороший товарищ.

Дейв снимает рубашку, которую примерял, и при виде жировых складок на животе и обвисшей груди мужчины, который не подозревает, что я сплю с его женой, мне становится еще хуже. Для своих сорока пяти Дейв выглядит недурно, но он женился на молодой секс-бомбе и расслабился, и мне очень хочется схватить его, подтащить к зеркалу в примерочной и сказать: «Посмотри на себя, придурок. Чего же ты ждал?» Я ловлю себя на том, что делаю было шаг вперед и открываю рот, чтобы сказать ему это, потому что в перспективе так будет лучше для нас обоих, но тут Макс заявляет про телок. Дейв кивает головой, произносит: «Вот это другой разговор!», и заговорщически мне улыбается, в эту минуту мне становится уже не так неловко перед ним, а позыв рассказать ему все проходит раньше, чем я успеваю вляпаться в большие неприятности, чем те, в которые уже попал.

Макс ведет нас в дорогой мужской клуб в нескольких кварталах от ателье — с пунцовыми бархатными шнурами и колоннами. Открывший нам дверь тяжеловес в костюме от «Армани» здоровается с ним по имени. Я обдумываю, как бы половчее извиниться и сбежать, но мы с Майком только-только зарыли топор войны, и мне не хочется, чтобы по моей вине между нами возникли новые недоразумения. Поэтому вскоре я вместе с другими парнями уже сижу на длинном угловом диване в полутемном клубе. Макс направляется к бару, чтобы предъявить карточку члена клуба, и останавливается поглазеть на двух женщин, танцующих у шеста, тогда как другие танцовщицы, работающие в этой комнате, кружат вокруг нас, словно хищные птицы, в туфлях на высоких каблуках, едва прикрытые кружевами. Спустя несколько минут Рич вытаскивает пачку денег и покупает для Майка первый танец на коленях. Брюнетка с маленькой грудью и начесом, в расшитой блестками набедренной повязке наклоняет к нему свой обнаженный торс, гладит, медленно двигаясь в такт музыки, его бедро и что-то шепчет на ухо. Весь клуб мгновенно облетает слух о мальчишнике, и вскоре нас окружает больше танцовщиц, чем нужно. Пол хватает высокую блондинку и отправляется в комнату для шампанского, не переставая трепаться по телефону, а Майк, Макс, Рич и Дейв довольствуются танцем на коленях прямо на кушетке.

Я скучаю по жене.

— Эй! — кричит Майк, выглядывая из-за своей стриптизерши, которая сидит у него на коленях спиной к нему, вращает бедрами и трется о его промежность. — Кто-нибудь, позаботьтесь о Дуге.

— Я в порядке, — отвечаю я, поднимая бокал. — Сегодня твой день, а не мой.

— Фигня, — не соглашается Майк. — Макс, найди ему девушку.

— Я сейчас немного занят, чувак, — отвечает Макс. Он полулежит на кушетке и пожирает сладострастным взглядом миниатюрную рыжую стриптизершу, прыгающую у него на коленях.

— Ты мой шафер, Макс, — настаивает Майк. — Займись делом.

— Не дергайся, Макс, — говорю я и быстро встаю. — Я сам о себе позабочусь.

Я иду к барной стойке в дальнем конце зала и заказываю виски с колой. Штука в том, чтобы не останавливаться ни на минуту и не стать неподвижной мишенью для слоняющихся по залу танцовщиц. Я жду выпивку и наблюдаю в зеркало позади стойки за тем, как Майк и остальные флиртуют с девицами, которые сидят у них на коленях: парни что-то им шепчут, балагурят и хлопают друг друга по руке. Дейв, кажется, совершенно очарован своей танцовщицей, азиаткой с непропорционально большой грудью, он шарит руками по ее заднице — возмутительное нарушение этикета стрип-клубов, но Дейв, должно быть, не скупится на чаевые, потому что девушка, похоже, не имеет ничего против.

— Привет, — произносит брюнетка с плоским некрасивым лицом, длинными лошадиными ногами и в прозрачном топике; касаясь моего плеча, она боком садится на стул рядом со мной. — Я Шони.

— Привет, Шони, — здороваюсь я.

— А тебя как зовут?

— Джек.

Она первая солгала.

— Джек, хочешь пойти со мной в комнату для шампанского?

— Нет, спасибо.

— А как насчет танца на коленях?

Я вытаскиваю из бумажника двадцатку.

— Вот, — говорю я. — Видишь того парня с брюнеткой на коленях?

— Ага.

— Его зовут Майк. Иди, станцуй у него на коленях и скажи, что это от меня.

— Майк, — повторяет она.

— Верно, — соглашаюсь я. — Но скажи ему, что тебя зовут Дебби, ладно?

— Кто такая Дебби?

— Кто такая Шони?

Она ухмыляется.

— Дебби так Дебби.

Я допиваю виски, заказываю еще и поворачиваюсь посмотреть, как она снимает топик и залезает к Майку на колени. Он наклоняется, чтобы из-за нее взглянуть на меня, и я поднимают бокал. Майк недоуменно смотрит на меня, но тут начинается песня, что-то из «Блэк-айд пиз», и Майк скрывается за изгибающейся спиной Шони.

Двадцать минут спустя я все еще сижу в баре и с отвращением осознаю, что, выжидая, когда можно будет уйти, перебрал с выпивкой и не смогу вести машину. Тут ко мне подходит Майк.

— Дуг, — пьяно выговаривает он, — я хочу тебе что-то сказать.

— Ладно, — соглашаюсь я. Сейчас я уже и сам изрядно пьян.

— Мне как-то не по себе, что мы с тобой оказались тут, — признается Майк, садясь рядом со мной на табурет у стойки. — Ну, я женюсь на твоей сестре, а вот поди ж ты — я в стриптиз-клубе.

— Не переживай, — успокаиваю его я, — это всего лишь невинное развлечение.

— Точно, — кивает он, — я просто хочу, чтобы ты знал: я очень люблю Дебби и никогда не сделаю ничего такого, что может ее оскорбить.

— Я верю.

— Все это какая-то фигня про мужскую дружбу.

— Я знаю, Майк. Не переживай.

— Дебби в сто раз сексуальнее, чем все эти цыпочки, — гордо признается он, широко обводя рукой клуб.

— Как и Лейни Поттер. Но Дейва это не останавливает, — отвечаю я. Мы оборачиваемся и смотрим на Дейва, который зарылся лицом меж гигантских грудей танцовщицы и подбрасывает ее на коленях в такт музыке. — Видели бы его сейчас ваши клиенты!

— Так ты думаешь, Лейни Поттер красивая? — интересуется Майк.

Я опускаю глаза на свой бокал и недоумеваю, зачем вообще я о ней заговорил.

— Не знаю, — отвечаю я. — В общем-то, не в этом дело.

— Точно, — соглашается Майк, уводя меня от барной стойки, — дело в том, что ты мой приятель, тебе пришлось многое пережить, и мы с парнями хотим оплатить тебе танец.

— Не стоит беспокоиться, правда, — возражаю я.

— Сядь и получай удовольствие, — настаивает Майк, толкнув меня на кушетку, остальные подбадривают меня пьяными криками. Макс наклоняется ко мне и шепчет, словно доверяя государственную тайну, что за лишнюю сотню кое-кто из девушек согласится перепихнуться в комнате для шампанского. Я не успеваю опомниться, как у меня на коленях сидит обнаженная крашеная блондинка с металлической заклепкой в языке. От девицы пахнет джином, лавандовым лосьоном для тела и детской присыпкой; ее длинные десны заставляют меня на секунду задуматься о том, у какого стоматолога стриптизерши обслуживаются по страховке.

— Привет, — говорит она, — я Ванесса.

— Джек, — представляюсь я, стараясь не встречаться с ней взглядом. Ей едва ли больше двадцати, от лосьона ее упругий живот блестит, как тротуар, и я с грустью вспоминаю тени для век, которыми пользуется Брук. А потом начинается песня — старая композиция «Ван Халена», которая напоминает мне о Джули Баскин, моей первой девушке в старших классах школы. Ванесса раскачивается и вертит бедрами у меня на коленях, а я закрываю глаза и вспоминаю вечеринку у кого-то дома: мы с Джули, крепко обнявшись, стояли на улице в тени дома, целовались и ласкали друг друга, а в доме играла та же песня. От нее пахло чистотой, как от душистого мыла, и на вкус ее губы были как жвачка «Джуси фрут». Я до сих пор помню, как сильно был влюблен, как было невинно, возбуждающе и замечательно стоять на улице прохладным весенним вечером и целовать красивую девчонку, какими мы тогда были цельными, наивными — ни один удар судьбы не обрушился еще на наши головы. И как все было просто, потому что все это должно было длиться вечно. Мы даже не расстались — мы мирно разошлись, и несколько недель спустя, на другой вечеринке, каждый из нас уже был с кем-то другим и снова был влюблен.

— Эй, — тихо окликает меня Ванесса, все еще машинально вращая бедрами.

— Что? — спрашиваю я, открывая глаза.

— Ты плачешь.

— Аллергия, — отвечаю я, вытирая лицо тыльной стороной руки.

Ванесса наклоняется ко мне, так что ее лицо оказывается в паре сантиметров от моего, и я вижу тонкий выпуклый шрам над ее бровью. Он почти незаметен, скорее всего, она получила его еще в детстве. Я гадаю, как же она ухитрилась пораниться, и представляю себе молодую миловидную мамашу, которая прижимает к голове дочурки мокрую тряпочку, бежит с ней к доктору, а потом держит ее за руку, пока девочке зашивают рану, и чувствует боль дочери, как будто ей самой делают больно. Я недоумеваю, что же заставило ту милую малышку, у которой была такая любящая мама, свернуть с пути истинного, что привело ее в этот темный клуб, на колени к унылому, вялому парню.